Вот так, брат…
В этот миг Молчун вновь тяжело задышал, приходя в себя, и друиды стали решать, что теперь делать. Стражники предлагали вынуть из его тела обломки ветвей, но Эгле строго-настрого запретила, чтобы не было еще большей потери крови, которой Молчун и без того лишился немало. Из срубленных Жигмонтом ветвей и одного из плащей Травник с Мартом быстро соорудили носилки, и на них осторожно переложили Молчуна, который лежал в забытьи. Дудочка Коростеля остыла, с нее опали увядшие листья, и Ян осторожно уложил ее обратно в футляр, предварительно вытряхнув из нее всю бурую зелень. О том, куда нести Молчуна, рассуждали недолго: Коростель решить попросить помощи у Паукштисов, дом которых был по дороге. Он помнил, что Рута, по ее словам, преуспела во врачевании благодаря урокам, которые ей давал старенький лекарь на практике, объясняя причины и методы лечения заболеваний, с которыми к нему обращались страждущие квартала торговцев. Ян почему-то был уверен, что земляк дядька Паукштис не рассердится на него, и к тому же так не хотелось тащить Молчуна к чужим людям.
Пятрас и Жигмонт вызвались донести Молчуна до заставы, но дальше идти отказались – они и так порядком забросили службу. Стражники уже взялись за длинные концы веток, служившие ручками самодельных носилок, когда Травник попросил их подождать, вернулся к дереву и поднял с песка нож с полосатой стеклянистой ручкой.
– Добрый нож, – одобрительно хмыкнул долговязый стражник. – Мужик, что воткнул его в это треклятое дерево, был, должно быть, силен – еле вырубили его топором из ствола.
– Не только силен, но и не очень меток, – добавил Травник, засовывая клинок за пояс, и Коростель в ту же минуту вспомнил, чей это был нож. Он всегда висел на поясе у Снегиря, отдельно от перевязи, в которой Казимир держал свои метательные ножи. Видимо, не случайно: нож был гораздо массивнее остальных, и Снегирь никогда не швырял его на тренировках или ради забавы. Знал Ян и другое: Снегирь никогда не метал ножи попусту, но если доходило до демонстрации его искусства – не промахивался никогда, иногда из чистого бахвальства запросто всаживая второй нож в ручку первого. Но у этого клинка ручка была не деревянная, а из чего-то, напоминающего стекло или слюду, и Ян никогда не видел таких веществ прежде.
– В кого же целил Снегирь? – задумчиво проговорил Коростель, вертя в руках нож с полосатой ручкой.
– Это пока знает только он. – Друид кивнул на Молчуна, утонувшего в носилках из ветвей. – Но мы узнаем, непременно узнаем. Что-то у меня сердце ноет, не иначе, будет гроза.
Стражники взялись за ветки, разом подняли самодельные носилки и скоро зашагали по песку, выходя на дорогу, ведущую в рыбацкий поселок. Нужно было спешить – раны Молчуна снова начали кровоточить.
ГЛАВА 10
МОРСКАЯ ЗВЕЗДА
Ян не ошибся в земляках. Старина Юрис сразу разбудил слугу и отправил его к лекарю, у которого училась Рута. В доме Паукштисов нашлась небольшая свободная комнатка, светлая, с большим окном, куда хозяева и поместили раненого. Переноску в квартал торговцев немой друид перенес плохо: Молчун метался в беспамятстве и бредил и у него открылись кровотечения. Оставив его на попечение Гражины и Руты, которые тут же принялись хлопотать над раненым, друиды собрались в комнате Юриса.
Настроение у всех было хуже некуда. После всего произошедшего Ян чувствовал себя полностью разбитым, во всем теле была вяжущая слабость, сковавшая все члены, и хотелось сидеть или лежать в неподвижности, как замерзший путник, отогревающийся в теплой избушке после изнурительной зимней дороги. Но обо всем этом Коростель только устало размышлял, помогая разбирать вещи пропавших Книгочея и Снегиря.
В заплечном мешке Казимира не было ничего особо примечательного, кроме запасной обоймы метательных ножей. Одежда, одеяло, немудреный походный скарб друида, привыкшего скитаться по лесам в любое время года. Травник и Март аккуратно разложили вещи Снегиря на кровати, стремясь не пропустить ничего важного. Но вещи краснощекого толстяка мало что говорили о своем владельце, в мешке было только все самое необходимое. Ян же разбирал заплечную котомку Книгочея, и первое, на что он наткнулся, была знаменитая книга, которую Патрик всегда доставал в любую выдавшуюся минуту отдыха и покоя. Книга, откуда он черпал пищу для своих раздумий и размышлений, в которые никого не посвящал. Книга, которая заменяла Книгочею все остальные на свете, книга, в которую не удалось заглянуть еще никому из его товарищей. Ян даже в руки ее взял с опаской – вдруг здесь заключены такие секреты магии, которые нельзя видеть простому смертному, или же на ее страницы наложено запретительное заклятие, сулящее большие неприятности тому, кто дерзнет заглянуть в нее без дозволения владельца. Но интерес был велик, и когда Травник решил посоветоваться с товарищами, как поступить, все дружно поддержали его в том, что книгу надо посмотреть, вдруг она содержит что-то такое, что прольет свет на эту мрачную историю. Все сгрудились вокруг кровати, на которой Коростель раскладывал вещи из заплечных котомок пропавших друзей, и Ян, затаив дыхание, раскрыл темную кожаную обложку. Первый лист был пуст, и Ян принялся листать книгу Патрика.
К глубочайшему удивлению и разочарованию друидов книга была пуста. Кое-где на первых десяти или двадцати страницах были изображены маленькие фигурки или значки, но не было ни одного предложения, ни одного слова и даже ни одной буквы. Пролистав книгу до конца, Коростель в недоумении поднял голову.
– Я понял, – медленно проговорил Симеон, словно все еще внутренне советуясь сам с собой. – Патрик, сидя со своей книгой, просто думал. Мы думали, что он выискивает в своей колдовской книге бездны знания и ищет ответы на вопросы, которых немало возникало во время нашего похода. Но нет на свете ни одной книги, которая могла бы дать ответы на все проклятые и мучительные вопросы, которые нет-нет да и всплывут в голове такого человека, как Патрик. Книги только учат думать и ни в коем случае не отчаиваться, если попадешь в затруднительное положение. Я, конечно, говорю только о хороших, полезных книгах. А Книгочей думал, он это умел, отгородившись от праздного любопытства окружающих своей книгой. И у него всегда был дельный совет на все случаи жизни. Он…
Травник запнулся, почувствовав, что заговорил о Книгочее в прошедшем времени, хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой и вышел в сени, туда, где сочувственно притих дядька Юрис. Тот что-то сказал, Травник ответил, и они стали говорить о чем-то. Между тем из светелки вышла Рута, но тут же остановилась в дверях, увидев Эгле и Марта, пытливо смотрящих на нее.
– Сейчас дядюшка Гайдис вынет ветки, обработает раны, и вашему товарищу будет легче, – тихо сказала она и направилась в кухню, где уже была приготовлена горячая вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
В этот миг Молчун вновь тяжело задышал, приходя в себя, и друиды стали решать, что теперь делать. Стражники предлагали вынуть из его тела обломки ветвей, но Эгле строго-настрого запретила, чтобы не было еще большей потери крови, которой Молчун и без того лишился немало. Из срубленных Жигмонтом ветвей и одного из плащей Травник с Мартом быстро соорудили носилки, и на них осторожно переложили Молчуна, который лежал в забытьи. Дудочка Коростеля остыла, с нее опали увядшие листья, и Ян осторожно уложил ее обратно в футляр, предварительно вытряхнув из нее всю бурую зелень. О том, куда нести Молчуна, рассуждали недолго: Коростель решить попросить помощи у Паукштисов, дом которых был по дороге. Он помнил, что Рута, по ее словам, преуспела во врачевании благодаря урокам, которые ей давал старенький лекарь на практике, объясняя причины и методы лечения заболеваний, с которыми к нему обращались страждущие квартала торговцев. Ян почему-то был уверен, что земляк дядька Паукштис не рассердится на него, и к тому же так не хотелось тащить Молчуна к чужим людям.
Пятрас и Жигмонт вызвались донести Молчуна до заставы, но дальше идти отказались – они и так порядком забросили службу. Стражники уже взялись за длинные концы веток, служившие ручками самодельных носилок, когда Травник попросил их подождать, вернулся к дереву и поднял с песка нож с полосатой стеклянистой ручкой.
– Добрый нож, – одобрительно хмыкнул долговязый стражник. – Мужик, что воткнул его в это треклятое дерево, был, должно быть, силен – еле вырубили его топором из ствола.
– Не только силен, но и не очень меток, – добавил Травник, засовывая клинок за пояс, и Коростель в ту же минуту вспомнил, чей это был нож. Он всегда висел на поясе у Снегиря, отдельно от перевязи, в которой Казимир держал свои метательные ножи. Видимо, не случайно: нож был гораздо массивнее остальных, и Снегирь никогда не швырял его на тренировках или ради забавы. Знал Ян и другое: Снегирь никогда не метал ножи попусту, но если доходило до демонстрации его искусства – не промахивался никогда, иногда из чистого бахвальства запросто всаживая второй нож в ручку первого. Но у этого клинка ручка была не деревянная, а из чего-то, напоминающего стекло или слюду, и Ян никогда не видел таких веществ прежде.
– В кого же целил Снегирь? – задумчиво проговорил Коростель, вертя в руках нож с полосатой ручкой.
– Это пока знает только он. – Друид кивнул на Молчуна, утонувшего в носилках из ветвей. – Но мы узнаем, непременно узнаем. Что-то у меня сердце ноет, не иначе, будет гроза.
Стражники взялись за ветки, разом подняли самодельные носилки и скоро зашагали по песку, выходя на дорогу, ведущую в рыбацкий поселок. Нужно было спешить – раны Молчуна снова начали кровоточить.
ГЛАВА 10
МОРСКАЯ ЗВЕЗДА
Ян не ошибся в земляках. Старина Юрис сразу разбудил слугу и отправил его к лекарю, у которого училась Рута. В доме Паукштисов нашлась небольшая свободная комнатка, светлая, с большим окном, куда хозяева и поместили раненого. Переноску в квартал торговцев немой друид перенес плохо: Молчун метался в беспамятстве и бредил и у него открылись кровотечения. Оставив его на попечение Гражины и Руты, которые тут же принялись хлопотать над раненым, друиды собрались в комнате Юриса.
Настроение у всех было хуже некуда. После всего произошедшего Ян чувствовал себя полностью разбитым, во всем теле была вяжущая слабость, сковавшая все члены, и хотелось сидеть или лежать в неподвижности, как замерзший путник, отогревающийся в теплой избушке после изнурительной зимней дороги. Но обо всем этом Коростель только устало размышлял, помогая разбирать вещи пропавших Книгочея и Снегиря.
В заплечном мешке Казимира не было ничего особо примечательного, кроме запасной обоймы метательных ножей. Одежда, одеяло, немудреный походный скарб друида, привыкшего скитаться по лесам в любое время года. Травник и Март аккуратно разложили вещи Снегиря на кровати, стремясь не пропустить ничего важного. Но вещи краснощекого толстяка мало что говорили о своем владельце, в мешке было только все самое необходимое. Ян же разбирал заплечную котомку Книгочея, и первое, на что он наткнулся, была знаменитая книга, которую Патрик всегда доставал в любую выдавшуюся минуту отдыха и покоя. Книга, откуда он черпал пищу для своих раздумий и размышлений, в которые никого не посвящал. Книга, которая заменяла Книгочею все остальные на свете, книга, в которую не удалось заглянуть еще никому из его товарищей. Ян даже в руки ее взял с опаской – вдруг здесь заключены такие секреты магии, которые нельзя видеть простому смертному, или же на ее страницы наложено запретительное заклятие, сулящее большие неприятности тому, кто дерзнет заглянуть в нее без дозволения владельца. Но интерес был велик, и когда Травник решил посоветоваться с товарищами, как поступить, все дружно поддержали его в том, что книгу надо посмотреть, вдруг она содержит что-то такое, что прольет свет на эту мрачную историю. Все сгрудились вокруг кровати, на которой Коростель раскладывал вещи из заплечных котомок пропавших друзей, и Ян, затаив дыхание, раскрыл темную кожаную обложку. Первый лист был пуст, и Ян принялся листать книгу Патрика.
К глубочайшему удивлению и разочарованию друидов книга была пуста. Кое-где на первых десяти или двадцати страницах были изображены маленькие фигурки или значки, но не было ни одного предложения, ни одного слова и даже ни одной буквы. Пролистав книгу до конца, Коростель в недоумении поднял голову.
– Я понял, – медленно проговорил Симеон, словно все еще внутренне советуясь сам с собой. – Патрик, сидя со своей книгой, просто думал. Мы думали, что он выискивает в своей колдовской книге бездны знания и ищет ответы на вопросы, которых немало возникало во время нашего похода. Но нет на свете ни одной книги, которая могла бы дать ответы на все проклятые и мучительные вопросы, которые нет-нет да и всплывут в голове такого человека, как Патрик. Книги только учат думать и ни в коем случае не отчаиваться, если попадешь в затруднительное положение. Я, конечно, говорю только о хороших, полезных книгах. А Книгочей думал, он это умел, отгородившись от праздного любопытства окружающих своей книгой. И у него всегда был дельный совет на все случаи жизни. Он…
Травник запнулся, почувствовав, что заговорил о Книгочее в прошедшем времени, хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой и вышел в сени, туда, где сочувственно притих дядька Юрис. Тот что-то сказал, Травник ответил, и они стали говорить о чем-то. Между тем из светелки вышла Рута, но тут же остановилась в дверях, увидев Эгле и Марта, пытливо смотрящих на нее.
– Сейчас дядюшка Гайдис вынет ветки, обработает раны, и вашему товарищу будет легче, – тихо сказала она и направилась в кухню, где уже была приготовлена горячая вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109