– Ты нам тут зубы не заговаривай, Симеон! Я тебя не один год знаю и сразу раскусываю твои хитрости, как лещину молодую, незрелую. Небось хочешь все сам порешить, задумал уже чего-нибудь? А мы, значит, потом, на готовенькое, глядишь, и уделает кто, а? Так ведь разумею?
Травник несогласно замотал головой, но было видно, что он немало смущен. Лисовин хмыкнул и звучно припечатал свою широкую ладонь к голенищу сапога.
– Посему буду я сам решать за свою совесть. Надобно нам разойтись, потому порознь будет сподручней и нападать, и защищаться, если на то будет нужда. Вам, почтенные господа друиды, тоже посоветую на группы разбиться, и сделать это до захода солнышка нужно, потому как обсудить планы требуется, кто куда пойдет и как связь держать будем.
– Я согласен! – запальчиво выкрикнул Збышек и тут же прикусил губу, но встал Снегирь и согласно кивнул.
– Я тоже, – сказал Книгочей. – Хоть это и не лучший выход, другого я пока не вижу, а бросать товарищей не в моих привычках.
Он демонстративно захлопнул толстую коричневую книжицу в изящном кожаном переплете и аккуратно положил ее в свой дорожный мешок, зашнуровав его быстрым движением. Молчун прислонился щекой к его ноге и преданно улыбнулся, при этом он запустил пятерню в свои лохматые непослушные волосы и усердно скреб затылок. Снегирь источал сахарную патоку и не сидел – плыл, парил над одуванчиками, с ним можно было ведрами пить вприглядку несладкий чай, но в его безмятежности было все, кроме равнодушия; казалось, он все знал заранее, наперед, и всем своим видом говорил: вот сейчас еще немного поспорим, посуетимся – и за дело.
– Как делиться будем, господин Лисовин? – невинным тоном спросил Травник, пряча улыбку в уголках обветренных губ.
– Это ваше дело, господа друиды, – отрезал бородач. – Я – старый лесовик и привык управляться в одиночку. Мне людей не надо, сам управлюсь.
– Это твое последнее слово, Лисовин? – обратился к нему Снегирь, переглянувшись с Травником.
– Последнее, – буркнул рыжий друид.
– Слово друида, Лис? – уточнил Травник, пристально глядя на него.
– Ну слово, а что? – после некоторого колебания протянул Лисовин, озадаченно посмотрев на любопытствующих, не в силах понять причину этого неожиданного интереса к его словам. Ян явственно слышал, как бородач тихо пробормотал про себя что-то насчет репея.
– Как знаешь, Лис, дело твое, – сухо промолвил Травник. – Людей тебе навязывать не будем, не бойся.
У внешне неповоротливого телом и умом, что было обманчиво, и опасно быстрого в реакциях Лисовина было удивительное свойство мгновенно распознавать самый малый подвох. Он своим звериным чутьем уже ощутил засаду, но никак не мог понять, в каком же месте. Впрочем, от него не ускользнул особенный нажим, с которым коварный Травник произнес невинное слово «людей». Он решил броситься в нападение, смутно осознавая, что козыри почему-то не в его руке.
– Ты это, собственно, к чему клонишь? – взял он в осаду противника.
– Ни к чему, – пожал плечами Травник. Румяный Снегирь еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Просто ты сказал, что люди тебе не нужны, а мы никак не можем оставить тебя без спутника, дело предстоит серьезное.
– И что? – непонимающе воззрился Лисовин на друида.
– Ты сам сделал свой выбор, дружище. Раз люди тебе не подходят, у нас есть для тебя только один спутник, с ним ты и пойдешь. – И Травник указал на Гвинпина, сидящего в сторонке и увлеченно пытающегося ухватить носом вечернего червяка-выползка и оттого очень занятого и не обращающего особого внимания на происходящее.
Раздался дружный отчаянный крик Лисовина и Снегиря. Оба разинули рты и застыли, выпучив глаза на увлеченную своим червяком и ничего не подозревающую куклу. Гвинпин сосредоточенно долбил носом землю и как раз обернулся на друидов послушать, отчего они все вдруг разом замолчали. Лисовин смертельно побледнел: он понял, в какую ловушку поймал его Травник. Еще ни разу ни один друид в Круге не нарушал добровольно данного им слова, эта заповедь была священной и чтилась несколько веков существования братства. Март с любопытством посмотрел на потрясенного Снегиря и звонко щелкнул его по носу.
– А ты-то что вылупился, ведь сам только что перемигивался с Травником?
– Я… у меня и в мыслях не было! – пролепетал толстячок. – Я думал, он скажет, что друиды не люди… или что-то в этом роде…
– Мы люди, Снегирь, – сказал улыбающийся Травник, – а он – нет. Его-то я и имел в виду. Чем не пара нашему сердитому рыжику? – И он указал рукой на Гвинпина, неподвижная физиономия которого каким-то непостижимым образом выражала сейчас самые разные чувства, в данном случае – смесь непонимания и любопытства.
Книгочей всплеснул руками и громко расхохотался. Смеялся Травник, держались за животы Ян и Збышек, хихикал Снегирь, улыбался ничего не понимающий Молчун, просто так, за компанию.
– А собственно говоря, в чем дело? – осведомился с важным видом Гвинпин. – Шуток сейчас мало, а смеяться всем хочется. – И он с достоинством фыркнул, строго оглядев присутствующих.
– Не знаю, как там насчет шуток, а шума сейчас будет много, – сказал Книгочей и предусмотрительно заткнул пальцами уши.
Збышек начал что-то быстро и сбивчиво объяснять кукле, и по мере того как смысл сказанного доходил до Гвинпина, его клюв открывался все шире и шире, пока его не заклинило в крайней верхней точке.

* * *
Ближе к ночи, когда в поле опустилась прохлада, три маленьких отряда расстались. Лисовин и Гвинпин отправились в синие дубравы у ближайшей деревни. Они, похоже, смирились с обманом судьбы и мужественно терпели общество друг друга. Книгочей и Снегирь с неразлучным Молчуном спустились к реке, что огибала замок храмовников. Вдоль реки пролегла тонкой нитью белая дорога, уходившая в земли русинов и северных балтов. Третий отряд состоял из Травника, Марта и Коростеля, он попросил друидов оставить его с ними, и те с радостью согласились.
Ян чувствовал, что с каждым днем все сильнее привязывается к своим новым спутникам. Друиды относились к нему по-дружески, искренне, и Ян, которому, что греха таить, жилось в его стареньком доме довольно-таки одиноко, был рад, что он теперь в компании, да еще такой, какая ему прежде и присниться не могла. Но, пожалуй, самое главное, что привлекало Яна в этих приключениях, – это ощущение тайны, погружения в мир, о котором он не имел прежде никакого представления. Даже о друидах он знал только понаслышке, да и то разные россказни и бредни. Будничный мир уступал место миру таинственному, колдовскому, но лежал этот новый мир на тех же песках и травах, что и прежний, они соседствовали и переплетались друг с другом. Может быть, друиды, думал Ян, каким-то сверхъестественным образом внушили ему свой взгляд, свое хладнокровие при встречах с колдовским, научили его не пасовать перед необычным, а стараться выступать с ними на равных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109