Но я сейчас не об этом. Единственные смешанные пары, которые откопала жена доктора – вылетела сейчас из памяти ее фамилия, – были: она с мужем, Мишель с Джорджем и еще одна пара из Венайс, так это вообще не наш город. Все остальные не были женаты, то есть хочу сказать, что черные были женаты на черных, а белые – на белых, но других пар перца с солью не было, понимаете?
Я вспомнил вдруг солонку с перечницей на картине, висевшей в спальне Салли. Но промолчал.
– Комитет распался недели через три после первой встречи. Можно заседать круглые сутки, но вы же знаете этот город, никогда и ничего здесь не добьешься. Все разбрелись по своим углам проливать слезы над кружкой пива. Женщина эта с богатым доктором – вспомнила теперь ее имя: Наоми Моррис – вернулись к своим орхидеям, каждый занялся своими делами. За исключением…
Она замолчала.
– Дальше, – подбодрил я.
– За время всех этих встреч в комитете некоторые сблизились. Вот мы и продолжали встречаться.
– А Эндрю и Салли Оуэн бывали на этих встречах?
– Ну да, они же входили в состав комитета.
– Так вы там познакомились с Эндрю? На одной из этих встреч?
– Да, – ответила она едва слышно, отпив глоток коньяка. Одно бревно в камине с треском вдруг рассыпалось искрами. С залива донесся шум моторной лодки.
– Знаете, – продолжала она, – я была разведена, владела престижным магазином на Сёркл, но в те дни ничего, кроме этого магазина, в моей жизни не было. Может, именно поэтому и вошла в этот комитет, хотелось заняться чем-то важным, иметь цель в жизни, понимаете? Развод – нелегкая штука.
– Да, знаю.
– Вы прошли тем же маршрутом?
– Прошел.
– Такие вот дела, – сказала она, снова вздохнув. – Эндрю был внимателен ко мне, хорош собой. Вот мы с ним… ну, вы знаете.
– Когда это случилось?
– Наверное, в прошлом сентябре. Или в октябре? Где-то осенью.
– И Салли обо всем узнала.
– Наверное.
– Вы не уверены в этом?
– Ну да, узнала об этом.
– И тут же подала на развод.
– Да, так вроде.
– Но ведь Салли так сделала, верно?
– Да, да, сделала.
– Почему вы не решились рассказать мне об этом в нашу прошлую встречу?
– Все это касаюсь только меня одной.
– Так и сейчас это касается только вас.
– Да, но тогда Салли была жива.
– А Мишель убили.
– С мужем Мишель меня ничто не связывало.
– Так, по-вашему, смерть Салли…
– Нет, нет.
– Как-то связана с тем, что вы были близки с ее мужем?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда что же изменилось после ее смерти? Неделю назад вы отказывались говорить со мной на эту тему, а теперь, кажется…
– Эта смерть заставила меня о многом задуматься, вот и все. Сначала Мишель, потом – Салли, такое впечатление, что это касается всех женщин из ор…
Она резко оборвала фразу на полуслове. У Китти это просто стало дурной привычкой. В нашу первую встречу все никак не решалась произнести имя «Мишель» и сейчас, как только заговаривала, очевидно, об «организации», тут же сжимала челюсти, как акула, заглотнувшая крючок.
Я внимательно посмотрел на нее.
Опустив глаза, она сказала:
– Вот так все оно и было… ну, в нашем кружке, который образовался после распада комитета, я имею в виду… у нас считали, что влюбляться по-настоящему, как мы с Эндрю, нельзя, мы только всех перебаламутили.
– Но такая реакция вполне естественна: точно так же к вам отнеслись бы в любом кружке, если бы в него входили люди женатые…
– Это верно, но реакция Салли… Она ведь из тех, кто рубит сплеча, понимаете? Салли слишком высокого о себе мнения… Так она просто рассвирепела. Ясно дала понять нам обоим, что мы изгнаны из этой группы, заявила, что никто из ор… что никто из наших друзей не станет с нами больше общаться. Вот почему она потребовала развода и в исковом заявлении назвала мое имя. Чтобы добиться нашего изгнания. Изгнать. Навсегда отлучить.
– Что это за слово, начинающееся с «ор», на котором все время спотыкаетесь…
– О чем вы?
– Вы хотели произнести какое-то слово, начинающееся с «ор»…
– Вам, наверное, показалось.
– По-моему, я не ослышался.
– Не может быть, ошибаетесь, – сказала Китти. – Хотите еще коньяка?
– Спасибо, нет. Итак, насколько я понял, вас изгнали из круга людей, с которыми вы встречались…
– Да, это все из-за Салли, она добилась этого.
– А где жили эти люди: в нашем городе?
– Да. Но не только в Калузе, ведь дело Толливера привлекло много внимания. Были супруги из Венайс, я уже говорила вам о них, кто-то приезжал из Тампы, Майами, Сарасоты… да из разных мест, самый разный народ, все, кто не хотел мириться с этой несправедливостью – оправдательным приговором полицейскому.
– А кто именно из Майами? – спросил я.
– Да честно говоря, не помню. Ведь это было так давно.
– Не входил ли в ваш комитет человек по имени Ллойд Дэвис?
– Честное слово, не помню всех фамилий.
– Он служил вместе с Харпером в армии, я только подумал…
– М-м-м, да.
– Если Харпер с женой входили в этот комитет, как вы сказали…
– Да, Харперы в нем участвовали.
– Тогда, вполне вероятно, что Джордж привлек и Дэвиса, заинтересовал его…
– Вот теперь, когда вы рассказываете об этом, вспоминаю, что на какой-то встрече был человек с такой фамилией.
– Ллойд Дэвис?
– Кажется, да.
– С женой?
– Да, наверное.
– Ее звали Леона?
– Ей-богу, не помню.
– Где проходила встреча?
– По-моему, у Эндрю. Прошел уже целый год, больше года. Кажется, у него. Понимаете, люди вместе боролись за справедливость, у них вошло в привычку встречаться. Не помню, были знакомы с ним Салли и Эндрю или его привел кто-то еще. Понимаете, приходило много народу.
– Вы говорили, дюжины две-три.
– Иной раз и больше. По крайней мере сначала. До развала комитета.
– Понятно. – Я посмотрел на часы. – Мисс Рейнольдс, – сказал я, – мне по-прежнему не…
– Китти, – поправила она.
– Мне по-прежнему непонятно, зачем вы просили меня приехать сегодня ночью.
Она надолго задумалась, явно не зная, что ответить. Потом наконец решилась:
– Ведь вы – адвокат Джорджа.
– И что же?
– Сегодня вечером услышала ваше обращение к нему и подумала: если он позвонит вам…
– Да?
– Сказали бы ему, что я не имела ничего общего с… этим.
– С чем, мисс Рейнольдс?
– С тем, что началось.
– А что началось?
– Неважно, вы только скажите ему. Что бы он ни думал…
– Что, по-вашему, он думает?
– По-моему, Джордж докопался и… – Китти покачала головой. – Забудьте об этом, – сказала она.
– До чего он докопался?
– Не имеет значения. Просто скажите ему. Если Джордж сбежал из тюрьмы, чтобы разделаться со всеми нами, не хочу оказаться следующей жертвой.
– С кем это – «всеми нами»?
– Со всеми женщинами.
– Какими женщинами?
– С… нашими подругами, понимаете?
– Нет. С какими подругами?
– С теми, кто были подругами. До развода Салли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Я вспомнил вдруг солонку с перечницей на картине, висевшей в спальне Салли. Но промолчал.
– Комитет распался недели через три после первой встречи. Можно заседать круглые сутки, но вы же знаете этот город, никогда и ничего здесь не добьешься. Все разбрелись по своим углам проливать слезы над кружкой пива. Женщина эта с богатым доктором – вспомнила теперь ее имя: Наоми Моррис – вернулись к своим орхидеям, каждый занялся своими делами. За исключением…
Она замолчала.
– Дальше, – подбодрил я.
– За время всех этих встреч в комитете некоторые сблизились. Вот мы и продолжали встречаться.
– А Эндрю и Салли Оуэн бывали на этих встречах?
– Ну да, они же входили в состав комитета.
– Так вы там познакомились с Эндрю? На одной из этих встреч?
– Да, – ответила она едва слышно, отпив глоток коньяка. Одно бревно в камине с треском вдруг рассыпалось искрами. С залива донесся шум моторной лодки.
– Знаете, – продолжала она, – я была разведена, владела престижным магазином на Сёркл, но в те дни ничего, кроме этого магазина, в моей жизни не было. Может, именно поэтому и вошла в этот комитет, хотелось заняться чем-то важным, иметь цель в жизни, понимаете? Развод – нелегкая штука.
– Да, знаю.
– Вы прошли тем же маршрутом?
– Прошел.
– Такие вот дела, – сказала она, снова вздохнув. – Эндрю был внимателен ко мне, хорош собой. Вот мы с ним… ну, вы знаете.
– Когда это случилось?
– Наверное, в прошлом сентябре. Или в октябре? Где-то осенью.
– И Салли обо всем узнала.
– Наверное.
– Вы не уверены в этом?
– Ну да, узнала об этом.
– И тут же подала на развод.
– Да, так вроде.
– Но ведь Салли так сделала, верно?
– Да, да, сделала.
– Почему вы не решились рассказать мне об этом в нашу прошлую встречу?
– Все это касаюсь только меня одной.
– Так и сейчас это касается только вас.
– Да, но тогда Салли была жива.
– А Мишель убили.
– С мужем Мишель меня ничто не связывало.
– Так, по-вашему, смерть Салли…
– Нет, нет.
– Как-то связана с тем, что вы были близки с ее мужем?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда что же изменилось после ее смерти? Неделю назад вы отказывались говорить со мной на эту тему, а теперь, кажется…
– Эта смерть заставила меня о многом задуматься, вот и все. Сначала Мишель, потом – Салли, такое впечатление, что это касается всех женщин из ор…
Она резко оборвала фразу на полуслове. У Китти это просто стало дурной привычкой. В нашу первую встречу все никак не решалась произнести имя «Мишель» и сейчас, как только заговаривала, очевидно, об «организации», тут же сжимала челюсти, как акула, заглотнувшая крючок.
Я внимательно посмотрел на нее.
Опустив глаза, она сказала:
– Вот так все оно и было… ну, в нашем кружке, который образовался после распада комитета, я имею в виду… у нас считали, что влюбляться по-настоящему, как мы с Эндрю, нельзя, мы только всех перебаламутили.
– Но такая реакция вполне естественна: точно так же к вам отнеслись бы в любом кружке, если бы в него входили люди женатые…
– Это верно, но реакция Салли… Она ведь из тех, кто рубит сплеча, понимаете? Салли слишком высокого о себе мнения… Так она просто рассвирепела. Ясно дала понять нам обоим, что мы изгнаны из этой группы, заявила, что никто из ор… что никто из наших друзей не станет с нами больше общаться. Вот почему она потребовала развода и в исковом заявлении назвала мое имя. Чтобы добиться нашего изгнания. Изгнать. Навсегда отлучить.
– Что это за слово, начинающееся с «ор», на котором все время спотыкаетесь…
– О чем вы?
– Вы хотели произнести какое-то слово, начинающееся с «ор»…
– Вам, наверное, показалось.
– По-моему, я не ослышался.
– Не может быть, ошибаетесь, – сказала Китти. – Хотите еще коньяка?
– Спасибо, нет. Итак, насколько я понял, вас изгнали из круга людей, с которыми вы встречались…
– Да, это все из-за Салли, она добилась этого.
– А где жили эти люди: в нашем городе?
– Да. Но не только в Калузе, ведь дело Толливера привлекло много внимания. Были супруги из Венайс, я уже говорила вам о них, кто-то приезжал из Тампы, Майами, Сарасоты… да из разных мест, самый разный народ, все, кто не хотел мириться с этой несправедливостью – оправдательным приговором полицейскому.
– А кто именно из Майами? – спросил я.
– Да честно говоря, не помню. Ведь это было так давно.
– Не входил ли в ваш комитет человек по имени Ллойд Дэвис?
– Честное слово, не помню всех фамилий.
– Он служил вместе с Харпером в армии, я только подумал…
– М-м-м, да.
– Если Харпер с женой входили в этот комитет, как вы сказали…
– Да, Харперы в нем участвовали.
– Тогда, вполне вероятно, что Джордж привлек и Дэвиса, заинтересовал его…
– Вот теперь, когда вы рассказываете об этом, вспоминаю, что на какой-то встрече был человек с такой фамилией.
– Ллойд Дэвис?
– Кажется, да.
– С женой?
– Да, наверное.
– Ее звали Леона?
– Ей-богу, не помню.
– Где проходила встреча?
– По-моему, у Эндрю. Прошел уже целый год, больше года. Кажется, у него. Понимаете, люди вместе боролись за справедливость, у них вошло в привычку встречаться. Не помню, были знакомы с ним Салли и Эндрю или его привел кто-то еще. Понимаете, приходило много народу.
– Вы говорили, дюжины две-три.
– Иной раз и больше. По крайней мере сначала. До развала комитета.
– Понятно. – Я посмотрел на часы. – Мисс Рейнольдс, – сказал я, – мне по-прежнему не…
– Китти, – поправила она.
– Мне по-прежнему непонятно, зачем вы просили меня приехать сегодня ночью.
Она надолго задумалась, явно не зная, что ответить. Потом наконец решилась:
– Ведь вы – адвокат Джорджа.
– И что же?
– Сегодня вечером услышала ваше обращение к нему и подумала: если он позвонит вам…
– Да?
– Сказали бы ему, что я не имела ничего общего с… этим.
– С чем, мисс Рейнольдс?
– С тем, что началось.
– А что началось?
– Неважно, вы только скажите ему. Что бы он ни думал…
– Что, по-вашему, он думает?
– По-моему, Джордж докопался и… – Китти покачала головой. – Забудьте об этом, – сказала она.
– До чего он докопался?
– Не имеет значения. Просто скажите ему. Если Джордж сбежал из тюрьмы, чтобы разделаться со всеми нами, не хочу оказаться следующей жертвой.
– С кем это – «всеми нами»?
– Со всеми женщинами.
– Какими женщинами?
– С… нашими подругами, понимаете?
– Нет. С какими подругами?
– С теми, кто были подругами. До развода Салли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61