Я не видел вас, мистер Дэвис.
Он посмотрел на меня.
– Тогда вы правы, мы с вами, должно быть, разминулись.
– Ваша жена говорила о моем визите?
– Нет.
– Странно, не находите? Если вы были в Майами в среду и я разминулся с вами, разве ваша жена не рассказала бы вам о нашем разговоре?
– Да она когда рассказывает, когда – нет.
– Но ведь она рассказала о визите Харпера в воскресенье, пятнадцатого ноября, верно? Когда вы вернулись из Веро-Бич?
– Да, о Харпере Леона мне рассказала.
– И вы не уезжали все это время из Майами?
– До прошлой ночи, когда мне позвонил вот этот детектив Блум.
– Вы не приезжали в Калузу в один из этих дней?
– Нет, сэр, не приезжал.
– Тогда откуда вам известно, что Мишель Харпер была зверски избита в воскресенье ночью, пятнадцатого числа?
Мой вопрос насторожил его. Он заколебался, не зная, какой ему придерживаться тактики: начисто отрицать все или просто замолчать. Он решил рискнуть и не отказываться от своих слов. Это была его последняя ошибка.
– Мне рассказала Салли.
– Салли?
– Оуэн. Она позвонила, хотела поболтать с женой, а Леона куда-то вышла, и к телефону подошел я. Вот она и рассказала мне об этом.
– Когда это было, мистер Дэвис?
– В понедельник, наверное.
– В тот день, когда убили Мишель?
– Наверное.
– Так в понедельник или нет?
– Да разве теперь вспомнишь? Послушайте, что происходит, о чем это вы толкуете? Я нахожусь здесь, чтобы помогать полиции, а вместо этого…
– Он прав, Мэттью, – прервал его Блум. – Мне не нравятся твои вопросы. У меня и в мыслях не было, что ты устроишь парню допрос третьей степени.
– Спасибо вам, детектив Блум, – сказал Дэвис, тут же с добродетельным видом повернувшись к Блуму. До него еще не дошло, что мы вместе с Блумом, как два охотника, идем по следу, загоняя зверя в ловушку. Дэвис все еще не понимая, что Блум, затаившись, как охотник в кустах, ждет удобного случая, чтобы вступить в борьбу.
– Может, вы не хотите отвечать на вопросы? – спросил Блум Дэвиса.
– Конечно, мистер Дэвис имеет право не отвечать на вопросы, если таково его решение, – подтвердил я.
– Именно так, мистер Дэвис, – подхватил мои слова Блум. – Даже если вы решите прервать допрос, вы не станете для нас подозреваемым, мы будем рассматривать вас как свидетеля, который согласился сотрудничать с нами. Это ваше право, мистер Дэвис: если захотите, в любой момент можете прекратить отвечать на вопросы.
Блум только что выполнил тройное сальто в воздухе и вовремя успел ухватиться за перекладину трапеции. Согласно правилам Мирандо – Эскобедо, полицейский офицер во время допроса не имеет права давать советов, а тем более угрожать допрашиваемому, если только тот сам не обратится к нему за консультацией и попросит совета: отвечать ему на вопросы или же послать всех к чертовой матери. Блум не давал советов Дэвису, детектив только повторил ему то, о чем говорил раньше: Дэвис имеет право не отвечать на вопросы. Я, в свою очередь, не сказал ему открытым текстом, что если он откажется отвечать на вопросы, то автоматически начнет действовать презумпция виновности. Как и было задумано, наша игра строилась на интонациях и намеках. И попробуй потом, прослушивая запись, доказать, что интонация была не та. Но дело было сделано: семя упало на подготовленную почву.
– Черт побери, – заявил Дэвис, – я явился сюда, чтобы отвечать на ваши вопросы касательно Джорджа, а теперь…
– Все так и было, – подтвердил Блум.
– Так что же мне делать?
– С чем?
– Должен я отвечать на вопросы?
– Я не имею права советовать, – ответил Блум, внеся полную ясность в этот вопрос и обезопасив таким образом себя от упреков в нарушении указа.
Дэвис посмотрел мне прямо в глаза.
– Салли Оуэн позвонила мне в понедельник и сказала, что Мишель избили, да.
– Который был час, не помните?
– Утром.
– Рано утром?
– Не очень. Часов в восемь, что-то около этого.
– И рассказала вам, что прошлой ночью Мишель зверски избили?
– Да. Вообще-то Салли хотела рассказать все это Леоне, понимаете, но Леона вышла…
– В восемь утра?
– Ну… да. За… апельсиновым соком. На завтрак. Леона выскочила за апельсиновым соком.
– И в это время позвонила Салли Оуэн?
– Да.
– И подробно рассказала вам, как избили Мишель.
– Да.
– А сказала она, что это Джордж Харпер так зверски избил свою жену?
– Да.
– А Салли откуда узнала об этом?
– Ей рассказала Мишель.
– В восемь утра?
– Наверное. Если Салли позвонила в восемь…
– Тогда Мишель должна была рассказать ей об этом до восьми, не правда ли?
– Наверное, так.
Он врал без зазрения совести, как продавец подержанными автомобилями. В то утро в моем кабинете Мишель рассказала мне, что она пришла к Салли Оуэн в девять утра. В восемь часов Салли не могла знать, что Мишель избили, и, соответственно, не мог знать об этом и Дэвис. Если только…
– Вы хорошо знакомы с Салли Оуэн?
– Нет, не очень.
– Но она решила поделиться этой новостью именно с вами, так?
– Вообще-то она хотела поговорить с Леоной.
– Но случайно напала на вас.
– Ну да. Во время бури любая гавань сгодится, верно? – спросил он с улыбкой.
– Вы были настолько близки с Салли, что даже позировали для нее?
– Позировал?
– Для той картины, которую она рисовала?
– Для какой?
– В черно-белой гамме?
– Не понимаю, о чем вы…
– Та картина, на которой вы с Мишель занимаетесь любовью.
Блум с неожиданной напористостью вступил в наш разговор. И тут Дэвис понял, что его загнали в угол и тот, кого он считал своим другом и союзником, тоже участвовал в этой охоте, гончие неслись за ним по пятам.
– Что… что… почему вы решили, что Мишель могла… иметь…
– Женщина по имени Китти Рейнольдс в ту ночь была с вами, когда вы позировали Салли, – жестко сказал Блум, уже сбросивший маску дружески настроенного простачка. Сейчас глаза его горели, по жилам струилась расплавленная лава, и каждый вопрос, как стрела, выпущенная из лука, попадал точно в цель. Дэвис посмотрел в эти глаза и понял, что игра проиграна и надеяться не на что: ему не будет пощады.
– Не знаю я никакой Китти Рейнольдс, – пробормотал Дэвис.
– Почему вы уехали из Веро-Бич? – прорычал Блум.
– Заболел, уже говорил вам.
– Кто звонил вам туда в воскресенье утром?
– Звонил мне? Никто. Кто говорит…
– Ваш сержант говорит, что вам звонили туда в девять утра в воскресенье. Кто звонил, мистер Дэвис? Мишель Харпер?
– Мишель? Да я почти не был знаком с Ми…
– Позвонила и сказала, что прошлой ночью она проболталась и Джордж в курсе дела?
– Нет, нет. Зачем было…
– Позвонила, чтобы предупредить, что муж поехал в Майами…
– Нет, эй, послушайте…
– …и разыскивает вас?
– Нет, вы ошибаетесь. На самом деле, это…
– Разыскивает вас, чтобы убить, так, мистер Дэвис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Он посмотрел на меня.
– Тогда вы правы, мы с вами, должно быть, разминулись.
– Ваша жена говорила о моем визите?
– Нет.
– Странно, не находите? Если вы были в Майами в среду и я разминулся с вами, разве ваша жена не рассказала бы вам о нашем разговоре?
– Да она когда рассказывает, когда – нет.
– Но ведь она рассказала о визите Харпера в воскресенье, пятнадцатого ноября, верно? Когда вы вернулись из Веро-Бич?
– Да, о Харпере Леона мне рассказала.
– И вы не уезжали все это время из Майами?
– До прошлой ночи, когда мне позвонил вот этот детектив Блум.
– Вы не приезжали в Калузу в один из этих дней?
– Нет, сэр, не приезжал.
– Тогда откуда вам известно, что Мишель Харпер была зверски избита в воскресенье ночью, пятнадцатого числа?
Мой вопрос насторожил его. Он заколебался, не зная, какой ему придерживаться тактики: начисто отрицать все или просто замолчать. Он решил рискнуть и не отказываться от своих слов. Это была его последняя ошибка.
– Мне рассказала Салли.
– Салли?
– Оуэн. Она позвонила, хотела поболтать с женой, а Леона куда-то вышла, и к телефону подошел я. Вот она и рассказала мне об этом.
– Когда это было, мистер Дэвис?
– В понедельник, наверное.
– В тот день, когда убили Мишель?
– Наверное.
– Так в понедельник или нет?
– Да разве теперь вспомнишь? Послушайте, что происходит, о чем это вы толкуете? Я нахожусь здесь, чтобы помогать полиции, а вместо этого…
– Он прав, Мэттью, – прервал его Блум. – Мне не нравятся твои вопросы. У меня и в мыслях не было, что ты устроишь парню допрос третьей степени.
– Спасибо вам, детектив Блум, – сказал Дэвис, тут же с добродетельным видом повернувшись к Блуму. До него еще не дошло, что мы вместе с Блумом, как два охотника, идем по следу, загоняя зверя в ловушку. Дэвис все еще не понимая, что Блум, затаившись, как охотник в кустах, ждет удобного случая, чтобы вступить в борьбу.
– Может, вы не хотите отвечать на вопросы? – спросил Блум Дэвиса.
– Конечно, мистер Дэвис имеет право не отвечать на вопросы, если таково его решение, – подтвердил я.
– Именно так, мистер Дэвис, – подхватил мои слова Блум. – Даже если вы решите прервать допрос, вы не станете для нас подозреваемым, мы будем рассматривать вас как свидетеля, который согласился сотрудничать с нами. Это ваше право, мистер Дэвис: если захотите, в любой момент можете прекратить отвечать на вопросы.
Блум только что выполнил тройное сальто в воздухе и вовремя успел ухватиться за перекладину трапеции. Согласно правилам Мирандо – Эскобедо, полицейский офицер во время допроса не имеет права давать советов, а тем более угрожать допрашиваемому, если только тот сам не обратится к нему за консультацией и попросит совета: отвечать ему на вопросы или же послать всех к чертовой матери. Блум не давал советов Дэвису, детектив только повторил ему то, о чем говорил раньше: Дэвис имеет право не отвечать на вопросы. Я, в свою очередь, не сказал ему открытым текстом, что если он откажется отвечать на вопросы, то автоматически начнет действовать презумпция виновности. Как и было задумано, наша игра строилась на интонациях и намеках. И попробуй потом, прослушивая запись, доказать, что интонация была не та. Но дело было сделано: семя упало на подготовленную почву.
– Черт побери, – заявил Дэвис, – я явился сюда, чтобы отвечать на ваши вопросы касательно Джорджа, а теперь…
– Все так и было, – подтвердил Блум.
– Так что же мне делать?
– С чем?
– Должен я отвечать на вопросы?
– Я не имею права советовать, – ответил Блум, внеся полную ясность в этот вопрос и обезопасив таким образом себя от упреков в нарушении указа.
Дэвис посмотрел мне прямо в глаза.
– Салли Оуэн позвонила мне в понедельник и сказала, что Мишель избили, да.
– Который был час, не помните?
– Утром.
– Рано утром?
– Не очень. Часов в восемь, что-то около этого.
– И рассказала вам, что прошлой ночью Мишель зверски избили?
– Да. Вообще-то Салли хотела рассказать все это Леоне, понимаете, но Леона вышла…
– В восемь утра?
– Ну… да. За… апельсиновым соком. На завтрак. Леона выскочила за апельсиновым соком.
– И в это время позвонила Салли Оуэн?
– Да.
– И подробно рассказала вам, как избили Мишель.
– Да.
– А сказала она, что это Джордж Харпер так зверски избил свою жену?
– Да.
– А Салли откуда узнала об этом?
– Ей рассказала Мишель.
– В восемь утра?
– Наверное. Если Салли позвонила в восемь…
– Тогда Мишель должна была рассказать ей об этом до восьми, не правда ли?
– Наверное, так.
Он врал без зазрения совести, как продавец подержанными автомобилями. В то утро в моем кабинете Мишель рассказала мне, что она пришла к Салли Оуэн в девять утра. В восемь часов Салли не могла знать, что Мишель избили, и, соответственно, не мог знать об этом и Дэвис. Если только…
– Вы хорошо знакомы с Салли Оуэн?
– Нет, не очень.
– Но она решила поделиться этой новостью именно с вами, так?
– Вообще-то она хотела поговорить с Леоной.
– Но случайно напала на вас.
– Ну да. Во время бури любая гавань сгодится, верно? – спросил он с улыбкой.
– Вы были настолько близки с Салли, что даже позировали для нее?
– Позировал?
– Для той картины, которую она рисовала?
– Для какой?
– В черно-белой гамме?
– Не понимаю, о чем вы…
– Та картина, на которой вы с Мишель занимаетесь любовью.
Блум с неожиданной напористостью вступил в наш разговор. И тут Дэвис понял, что его загнали в угол и тот, кого он считал своим другом и союзником, тоже участвовал в этой охоте, гончие неслись за ним по пятам.
– Что… что… почему вы решили, что Мишель могла… иметь…
– Женщина по имени Китти Рейнольдс в ту ночь была с вами, когда вы позировали Салли, – жестко сказал Блум, уже сбросивший маску дружески настроенного простачка. Сейчас глаза его горели, по жилам струилась расплавленная лава, и каждый вопрос, как стрела, выпущенная из лука, попадал точно в цель. Дэвис посмотрел в эти глаза и понял, что игра проиграна и надеяться не на что: ему не будет пощады.
– Не знаю я никакой Китти Рейнольдс, – пробормотал Дэвис.
– Почему вы уехали из Веро-Бич? – прорычал Блум.
– Заболел, уже говорил вам.
– Кто звонил вам туда в воскресенье утром?
– Звонил мне? Никто. Кто говорит…
– Ваш сержант говорит, что вам звонили туда в девять утра в воскресенье. Кто звонил, мистер Дэвис? Мишель Харпер?
– Мишель? Да я почти не был знаком с Ми…
– Позвонила и сказала, что прошлой ночью она проболталась и Джордж в курсе дела?
– Нет, нет. Зачем было…
– Позвонила, чтобы предупредить, что муж поехал в Майами…
– Нет, эй, послушайте…
– …и разыскивает вас?
– Нет, вы ошибаетесь. На самом деле, это…
– Разыскивает вас, чтобы убить, так, мистер Дэвис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61