Она не была новичком в своем деле и полностью удовлетворила моряка. Он отдал ей последние пятнадцать долларов, которые у него имелись. Затем сел на поезд и поехал в южную часть города, где стоял его корабль. Перейдя мостик, зашел на палубу, отдал честь офицеру, отправился в кубрик, где снял с себя белую форменную одежду, надев рубашку и брюки, залез на койку и заснул, проспав до тех пор, пока голос громкоговорителя не позвав всех к обеду. Плотно поев, он посмотрел вечером фильм и в одиннадцать часов отправился спать. На следующее утро корабль отплыл в Сан-Диего. Никогда больше ему не довелось встретить пуэрториканскую девушку по имени Чайна. По всей видимости, он вернулся назад в свой родной город Флетчер в штате Колорадо. Вполне вероятно, что он иногда вспоминал о ней. А может быть, ее образ стерся в его памяти и лишь иногда ему хотелось узнать, что стало с той девушкой. Не исключено, что женившись на Коррин и занявшись страховым бизнесом, он время от времени думал о Чайне, немного идеализируя ее, представляя как самую красивую и неповторимую девушку в мире. Интересно, как она поживает в этом далеком чужом городе? Что с ней?
Она сидела в парке и, вытирая слезы, смотрела на гребные лодки.
Ты сам Бог и вправе поступать так, как тебе заблагорассудится. Их даже можно было бы поженить, прежде чем отплывет корабль. Все в твоих силах. Ведь ты сам Бог и никто не вправе одернуть тебя, чтобы ты ни сделал.
Но произошло следующее.
* * *
Стив Карелла постучал в дверь. Она была продырявлена пулями, и Карелла вспомнил, что через эту дверь Пепе Мирандо стрелял в полицейского. Ему внезапно захотелось достать кольт.
«Спокойно, – внушал он сам себе. – Не волнуйся и не паникуй. Вся эта игра затеяна ради того, чтобы обезопасить людей, собравшихся на улице. Нам совсем не хочется, чтобы кого-нибудь из них застрелили. Так что, Стив, не теряй голову. У тебя дрожит рука и тебе не терпится вытащить кольт. Хотелось бы вместо четок держать что-то более основательное. Вот сейчас откроется дверь... Стив, возьми себя в руки».
Дверь открылась.
Первое, что увидел Карелла, был автоматический пистолет 45-го калибра – это большое безобразное чудовище, направленное на него. Во рту у Кареллы пересохло.
– Я... Отец Донован, – обратился он к оружию.
Дверь открылась шире. Отведя глаза от пистолета, он перевел взгляд на руку, которая держала его, на узкие плечи, взмокшую от пота майку, едва заметный пушок черных волос на горле, выпирающие, словно крылья, ключицы, тонкую шею, высокие скулы, карие глаза, отекшие веки, лишенную всякой растительности голову и... отчаяние. Если сложить воедино, из чего состоял этот человек, результат получился один – отчаяние. Оно читалось в его глазах, в уголках губ и даже в том, как он держал оружие. Слегка наклонив голову, он прижимал пистолет так, словно это был его любимый ребенок.
– Проходите, – пригласил его Мирандо.
Карелла зашел в комнату. Она представляла из себя сплошные руины. Мебель, пол – все здесь было отмечено разрушительной силой огня. Не поддавалось никакому воображению, что живое существо могло находиться в этой, насквозь пробитой пулями комнате, и еще ухитрилось остаться в живых.
– Такое впечатление, как будто сюда сбросили атомную бомбу, не правда ли? – произнес Мирандо.
– Да, – согласился Карелла.
– Не бойтесь, они не будут стрелять, пока вы здесь.
Карелла кивнул. Он не боялся. Только какое-то странное чувство охватило его. Он уже не был полицейским. Ведь Мирандо обращался с ним как со священником, человеком, с которым можно поговорить по душам, ничего не опасаясь. Ему захотелось признаться: «Мирандо, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Не доверяй мне!» Но слова застряли у него в горле.
– Перед вами убийца, – сказал Мирандо. – Послушайте, я позвал вас сюда не для того, чтобы покаяться или что-то в этом роде. Не хочу вводить вас в заблуждение, – признался Мирандо.
– Тогда зачем вы пригласили меня сюда?
– Ну... – Мирандо в нерешительности пожал плечами. Сейчас он был похож на совсем юного мальчика, который намеревался рассказать священнику о том, как на крыше он снимал с девочки трусы. Карелла не сводил с него глаз. Расслабив руку, Мирандо свободно держал кольт, не ожидая от этого человека никаких неприятностей. Не боясь священника, его все же охватило смущение – ведь он собирался открыться ему в своей лжи.
– Хочу признаться вам, отец. Мне необходимо выбраться отсюда.
– Вот как?
– А вы... вы должны помочь мне в этом.
– Я?
Мирандо кивнул.
– Я понимаю, что это подло. Но я должен выбраться отсюда.
– Куда, Пепе, ты намерен отправиться дальше?
– Не знаю. Осталось не так уж много мест, где можно было бы укрыться. – Он нервно рассмеялся. – Куда... – И опять послышался смех. – Не знаю. Даже не представляю, куда мне бежать.
– Улица оцеплена полицейскими, Пепе.
– Знаю. – Он вздохнул. – И вся эта чепуха... Боже, как мне надоел бред о социально опасном элементе номер один. Ненавижу. Получается, мне просто необходимо сделать что-то дурное, все только ждут этого от меня. Я обязан быть этаким гадким утенком. Не знаю, отец, поняли ли вы меня.
– Не совсем, – озадаченно ответил Карелла.
– Ну, как будто... так и должно быть. Я обязан быть плохим. – Пожав плечами, продолжал: – Я всегда был плохим, даже в детстве. Все всегда ждут от меня какого-то «подвига». Иногда я и сам не знаю, где настоящий Пепе Мирандо, а где его портрет.
– Я не понимаю, что ты хочешь сказать, – произнес Карелла.
– Портрет, – повторил Мирандо. – Например, у полиции свое представление обо мне, – он засмеялся. – Люди с улицы представляют меня по-другому. У ребят свое представление обо мне. И у вас тоже. И все эти портреты не похожи друг на друга и нет среди них настоящего Пепе Мирандо.
– Так какой же он? – удивился Карелла.
– Сам не знаю.
– На твоей совести человеческие жизни, Пепе.
– Да. Знаю. – Он пожал плечами, но так, что в этом движении не чувствовалось безразличия, это движение не означало: «Да, я убивал людей, но что из этого?» Если бы это было так, Карелла сразу же почувствовал себя полицейским. Но это было не так. Такое пожатие плечами скорее говорит: «Да, я убивал, но сам не знаю, почему», и Карелла почувствовал себя человеком, который пришел просто поговорить с Мирандо, выслушать его, а не причинять никакого вреда.
– В любом случае, мне необходимо выбраться отсюда, – сказал Мирандо.
– Только потому, что этого ожидают от тебя прохожие?
– Нет, наверное, не так...
– Тогда почему?
Тяжело вздохнув, Мирандо продолжал:
– Просто... у меня нет выбора, отец.
– Тогда сдавайся.
– Чтобы попасть в тюрьму? А если к тому же эта женщина умерла, меня ждет электрический стул. Разве непонятно? Мне нечего терять.
Он вдруг понял, что Мирандо был абсолютно прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Она сидела в парке и, вытирая слезы, смотрела на гребные лодки.
Ты сам Бог и вправе поступать так, как тебе заблагорассудится. Их даже можно было бы поженить, прежде чем отплывет корабль. Все в твоих силах. Ведь ты сам Бог и никто не вправе одернуть тебя, чтобы ты ни сделал.
Но произошло следующее.
* * *
Стив Карелла постучал в дверь. Она была продырявлена пулями, и Карелла вспомнил, что через эту дверь Пепе Мирандо стрелял в полицейского. Ему внезапно захотелось достать кольт.
«Спокойно, – внушал он сам себе. – Не волнуйся и не паникуй. Вся эта игра затеяна ради того, чтобы обезопасить людей, собравшихся на улице. Нам совсем не хочется, чтобы кого-нибудь из них застрелили. Так что, Стив, не теряй голову. У тебя дрожит рука и тебе не терпится вытащить кольт. Хотелось бы вместо четок держать что-то более основательное. Вот сейчас откроется дверь... Стив, возьми себя в руки».
Дверь открылась.
Первое, что увидел Карелла, был автоматический пистолет 45-го калибра – это большое безобразное чудовище, направленное на него. Во рту у Кареллы пересохло.
– Я... Отец Донован, – обратился он к оружию.
Дверь открылась шире. Отведя глаза от пистолета, он перевел взгляд на руку, которая держала его, на узкие плечи, взмокшую от пота майку, едва заметный пушок черных волос на горле, выпирающие, словно крылья, ключицы, тонкую шею, высокие скулы, карие глаза, отекшие веки, лишенную всякой растительности голову и... отчаяние. Если сложить воедино, из чего состоял этот человек, результат получился один – отчаяние. Оно читалось в его глазах, в уголках губ и даже в том, как он держал оружие. Слегка наклонив голову, он прижимал пистолет так, словно это был его любимый ребенок.
– Проходите, – пригласил его Мирандо.
Карелла зашел в комнату. Она представляла из себя сплошные руины. Мебель, пол – все здесь было отмечено разрушительной силой огня. Не поддавалось никакому воображению, что живое существо могло находиться в этой, насквозь пробитой пулями комнате, и еще ухитрилось остаться в живых.
– Такое впечатление, как будто сюда сбросили атомную бомбу, не правда ли? – произнес Мирандо.
– Да, – согласился Карелла.
– Не бойтесь, они не будут стрелять, пока вы здесь.
Карелла кивнул. Он не боялся. Только какое-то странное чувство охватило его. Он уже не был полицейским. Ведь Мирандо обращался с ним как со священником, человеком, с которым можно поговорить по душам, ничего не опасаясь. Ему захотелось признаться: «Мирандо, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Не доверяй мне!» Но слова застряли у него в горле.
– Перед вами убийца, – сказал Мирандо. – Послушайте, я позвал вас сюда не для того, чтобы покаяться или что-то в этом роде. Не хочу вводить вас в заблуждение, – признался Мирандо.
– Тогда зачем вы пригласили меня сюда?
– Ну... – Мирандо в нерешительности пожал плечами. Сейчас он был похож на совсем юного мальчика, который намеревался рассказать священнику о том, как на крыше он снимал с девочки трусы. Карелла не сводил с него глаз. Расслабив руку, Мирандо свободно держал кольт, не ожидая от этого человека никаких неприятностей. Не боясь священника, его все же охватило смущение – ведь он собирался открыться ему в своей лжи.
– Хочу признаться вам, отец. Мне необходимо выбраться отсюда.
– Вот как?
– А вы... вы должны помочь мне в этом.
– Я?
Мирандо кивнул.
– Я понимаю, что это подло. Но я должен выбраться отсюда.
– Куда, Пепе, ты намерен отправиться дальше?
– Не знаю. Осталось не так уж много мест, где можно было бы укрыться. – Он нервно рассмеялся. – Куда... – И опять послышался смех. – Не знаю. Даже не представляю, куда мне бежать.
– Улица оцеплена полицейскими, Пепе.
– Знаю. – Он вздохнул. – И вся эта чепуха... Боже, как мне надоел бред о социально опасном элементе номер один. Ненавижу. Получается, мне просто необходимо сделать что-то дурное, все только ждут этого от меня. Я обязан быть этаким гадким утенком. Не знаю, отец, поняли ли вы меня.
– Не совсем, – озадаченно ответил Карелла.
– Ну, как будто... так и должно быть. Я обязан быть плохим. – Пожав плечами, продолжал: – Я всегда был плохим, даже в детстве. Все всегда ждут от меня какого-то «подвига». Иногда я и сам не знаю, где настоящий Пепе Мирандо, а где его портрет.
– Я не понимаю, что ты хочешь сказать, – произнес Карелла.
– Портрет, – повторил Мирандо. – Например, у полиции свое представление обо мне, – он засмеялся. – Люди с улицы представляют меня по-другому. У ребят свое представление обо мне. И у вас тоже. И все эти портреты не похожи друг на друга и нет среди них настоящего Пепе Мирандо.
– Так какой же он? – удивился Карелла.
– Сам не знаю.
– На твоей совести человеческие жизни, Пепе.
– Да. Знаю. – Он пожал плечами, но так, что в этом движении не чувствовалось безразличия, это движение не означало: «Да, я убивал людей, но что из этого?» Если бы это было так, Карелла сразу же почувствовал себя полицейским. Но это было не так. Такое пожатие плечами скорее говорит: «Да, я убивал, но сам не знаю, почему», и Карелла почувствовал себя человеком, который пришел просто поговорить с Мирандо, выслушать его, а не причинять никакого вреда.
– В любом случае, мне необходимо выбраться отсюда, – сказал Мирандо.
– Только потому, что этого ожидают от тебя прохожие?
– Нет, наверное, не так...
– Тогда почему?
Тяжело вздохнув, Мирандо продолжал:
– Просто... у меня нет выбора, отец.
– Тогда сдавайся.
– Чтобы попасть в тюрьму? А если к тому же эта женщина умерла, меня ждет электрический стул. Разве непонятно? Мне нечего терять.
Он вдруг понял, что Мирандо был абсолютно прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41