отца, мастера Дена, стражника Хри, братьев, – и вставал на колени, пытаясь отмыть пальцы, перепачканные их кровью; получался бесконечный ритуал. Льешо не знал, смывал ли он свои грехи или искупал вину как оставшийся в живых. Добравшись Восточных Врат, он увидел своих друзей: Льинг и Хмиши, Бикси и Каду. Все они были мертвы, раны подсыхали на суровом ветру. Супруга правителя склонилась над ними, в глазах ее горел страшный огонь.
Юноша издал стон и проснулся. Он оглядел товарищей, чтобы удостовериться, что они живы, и увидел их лежащих на своих кроватях в холодном утреннем свете.
– Ты выкрикивал что-то во сне, – сказала Каду. Маленький Братец нашел хозяйку и свернулся на ее руках, наблюдая за Льешо глубокими, темными, обвиняющими глазами.
Бикси проницательно смотрел на него:
– На каком это было языке?
– Не знаю, – ответил недовольно юноша. – Я ведь спал.
– Возвышенный фибский, – сообщила Льинг дрожащим голосом.
Хмиши к тому моменту уже пал на колени, касаясь лбом пола; тихие причитания срывались с его уст. Даже Каду поклонилась, а Бикси смотрел то на одного, то на другого с растущим гневом, всегда переполнявшим его от непонимания происходящего.
– Вы, должно быть, ошиблись, – возразил Льешо, однако фибы не подняли глаз.
Каду изогнула бровь, выражая недоверие. Юноша же говорил правду, насколько ему казалось.
Возвышенный фибский. Язык священников и закона. Язык его фибских богов и пророков. Никто не пользовался им в обычной речи, даже во дворце, хотя его друзьям вряд ли это известно. Льешо полностью забыл его за годы, проведенные на жемчужных плантациях. Льек, может, и продолжил бы обучать его на возвышенном фибском, несмотря на то что это было опасно при охотнике на ведьм. Почему же язык нашел выход из его подсознания? Единственный ответ, пришедший Льешо в голову, гласил, что боги недовольны им: он до сих пор не нашел братьев. Не было толку спрашивать, что он говорил: вряд ли кто в комнате понял смысл слов. Интересно как бы отреагировал правитель, если бы Льешо бежал из его владений. А вдруг его превосходительство или колдун умеют читать мысли? Льешо отбросил это предположение. Просто совпадение.
В дверях появился слуга и поклонился присутствующим.
– Его превосходительство желает видеть молодого джентльмена Льешо, – сказал он и терпеливо дождался, пока юноша высунет нос из-под одеяла.
– Я буду готов следовать за вами через десять минут, – уверил Льешо слугу.
Тот поклонился и вышел.
– Не знаю, что вы думаете, – сказал Льешо друзьям, которые до сих пор смотрели на него, будто он в любой момент может выпустить крылья и полететь, – но объяснений придется подождать.
Льешо схватил одежду и направился в надворное строение умыться. Может, он узнает что-нибудь на аудиенции у правителя, что прояснит, зачем он здесь и почему ему вдруг стали сниться сны на возвышенном фибском.
Когда Льешо прибыл в залу аудиенции, Каду уже была там. Она стояла рядом со стулом отца по левую руку от правителя. Мастер Якс расположился правее и был полон внимания, хотя и не принимал участия в разгоравшемся споре. Его превосходительство и супруга пересели с трона на стулья с прямыми спинками перед большим столом, на котором были развернуты карты. Правитель рассеянно поднял голову, когда объявили Льешо, и махнул рукой, чтобы юноша подошел и присоединился к изучению карты.
– Расскажи нам все, что тебе известно о гарнах, – неожиданно попросил он.
У Льешо челюсть отвисла.
– Мужлан, – тихо попрекнул себя юноша и выпрямил спину.
Затем украдкой взглянул на мастера Якса и почувствовал одобрение. Льешо воспользовался шансом проявить свою «королевскую» манеру держаться: распрямил плечи, выдвинул подбородок и растопырил пальцы на карте.
– Что именно вас интересует? – спросил Льешо и добавил, чтобы не выглядеть некомпетентным: – Я был довольно юн, когда произошло нашествие, поэтому не очень хорошо помню увиденное.
На это Хабиба произнес:
– Вспомнишь.
Юноша поймал его прямой взгляд и не смог отвести глаз. Наверно, подумал он, так бывает при встрече с коброй. Указав на карту, колдун словно отпустил его, и Льешо почувствовал, что снова может дышать.
Ее светлость вмешалась легким упреком Хабибе. Она одарила юношу улыбкой, которой он поверил даже меньше, чем выражению лица строгой судьи когда-то в оружейной.
– Начни с того, что знаешь, дитя.
Льешо глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, взял себя в руки и обратился к присутствующим:
– Они злые.
Юноша подумал о зле, с которым ему довелось с тех пор столкнуться: зле на невольничьем рынке, мелком зле Цу-тана, охотника на ведьм, зле загребущего ядовитого паука в лице надзирателя Марко – все они порождали одно и то же ощущение: словно пелена окутывала зрачки при одном взгляде на них.
– Они живут на равнинах, в шалашах и разводят лошадей. Они ненавидят города. Ненавидят красоту. Они меряются своим богатством: у кого больше добра, лошадей, на ком больше смертей. Когда гарны убивают, они срезают волосы жертв и завязывают их в хвост, который пришивают к военной одежде.
Мысли Льешо вышли за пределы залы правителя в Фаршо, он вновь очутился в коридорах Дворца Солнца, в котором раздавалось эхо криков ужаса и проникнутые жаждой власти вопли триумфа гарнов. Они ревели от радости и ликования, забирая очередную жизнь.
– Я видел, как грабитель убил служанку моей госпожи. Он отрезал ее косу, убранную украшениями из камней. Затем сел на трон… – Льешо запнулся, чуть не произнес: «на трон моего отца», но все же вовремя остановился. Присутствующим известно, что он жил во дворце, но, вероятно, они не знают, на чьей подушке лежала его голова. – И он сидел там, пришивая косу на грудь, а госпожа умирала у его ног.
Когда Льешо поднял глаза, правитель вздрогнул, а ее светлость встретила его опустошенный взгляд с холодным задумчивым видом, который был ему уже знаком. На этот раз ее выражение успокоило его: она не испугалась ужасов рассказа, а достойно приняла их и высоко оценила юношу, которому удалось пережить такое и спастись. Ее смелая реакция на смертельную битву напомнила юноше о Хри, стражнике, усадившем его за шторы с наказом сидеть тихо. Как ни странно, в один момент она даже стала чем-то похожа на Кван-ти. Однако целительница осталась в прошлом, как, впрочем, и все, служившие ему утешением в ссылке, ведь нынешние друзья отдалились вновь из-за чуждого языка, предательски прорвавшегося во сне.
Ее светлость догадалась о его потерях, судя по наклону головы, но она не испытывала к юноше жалости, и тот спокойно продолжил повествование:
– Они убивали всякого, пытавшегося оказать сопротивление, а после себя оставили лишь голые, ободранные стены в грязи. Затем собрали всех оставшихся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Юноша издал стон и проснулся. Он оглядел товарищей, чтобы удостовериться, что они живы, и увидел их лежащих на своих кроватях в холодном утреннем свете.
– Ты выкрикивал что-то во сне, – сказала Каду. Маленький Братец нашел хозяйку и свернулся на ее руках, наблюдая за Льешо глубокими, темными, обвиняющими глазами.
Бикси проницательно смотрел на него:
– На каком это было языке?
– Не знаю, – ответил недовольно юноша. – Я ведь спал.
– Возвышенный фибский, – сообщила Льинг дрожащим голосом.
Хмиши к тому моменту уже пал на колени, касаясь лбом пола; тихие причитания срывались с его уст. Даже Каду поклонилась, а Бикси смотрел то на одного, то на другого с растущим гневом, всегда переполнявшим его от непонимания происходящего.
– Вы, должно быть, ошиблись, – возразил Льешо, однако фибы не подняли глаз.
Каду изогнула бровь, выражая недоверие. Юноша же говорил правду, насколько ему казалось.
Возвышенный фибский. Язык священников и закона. Язык его фибских богов и пророков. Никто не пользовался им в обычной речи, даже во дворце, хотя его друзьям вряд ли это известно. Льешо полностью забыл его за годы, проведенные на жемчужных плантациях. Льек, может, и продолжил бы обучать его на возвышенном фибском, несмотря на то что это было опасно при охотнике на ведьм. Почему же язык нашел выход из его подсознания? Единственный ответ, пришедший Льешо в голову, гласил, что боги недовольны им: он до сих пор не нашел братьев. Не было толку спрашивать, что он говорил: вряд ли кто в комнате понял смысл слов. Интересно как бы отреагировал правитель, если бы Льешо бежал из его владений. А вдруг его превосходительство или колдун умеют читать мысли? Льешо отбросил это предположение. Просто совпадение.
В дверях появился слуга и поклонился присутствующим.
– Его превосходительство желает видеть молодого джентльмена Льешо, – сказал он и терпеливо дождался, пока юноша высунет нос из-под одеяла.
– Я буду готов следовать за вами через десять минут, – уверил Льешо слугу.
Тот поклонился и вышел.
– Не знаю, что вы думаете, – сказал Льешо друзьям, которые до сих пор смотрели на него, будто он в любой момент может выпустить крылья и полететь, – но объяснений придется подождать.
Льешо схватил одежду и направился в надворное строение умыться. Может, он узнает что-нибудь на аудиенции у правителя, что прояснит, зачем он здесь и почему ему вдруг стали сниться сны на возвышенном фибском.
Когда Льешо прибыл в залу аудиенции, Каду уже была там. Она стояла рядом со стулом отца по левую руку от правителя. Мастер Якс расположился правее и был полон внимания, хотя и не принимал участия в разгоравшемся споре. Его превосходительство и супруга пересели с трона на стулья с прямыми спинками перед большим столом, на котором были развернуты карты. Правитель рассеянно поднял голову, когда объявили Льешо, и махнул рукой, чтобы юноша подошел и присоединился к изучению карты.
– Расскажи нам все, что тебе известно о гарнах, – неожиданно попросил он.
У Льешо челюсть отвисла.
– Мужлан, – тихо попрекнул себя юноша и выпрямил спину.
Затем украдкой взглянул на мастера Якса и почувствовал одобрение. Льешо воспользовался шансом проявить свою «королевскую» манеру держаться: распрямил плечи, выдвинул подбородок и растопырил пальцы на карте.
– Что именно вас интересует? – спросил Льешо и добавил, чтобы не выглядеть некомпетентным: – Я был довольно юн, когда произошло нашествие, поэтому не очень хорошо помню увиденное.
На это Хабиба произнес:
– Вспомнишь.
Юноша поймал его прямой взгляд и не смог отвести глаз. Наверно, подумал он, так бывает при встрече с коброй. Указав на карту, колдун словно отпустил его, и Льешо почувствовал, что снова может дышать.
Ее светлость вмешалась легким упреком Хабибе. Она одарила юношу улыбкой, которой он поверил даже меньше, чем выражению лица строгой судьи когда-то в оружейной.
– Начни с того, что знаешь, дитя.
Льешо глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, взял себя в руки и обратился к присутствующим:
– Они злые.
Юноша подумал о зле, с которым ему довелось с тех пор столкнуться: зле на невольничьем рынке, мелком зле Цу-тана, охотника на ведьм, зле загребущего ядовитого паука в лице надзирателя Марко – все они порождали одно и то же ощущение: словно пелена окутывала зрачки при одном взгляде на них.
– Они живут на равнинах, в шалашах и разводят лошадей. Они ненавидят города. Ненавидят красоту. Они меряются своим богатством: у кого больше добра, лошадей, на ком больше смертей. Когда гарны убивают, они срезают волосы жертв и завязывают их в хвост, который пришивают к военной одежде.
Мысли Льешо вышли за пределы залы правителя в Фаршо, он вновь очутился в коридорах Дворца Солнца, в котором раздавалось эхо криков ужаса и проникнутые жаждой власти вопли триумфа гарнов. Они ревели от радости и ликования, забирая очередную жизнь.
– Я видел, как грабитель убил служанку моей госпожи. Он отрезал ее косу, убранную украшениями из камней. Затем сел на трон… – Льешо запнулся, чуть не произнес: «на трон моего отца», но все же вовремя остановился. Присутствующим известно, что он жил во дворце, но, вероятно, они не знают, на чьей подушке лежала его голова. – И он сидел там, пришивая косу на грудь, а госпожа умирала у его ног.
Когда Льешо поднял глаза, правитель вздрогнул, а ее светлость встретила его опустошенный взгляд с холодным задумчивым видом, который был ему уже знаком. На этот раз ее выражение успокоило его: она не испугалась ужасов рассказа, а достойно приняла их и высоко оценила юношу, которому удалось пережить такое и спастись. Ее смелая реакция на смертельную битву напомнила юноше о Хри, стражнике, усадившем его за шторы с наказом сидеть тихо. Как ни странно, в один момент она даже стала чем-то похожа на Кван-ти. Однако целительница осталась в прошлом, как, впрочем, и все, служившие ему утешением в ссылке, ведь нынешние друзья отдалились вновь из-за чуждого языка, предательски прорвавшегося во сне.
Ее светлость догадалась о его потерях, судя по наклону головы, но она не испытывала к юноше жалости, и тот спокойно продолжил повествование:
– Они убивали всякого, пытавшегося оказать сопротивление, а после себя оставили лишь голые, ободранные стены в грязи. Затем собрали всех оставшихся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109