Обе луны скрылись за толстыми облаками. И это к лучшему – Byкотику вовсе не хотелось, чтобы Альтерр наблюдала за ним.
Крики и возгласы, звон металла и стук копыт – все это были звуки из другой жизни, напоминание о другом времени, когда он еще был живым. Долгие годы проклятия помнились очень смутно, как постоянная привычная боль. Иное дело – яркие годы его настоящей жизни, хотя они были такими короткими. По сравнению с последовавшими годами они могли показаться лишь мгновением, но огонь их до сих пор пылал в его душе.
А неподалеку мужчины готовились к смерти, вспоминали своих жен и детей. Они улыбались, думая о прожитых годах, – и надеялись, молились, чтобы им позволили пожить еще немного, хотя жизнь в Запретных землях была жестокой штукой.
Какая досада, что подданные Byкотика должны умереть зимой. Это время года в здешних краях было долгим и суровым, а Вукотик считал, что предстоящая схватка будет тяжелой, ведь кранн сгорал от нетерпения показать, чего он стоит. Теперь, когда сын Стиракса вырос, страх перед отставкой и даже возможной смертью заставил повелителя Ситта отправиться в Запретные земли зимой: он явно хотел затмить своими достижениями великую победу повелителя Стиракса.
Вукотик представил себе десять тысяч человек, марширующих по ненадежной промерзшей земле: пальцы их рук и ног почернеют и начнут гноиться, обморожения и гангрена настигнут их еще до того, как они доберутся до вражеских стен. А то, что они найдут на этих сумрачных улицах, лишь усугубит их страдания: ясные глаза, улыбки, бледная кожа, невосприимчивая к морозу, разрумянившаяся в предвкушении резни.
Вампиры, подобные Вукотику, крались по улицам и переулкам города, раздувая ноздри от запаха первой крови, который доносил до них ветер. Многие из них были близко, и Вукотик мог читать их мысли. Другие маячили где-то по краешку сознания властелина, но, узнав его, умоляли позволить им присоединиться к битве.
Он редко позволял себе подобным принимать участие в сражении, не желая, чтобы вампиры приближались к его подданным, но те, все равно, держались неподалеку. Многие из них были хуже зверей: красивые, злобные демоны, охотящиеся на тех, кого теперь они будут защищать. Потому что предстоящая битва не имела отношения к жителям города, и Вукотик не хотел, чтобы его подданные пострадали больше необходимого.
Он отвернулся от окна – нетерпеливое предвкушение крови, царившее на улицах, было ему до отвращения знакомо – и оперся о стол, чтобы подтянуть кольчужный чулок. Ему не приходилось надевать доспехи уже несколько лет, и после тончайших шелков кожаный поддоспешник неприятно раздражал кожу. Заклятие дало Вукотику неимоверную силу и выносливость, но в придачу обострило его чувства. Впрочем, он уже привык переносить боль, в этом у него был большой опыт, после нескольких его смертей.
Усевшись в массивное кожаное кресло, он отодвинул в сторону бумаги, ожидавшие рассмотрения. Сейчас ему некогда было заниматься повседневными делами, даже самыми срочными. Вот правовой спор двух благородных господ – Вукотик поймал себя на том, что надеется на гибель одного из них в предстоящей битве. Возможно, это не самое гуманное разрешение спора, но мало кто упрекнул бы вампира в избытке человечности.
Вукотик обвел глазами комнату, задержав взгляд на обрамленных золотом полках книжного шкафа. Его домоправительница сама распоряжалась убранством комнат, поэтому каждый раз, возвращаясь домой, Вукотик обнаруживал что-нибудь новенькое. Наверное, чтобы помочь ему забыть о суровой зиме, она выбрала красные и оранжевые тона и не поскупилась на позолоту, которая немногим была бы по карману. Новая цветовая гамма и впрямь слегка подняла ему настроение. Если бы не доспехи, сложенные на стуле, нынешний вечер мог бы оказаться приятным.
Вукотик вздохнул и принялся облачаться в доспехи, что-то ворча себе под нос. Он поморщился, надевая через голову кирасу. Левое запястье отозвалось болью – память о его последней смерти от рук повелителя Стиракса. Почему-то рана не зажила полностью за время его пребывания во тьме. Нахмурив бледный лоб, Вукотик вспомнил, что его не только победили в единственной схватке – невероятно! – но и подвергли унижению: в то время как он медленно умирал, с него были грубо сорваны доспехи, а потом тело его сгнило, превратившись в ничто. Сейчас Вукотик надевал доспехи своего отца – точную копию его старых, только с другими инициалами на гербе.
Его победитель – повелитель Стиракс, правитель Менина – и впрямь был примечательной личностью: Коужу Вукотику еще не доводилось встречать такого великолепного воина. Вампир вздохнул. Радовало лишь одно: вряд ли кранн Стиракса – дурачок, хоть и белоглазый – когда-нибудь сравнится с нынешним правителем Менина.
Легкий стук в дверь прервал мысли Вукотика. Он повел плечами, чтобы кираса легла удобней, и разрешил слуге войти.
– Простите за вторжение, мой принц. К вам посетитель. И ваш чай готов, – сказал пожилой слуга, кланяясь, насколько позволяли его возраст и ноша.
Шаркая ногами, он подошел к столику у очага и поставил поднос.
– Если это кто-нибудь из разведчиков, пошли его к герцогу Онтевизу, который возглавляет оборону стен, – ответил Вукотик, но потом заметил на подносе вторую чашку.
К нему редко являлись посетители, особенно сейчас, когда к городу приближалась вражеская армия. Если бы пришел его брат, Вориж, он не стал бы докладывать о своем прибытии через слугу; он вообще предпочитал не встречаться со слугами. Вероятно, вернулась сестра, наигравшись в политику на западе. Да, скорее всего, она. Наверное, политики Белого круга наскучили ей даже раньше, чем она рассчитывала.
Вукотик молчал, погрузившись в размышления. Странно, он никого не почувствовал, когда разговаривал со своими. На всякий случай, он бросил взгляд на висевший на стуле меч, чтобы убедиться, что в случае предательства сможет легко дотянуться до оружия.
– Думаю, меч тебе не понадобится, – проговорил кто-то из-за порога.
Услышав голос, Вукотик расплылся в улыбке и отпустил слугу, стоявшего с напряженно стиснутыми кулаками.
Аракнан в дверном проеме небрежно прислонился к косяку.
– Рад снова тебя видеть.
– Ты говоришь так, словно у меня была обычная простуда, – фыркнул Вукотик.
– Во всяком случае, ничего неизлечимого. К тому же принцу не пристало жаловаться.
Вампир улыбнулся, поправил кольчужные чулки, выпрямился и крепко пожал огромную ручищу Аракнана.
– Не так уж часто я жалуюсь, так что терпи. Как дела, мой друг?
– Хорошо.
Аракнан сбросил медвежью шубу и с довольным вздохом уселся у огня. На его гладкой белой коже играли отблески очага, зато в черных глаза ничего не отражалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Крики и возгласы, звон металла и стук копыт – все это были звуки из другой жизни, напоминание о другом времени, когда он еще был живым. Долгие годы проклятия помнились очень смутно, как постоянная привычная боль. Иное дело – яркие годы его настоящей жизни, хотя они были такими короткими. По сравнению с последовавшими годами они могли показаться лишь мгновением, но огонь их до сих пор пылал в его душе.
А неподалеку мужчины готовились к смерти, вспоминали своих жен и детей. Они улыбались, думая о прожитых годах, – и надеялись, молились, чтобы им позволили пожить еще немного, хотя жизнь в Запретных землях была жестокой штукой.
Какая досада, что подданные Byкотика должны умереть зимой. Это время года в здешних краях было долгим и суровым, а Вукотик считал, что предстоящая схватка будет тяжелой, ведь кранн сгорал от нетерпения показать, чего он стоит. Теперь, когда сын Стиракса вырос, страх перед отставкой и даже возможной смертью заставил повелителя Ситта отправиться в Запретные земли зимой: он явно хотел затмить своими достижениями великую победу повелителя Стиракса.
Вукотик представил себе десять тысяч человек, марширующих по ненадежной промерзшей земле: пальцы их рук и ног почернеют и начнут гноиться, обморожения и гангрена настигнут их еще до того, как они доберутся до вражеских стен. А то, что они найдут на этих сумрачных улицах, лишь усугубит их страдания: ясные глаза, улыбки, бледная кожа, невосприимчивая к морозу, разрумянившаяся в предвкушении резни.
Вампиры, подобные Вукотику, крались по улицам и переулкам города, раздувая ноздри от запаха первой крови, который доносил до них ветер. Многие из них были близко, и Вукотик мог читать их мысли. Другие маячили где-то по краешку сознания властелина, но, узнав его, умоляли позволить им присоединиться к битве.
Он редко позволял себе подобным принимать участие в сражении, не желая, чтобы вампиры приближались к его подданным, но те, все равно, держались неподалеку. Многие из них были хуже зверей: красивые, злобные демоны, охотящиеся на тех, кого теперь они будут защищать. Потому что предстоящая битва не имела отношения к жителям города, и Вукотик не хотел, чтобы его подданные пострадали больше необходимого.
Он отвернулся от окна – нетерпеливое предвкушение крови, царившее на улицах, было ему до отвращения знакомо – и оперся о стол, чтобы подтянуть кольчужный чулок. Ему не приходилось надевать доспехи уже несколько лет, и после тончайших шелков кожаный поддоспешник неприятно раздражал кожу. Заклятие дало Вукотику неимоверную силу и выносливость, но в придачу обострило его чувства. Впрочем, он уже привык переносить боль, в этом у него был большой опыт, после нескольких его смертей.
Усевшись в массивное кожаное кресло, он отодвинул в сторону бумаги, ожидавшие рассмотрения. Сейчас ему некогда было заниматься повседневными делами, даже самыми срочными. Вот правовой спор двух благородных господ – Вукотик поймал себя на том, что надеется на гибель одного из них в предстоящей битве. Возможно, это не самое гуманное разрешение спора, но мало кто упрекнул бы вампира в избытке человечности.
Вукотик обвел глазами комнату, задержав взгляд на обрамленных золотом полках книжного шкафа. Его домоправительница сама распоряжалась убранством комнат, поэтому каждый раз, возвращаясь домой, Вукотик обнаруживал что-нибудь новенькое. Наверное, чтобы помочь ему забыть о суровой зиме, она выбрала красные и оранжевые тона и не поскупилась на позолоту, которая немногим была бы по карману. Новая цветовая гамма и впрямь слегка подняла ему настроение. Если бы не доспехи, сложенные на стуле, нынешний вечер мог бы оказаться приятным.
Вукотик вздохнул и принялся облачаться в доспехи, что-то ворча себе под нос. Он поморщился, надевая через голову кирасу. Левое запястье отозвалось болью – память о его последней смерти от рук повелителя Стиракса. Почему-то рана не зажила полностью за время его пребывания во тьме. Нахмурив бледный лоб, Вукотик вспомнил, что его не только победили в единственной схватке – невероятно! – но и подвергли унижению: в то время как он медленно умирал, с него были грубо сорваны доспехи, а потом тело его сгнило, превратившись в ничто. Сейчас Вукотик надевал доспехи своего отца – точную копию его старых, только с другими инициалами на гербе.
Его победитель – повелитель Стиракс, правитель Менина – и впрямь был примечательной личностью: Коужу Вукотику еще не доводилось встречать такого великолепного воина. Вампир вздохнул. Радовало лишь одно: вряд ли кранн Стиракса – дурачок, хоть и белоглазый – когда-нибудь сравнится с нынешним правителем Менина.
Легкий стук в дверь прервал мысли Вукотика. Он повел плечами, чтобы кираса легла удобней, и разрешил слуге войти.
– Простите за вторжение, мой принц. К вам посетитель. И ваш чай готов, – сказал пожилой слуга, кланяясь, насколько позволяли его возраст и ноша.
Шаркая ногами, он подошел к столику у очага и поставил поднос.
– Если это кто-нибудь из разведчиков, пошли его к герцогу Онтевизу, который возглавляет оборону стен, – ответил Вукотик, но потом заметил на подносе вторую чашку.
К нему редко являлись посетители, особенно сейчас, когда к городу приближалась вражеская армия. Если бы пришел его брат, Вориж, он не стал бы докладывать о своем прибытии через слугу; он вообще предпочитал не встречаться со слугами. Вероятно, вернулась сестра, наигравшись в политику на западе. Да, скорее всего, она. Наверное, политики Белого круга наскучили ей даже раньше, чем она рассчитывала.
Вукотик молчал, погрузившись в размышления. Странно, он никого не почувствовал, когда разговаривал со своими. На всякий случай, он бросил взгляд на висевший на стуле меч, чтобы убедиться, что в случае предательства сможет легко дотянуться до оружия.
– Думаю, меч тебе не понадобится, – проговорил кто-то из-за порога.
Услышав голос, Вукотик расплылся в улыбке и отпустил слугу, стоявшего с напряженно стиснутыми кулаками.
Аракнан в дверном проеме небрежно прислонился к косяку.
– Рад снова тебя видеть.
– Ты говоришь так, словно у меня была обычная простуда, – фыркнул Вукотик.
– Во всяком случае, ничего неизлечимого. К тому же принцу не пристало жаловаться.
Вампир улыбнулся, поправил кольчужные чулки, выпрямился и крепко пожал огромную ручищу Аракнана.
– Не так уж часто я жалуюсь, так что терпи. Как дела, мой друг?
– Хорошо.
Аракнан сбросил медвежью шубу и с довольным вздохом уселся у огня. На его гладкой белой коже играли отблески очага, зато в черных глаза ничего не отражалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143