В мои планы это не входило. Жизнь станет невыносимой, если я начну бояться собственной тени. Я не стану доверчиво садиться в первую попавшуюся машину «Скорой помощи» в Таустере, но я туда поеду и буду скакать. Грань между трусостью и осторожностью показалась мне невероятно тонкой.
Джосси, дожидавшаяся у весовой, возбужденно замахала руками.
— Привет, — сказала она. — Блокнот на месте, ведет себя с присущим ему достоинством и готов выступить, как всегда, безрезультатно.
— Восхитительно.
— Инструкции тренера жокею, — сообщила она, — кратки. Держаться на трассе и подальше от неприятностей. Он не хочет, чтобы вы получили травму.
— И я тоже, — с чувством согласился я. — Он не хочет, чтобы какое-нибудь происшествие омрачило день, если Ивански выиграет Национальный.
— А, — сказал я. — Ваш отец думает, что он выиграет?
— Сегодня утром папа улетел на воздушном такси в обычном состоянии полной эйфории, — с нежностью сказала она. — Надежда совершала резкие колебания от уверенности к сомнению.
Финч послал в Таустер двух лошадей, вторая из них, Стулери, и являлась истинной причиной поездки Джосси. Я помог девушке оседлать Стулери для двухмильной скачки с гандикапом и вместе с ней радовался на трибунах, когда лошадь пришла первой. Скачки Большого Национального начали транслировать по телевидению по всему ипподрому сразу после этого Небольшой пассажирский самолет для частных полетов на малые расстояния, в том числе по трассам, не обслуживающимся авиалиниями забега, так что Джосси было чем утешиться, когда Ивански финишировал пятым.
— Ну и ладно, — пожала она плечами. — Ничего не поделаешь. Папу неудача огорчит, владельцев неудача огорчит, конюхи напьются с горя, а потом они все вместе начнут обсуждать перспективы на следующий год.
Мы бесцельно прогуливались и в конце концов очутились у входа в бар.
— Выпьете что-нибудь? — спросил я. — Это поможет скоротать время.
Бар заполнила толпа людей, обсуждавших подробности розыгрыша Большого Национального приза; чтобы пробраться к стойке, нужно было протиснуться сквозь четыре тесных ряда посетителей.
— Не будем толкаться, — сказала Джосси. Я согласился. Мы повернулись, собираясь уйти, но вдруг из плотной толпы, осаждавшей Стойку, вытянулась тонкая рука и крепко схватила меня за запястье.
— Что вы хотите заказать? — прокричали сквозь шум. — Меня только что обслужили. Что вы хотите? Скорее!
Рука, я заметил, принадлежала Мойре Лонгерман, а рядом с ней стоял, мрачный по обыкновению, Бинни Томкинс.
— Джосси? — спросил я.
— Фруктовый сок. Грейпфрутовый, если есть.
— Два грейпфрутовых сока, — сказал я. Рука выпустила мою кисть и исчезла, вскоре появилась вновь, сжимая стакан. Я взял его, и второй тоже, и наконец Мойра Лонгерман собственной персоной с трудом протолкалась сквозь толпу, высоко поднимая еще два бокала, чтобы драгоценные наперстки влаги случайно не выбили из рук. За ней по пятам поспевал Бинни.
— Как замечательно! — воскликнула Мойра. — Я уже давно смотрю на вас издалека. Я пыталась вам дозвониться недели две, а теперь слышу какую-то невероятную историю о том, как вас похитили.
Я представил Джосси, которая отнеслась весьма скептически к словам Мойры.
— Похитили? — ее брови насмешливо взлетели. — Вас?
— Можете смеяться сколько угодно, — скорбно сказал я.
Мойра вручила стакан Бинни, а тот едва поблагодарил ее.
Невоспитанный тип, решил я. Выглядит странно, если мужчина позволяет женщине расчищать себе путь в такой толчее, чтобы добыть ему выпивку, а особенно, если это владелица лучшей лошади в его конюшне. Платила, конечно, она.
— Милочка, — обратилась Мойра Лонгерман к Джосси, — вскоре после того, как Ро выиграл Золотой кубок на моем чудесном Гобелене, кто-то украл его прямо с ипподрома. Так ведь? — Она вопрошающе улыбнулась мне, ее голубые глаза светились дружелюбием и любопытством.
— Точно так, — подтвердил я.
Бинни помрачнел еще больше.
— Как лошадь? — задал я вопрос.
Бинни наградил меня тяжелым взглядом и не ответил, но Мойра Лонгерман была преисполнена энтузиазма и жаждала поделиться новостями.
— Я очень хочу, Ро, чтобы отныне именно вы скакали на Гобелене на всех соревнованиях, и, надеюсь, вы согласитесь. Бинни говорит. Гобелен в отличной форме и готов выступать в Аскоте в будущую среду, и я много раз пыталась связаться с вами, чтобы узнать, примите ли вы предложение скакать на нем.
— Я уже пригласил другого жокея, — кисло сказал Бинни.
— Тогда откажитесь от его услуг, дорогой Бинни. — Под внешним добродушием этой оптимистки, похожей на птичку, чувствовалась железная воля, однажды уже обеспечившая мне скачку за Золотой кубок. Мойра, возможно, и уступала Бинни вдвое в физической силе, зато в два раза превосходила его силой ума.
— Может, лучше пусть скачет другой жокей... — начали.
— Нет-нет, — прервала она меня. — Я хочу, чтобы это делали именно вы, Ро. Никто иной меня не устроит. Я так и сказала Бинни, вполне определенно, как только вы выиграли Золотой кубок. Теперь, когда вы вернулись целый и невредимый, на мою лошадь сядете вы, или я сниму ее с соревнований.
— Она с вызовом посмотрела на Бинни, на Джосси и, решительно встряхнув белокурой кудрявой головкой, выжидательно повернулась ко мне. — Итак? Что скажете?
— Э... — выдавил я, что едва ли прояснило мою позицию.
— О, соглашайтесь, — вмешалась Джосси. — Вы должны.
Глаза Бинни из-под насупленных бровей метали молнии. Джосси без тени замешательства стойко выдержала удар.
— Но он выиграл Золотой кубок, — сказала она. — Вы не можете утверждать, что он никуда не годится.
— Именно это он и говорит, дорогая. — Мойра Лонгерман лучезарно улыбнулась. — Не странно ли?
Бинни сердито пробурчал что-то, разборчиво прозвучало лишь одно слово — «любители».
— Я полагаю, Бинни имеет в виду только то, — мило и непринужденно сказала Мойра, — что Ро, как и большинство жокеевлюбителей, всегда изо всех сил стремится выиграть и не поддастся на уговоры не делать этого.
Лицо Бинни побагровело. Джосси с трудом удерживалась от смеха. Мойра обратила на меня ясные голубые глаза, словно не вполне осознавая, что сказала секунду назад, а мои мысли лихорадочно и беспомощно метались в поисках разумного ответа.
— Как большинство жокеев, — нашелся я наконец.
— Очень мило с вашей стороны, Ро, — заметила она. — Вы всех считаете честными людьми.
Я был склонен, как большинство бухгалтеров, считать как раз обратное, но так уж вышло, я никогда особенно не интересовался делами Бинни. Тренировать скакуна, подобного Гобелену, само по себе было достаточно выгодно, чтобы не пытаться мухлевать с его результатами.
Бинни предпочел сделать вид, будто не понял истинного смысла слов Мойры, как бы не замечая пропасти, разверзшейся у него под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Джосси, дожидавшаяся у весовой, возбужденно замахала руками.
— Привет, — сказала она. — Блокнот на месте, ведет себя с присущим ему достоинством и готов выступить, как всегда, безрезультатно.
— Восхитительно.
— Инструкции тренера жокею, — сообщила она, — кратки. Держаться на трассе и подальше от неприятностей. Он не хочет, чтобы вы получили травму.
— И я тоже, — с чувством согласился я. — Он не хочет, чтобы какое-нибудь происшествие омрачило день, если Ивански выиграет Национальный.
— А, — сказал я. — Ваш отец думает, что он выиграет?
— Сегодня утром папа улетел на воздушном такси в обычном состоянии полной эйфории, — с нежностью сказала она. — Надежда совершала резкие колебания от уверенности к сомнению.
Финч послал в Таустер двух лошадей, вторая из них, Стулери, и являлась истинной причиной поездки Джосси. Я помог девушке оседлать Стулери для двухмильной скачки с гандикапом и вместе с ней радовался на трибунах, когда лошадь пришла первой. Скачки Большого Национального начали транслировать по телевидению по всему ипподрому сразу после этого Небольшой пассажирский самолет для частных полетов на малые расстояния, в том числе по трассам, не обслуживающимся авиалиниями забега, так что Джосси было чем утешиться, когда Ивански финишировал пятым.
— Ну и ладно, — пожала она плечами. — Ничего не поделаешь. Папу неудача огорчит, владельцев неудача огорчит, конюхи напьются с горя, а потом они все вместе начнут обсуждать перспективы на следующий год.
Мы бесцельно прогуливались и в конце концов очутились у входа в бар.
— Выпьете что-нибудь? — спросил я. — Это поможет скоротать время.
Бар заполнила толпа людей, обсуждавших подробности розыгрыша Большого Национального приза; чтобы пробраться к стойке, нужно было протиснуться сквозь четыре тесных ряда посетителей.
— Не будем толкаться, — сказала Джосси. Я согласился. Мы повернулись, собираясь уйти, но вдруг из плотной толпы, осаждавшей Стойку, вытянулась тонкая рука и крепко схватила меня за запястье.
— Что вы хотите заказать? — прокричали сквозь шум. — Меня только что обслужили. Что вы хотите? Скорее!
Рука, я заметил, принадлежала Мойре Лонгерман, а рядом с ней стоял, мрачный по обыкновению, Бинни Томкинс.
— Джосси? — спросил я.
— Фруктовый сок. Грейпфрутовый, если есть.
— Два грейпфрутовых сока, — сказал я. Рука выпустила мою кисть и исчезла, вскоре появилась вновь, сжимая стакан. Я взял его, и второй тоже, и наконец Мойра Лонгерман собственной персоной с трудом протолкалась сквозь толпу, высоко поднимая еще два бокала, чтобы драгоценные наперстки влаги случайно не выбили из рук. За ней по пятам поспевал Бинни.
— Как замечательно! — воскликнула Мойра. — Я уже давно смотрю на вас издалека. Я пыталась вам дозвониться недели две, а теперь слышу какую-то невероятную историю о том, как вас похитили.
Я представил Джосси, которая отнеслась весьма скептически к словам Мойры.
— Похитили? — ее брови насмешливо взлетели. — Вас?
— Можете смеяться сколько угодно, — скорбно сказал я.
Мойра вручила стакан Бинни, а тот едва поблагодарил ее.
Невоспитанный тип, решил я. Выглядит странно, если мужчина позволяет женщине расчищать себе путь в такой толчее, чтобы добыть ему выпивку, а особенно, если это владелица лучшей лошади в его конюшне. Платила, конечно, она.
— Милочка, — обратилась Мойра Лонгерман к Джосси, — вскоре после того, как Ро выиграл Золотой кубок на моем чудесном Гобелене, кто-то украл его прямо с ипподрома. Так ведь? — Она вопрошающе улыбнулась мне, ее голубые глаза светились дружелюбием и любопытством.
— Точно так, — подтвердил я.
Бинни помрачнел еще больше.
— Как лошадь? — задал я вопрос.
Бинни наградил меня тяжелым взглядом и не ответил, но Мойра Лонгерман была преисполнена энтузиазма и жаждала поделиться новостями.
— Я очень хочу, Ро, чтобы отныне именно вы скакали на Гобелене на всех соревнованиях, и, надеюсь, вы согласитесь. Бинни говорит. Гобелен в отличной форме и готов выступать в Аскоте в будущую среду, и я много раз пыталась связаться с вами, чтобы узнать, примите ли вы предложение скакать на нем.
— Я уже пригласил другого жокея, — кисло сказал Бинни.
— Тогда откажитесь от его услуг, дорогой Бинни. — Под внешним добродушием этой оптимистки, похожей на птичку, чувствовалась железная воля, однажды уже обеспечившая мне скачку за Золотой кубок. Мойра, возможно, и уступала Бинни вдвое в физической силе, зато в два раза превосходила его силой ума.
— Может, лучше пусть скачет другой жокей... — начали.
— Нет-нет, — прервала она меня. — Я хочу, чтобы это делали именно вы, Ро. Никто иной меня не устроит. Я так и сказала Бинни, вполне определенно, как только вы выиграли Золотой кубок. Теперь, когда вы вернулись целый и невредимый, на мою лошадь сядете вы, или я сниму ее с соревнований.
— Она с вызовом посмотрела на Бинни, на Джосси и, решительно встряхнув белокурой кудрявой головкой, выжидательно повернулась ко мне. — Итак? Что скажете?
— Э... — выдавил я, что едва ли прояснило мою позицию.
— О, соглашайтесь, — вмешалась Джосси. — Вы должны.
Глаза Бинни из-под насупленных бровей метали молнии. Джосси без тени замешательства стойко выдержала удар.
— Но он выиграл Золотой кубок, — сказала она. — Вы не можете утверждать, что он никуда не годится.
— Именно это он и говорит, дорогая. — Мойра Лонгерман лучезарно улыбнулась. — Не странно ли?
Бинни сердито пробурчал что-то, разборчиво прозвучало лишь одно слово — «любители».
— Я полагаю, Бинни имеет в виду только то, — мило и непринужденно сказала Мойра, — что Ро, как и большинство жокеевлюбителей, всегда изо всех сил стремится выиграть и не поддастся на уговоры не делать этого.
Лицо Бинни побагровело. Джосси с трудом удерживалась от смеха. Мойра обратила на меня ясные голубые глаза, словно не вполне осознавая, что сказала секунду назад, а мои мысли лихорадочно и беспомощно метались в поисках разумного ответа.
— Как большинство жокеев, — нашелся я наконец.
— Очень мило с вашей стороны, Ро, — заметила она. — Вы всех считаете честными людьми.
Я был склонен, как большинство бухгалтеров, считать как раз обратное, но так уж вышло, я никогда особенно не интересовался делами Бинни. Тренировать скакуна, подобного Гобелену, само по себе было достаточно выгодно, чтобы не пытаться мухлевать с его результатами.
Бинни предпочел сделать вид, будто не понял истинного смысла слов Мойры, как бы не замечая пропасти, разверзшейся у него под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66