Грифин покачал головой, а когда он заговорил, горечь в его голосе пропала.
– Я напомню вам, что ей не к кому голову приклонить после смерти отца. А теперь, когда она снова потеряла близкого человека, нехорошо оставлять ее одну.
Торн даже не пытался скрыть своей боли.
– Она плачет по человеку, которого любит.
– Нет, – спокойно возразил Грифин. – Она плачет по человеку, которого любила когда-то.
Когда Торн ничего не ответил, старый рыцарь положил ему руку на плечо.
– Мне кажется, ты не прав, мальчик. Она не отталкивает тебя. Нет большего горя, чем остаться одному. А я верю, что ты не такой человек, который позволит ей страдать, когда в твоей власти дать ей успокоение.
Эти слова Грифина показались графу странными, но как-то сразу он решил не задавать лишних вопросов, а повернулся и пошел к Шане, не сказав ничего в ответ.
Торн открыл дверь в комнату. Лившийся из окна лунный свет позволил ему разглядеть Шану. Она лежала на кровати и смотрела в потолок взором, полным слез. Увидев мужа, она повернулась на бок и свернулась калачиком, подтянув ноги к груди. Граф пересек всю комнату и прикоснулся к принцессе. Она сжалась, но не отпрянула в сторону, как он ожидал.
С мольбой Торн повернул ее к себе. Его загорелые пальцы нежно дотронулись до ее золотистых волос, и он прошептал ее имя.
Их глаза встретились, и Шана почувствовала, как в ней что-то перевернулось. Разрывающее душу рыдание вырвалось из груди девушки и, словно стрела, ранило Торна прямо в сердце.
Ему больше не нужно было никаких приглашений. Он обнял принцессу, привлекая ее, дрожащую, к себе. Он чувствовал ее прерывистое дыхание, и едва сдерживаемые слезы. У него сжалось сердце. Он сильнее обнял ее и что-то шептал у ее виска, когда вырвавшиеся наружу рыдания сотрясали тело принцессы. Торн был уверен, что не сможет ее успокоить, но ошибся. Вскоре она затихла у него на груди…
По тому, как Шана глубоко и ровно дышала, граф понял, что она уснула. Он еще долго держал ее на руках, испытывая при этом странное удовлетворение. Неохотно Торн переложил ее на кровать, встал и принял ванну. Затем он спустился вниз, чтобы принести еду.
Когда он вернулся, она проснулась. Торн нахмурился, увидев, что Шана почти не притронулась к еде, но он не ругал ее за это. Его беспокоило настроение принцессы. Во время трапезы она была тихой й подавленной. Затем Шана встала и подошла к окну, молчаливо и сосредоточенно устремив свой взгляд на холодные вершины гор. Ее профиль был удивительно спокойным, но Торна нельзя было обмануть. И хотя ее глаза оставались сухими, душа Шаны плакала.
– Это не продлится долго, да?
Им не нужно было притворяться. Торн знал, что речь идет о войне.
– Думаю, что все может закончиться в считанные дни, – спокойно ответил он. – Говорят, что Левеллин ищет поддержку, но не может найти. Флот Эдуарда охраняет восточное побережье. Мы усилили атаки на суше от Лэнгли до западной границы.
Воцарилась тишина. Шана не смотрела на графа. Выражение лица Торна стало мрачным, его глаза померкли. Создавалось такое впечатление, что девушка отдалилась от него, ускользнув в тот мир, где она была недосягаема для него.
– Я совершенно честен с тобой, Шана. Было бы жестоко дарить тебе надежду, которой нет.
Торн не произнес слово «немилосердно», но был уверен, что она догадалась.
Шана медленно повернулась. Их глаза встретились.
– Я знаю, – прошептала она.
На этот раз замолчал Торн. Неожиданно он резко встал, словно приняв решение. Он поймал ее взгляд.
– Подойди ко мне, Шана.
О, он знал, что его голос прозвучал повелительно. Но в душе Торн затаил дыхание, моля Бога, чтобы она повиновалась. Если она откажется, ему придется уступить. А ему не хотелось этого…
Время приостановилось. Казалось, что бесконечно долго Шана не шевелилась и не произносила ни слова. Увидев Торна снова таким высокомерным и повелительным, она ощутила, что обида нахлынула на нее. Она любила его, но не могла простить ему того, как он пренебрегал ее любовью. И все же, помимо ее воли, ноги сами пошли к нему. Их взгляды столкнулись, и это был самый желанный момент в ее жизни. Торн протянул сильные руки и обнял ее за талию. Его взгляд скользнул по ее красивым губам.
– Мне хотелось бы знать, принцесса, ты скучала по мне, так же, как я отчаянно скучал по тебе?
Ее сердце екнуло, он СКУЧАЛ ПО НЕЙ! Шана положила руки ему на грудь, а ее глаза устремились на него.
– Да, – прошептала она доверчиво, – да!
Девушка покраснела, так как заметила, что его взгляд упал на ее раздавшуюся талию. Она была на пятом месяце, и одежда уже не могла скрыть округлившийся живот. Но промелькнувшие в его темных, как ночь, глазах любопытство и нежность заставили девушку улыбнуться.
– Я беспокоился о тебе днем, – признался Торн охрипшим голосом, – и желал тебя ночью. – Взволнованно он гладил ее щеки. – Ты хорошо себя чувствовала?
Шана кивнула.
– Тошнота, которая мучила меня, прошла. Аделаида говорит, что если я буду продолжать так есть, то родится уже взрослый рыцарь.
Торн затаил дыхание, глядя на мягкие очертания ее улыбающихся губ. Но, увы, улыбка быстро исчезла, а глаза девушки наполнились прозрачными слезами.
Граф нетерпеливо воскликнул:
– Нет, Шана, не отворачивайся от меня! Это ты из-за Бариса так расстроилась? Ты его любишь?
Помрачнев, он ждал ответа.
– Нет, дело не в этом, – сказала она сдавленным голосом. – Торн, я… я боюсь.
– Боишься? Чего?
У Торна возникло такое чувство, будто игла выскочила из сердца. Он наклонился, взял Шану на руки и понес к кровати. Здесь он бережно обнял жену, нежно поглаживая ее спину. Шана ощутила его горячее дыхание у себя в волосах.
– Скажи мне, – прошептал он.
Граф очень нежно держал принцессу в своих объятиях, но все же она колебалась, не в состоянии встретиться с его взглядом. Затем девушка погладила его черные жесткие волосы и неуверенно заговорила.
– Ты говоришь, что война скоро закончится, но боюсь, что горечь никогда не уйдет. И я дрожу от мысли, в каком хаосе родится наш ребенок. – Словно защищая его, Шана положила руки на живот. – Будут его презирать англичане, потому что его мать валлийка, и ненавидеть валлийцы, потому что его отец англичанин? И кто он будет: англичанин или валлиец? Я не хочу, чтобы он был таким же оторванным… Я не хочу, чтобы он ненавидел Англию или Уэльс, или испытывал ненависть других. Но очень боюсь, что именно так и будет.
Торн нежно посмотрел на нее. Как долго она скрывала от него свою беззащитность! Она казалась сильной, дерзкой, решительной, стойкой и никому не показывала своей слабости, по крайней мере, ему. Но сейчас в ней заговорил чисто материнский инстинкт, отчего Торну захотелось укрыть ее от любых горестей.
Он гладил ее волосы, гордо поглядывая на выступающий живот девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96