– Сэр Ли? Я с ним не знаком. Кто это такой?
Эдвина с облегчением отметила, что это имя не вызвало у Прескотта никаких ассоциаций. Он не был ни удивлен, ни раздосадован.
– А я думала, что раз уж вы сирота, то стоит вам услышать такую же, как у вас, фамилию, вы стремитесь выяснить, не родственник ли вам этот человек.
– Дженел! – проворковала Эдвина и покраснела, потому что ей самой в голову пришла та же мысль. – Нельзя быть такой бестактной.
Прескотт пожал плечами:
– Ничего, Эдвина, я не имею ничего против. Это естественно, учитывая мое прошлое. Но я должен заметить, что я обращал бы больше внимания на фамилии, если бы на самом деле стремился найти своих родных. Но у меня нет ни малейшего желания делать это. – Прескотт поправил воротник пиджака и посмотрел в окно экипажа. – Кроме того, фамилия моего отца была не Дивейн.
Дженел подалась вперед:
– Так, значит, вы знаете, кто ваш отец?
Поправив шляпу, которую держал на коленях, Прескотт пожал плечами:
– Обычно я не обсуждаю такие вопросы, но я считаю вас своими друзьями.
– Как и все, мы считаем вас другом, – улыбнулась Эдвина и посмотрела на него с нескрываемой теплотой.
– Уверяю, все это останется между нами, – заявила Дженел. – А теперь скажите мне, кто ваш отец?
– Его звали Рональд Айве.
– По традиции такие имена носят лесники… – вопросительно подняла бровь Дженел.
– На самом деле он был охотничьим инспектором.
– А ваша мать? – продолжала вопрошать Дженел. – Что с ней?
– Она была дочерью дворянина, но семья отвергла ее за то, что она вышла замуж за человека не своего круга.
– Так, значит, вы законнорожденный?
– Да, – с улыбкой проговорил Прескотт, хотя глаза у него оставались серьезными. Эдвина видела, что Прескотту неприятно говорить на эту тему.
– Почему вы не носите фамилию Айве? – не унималась Дженел.
Эдвина заерзала на сиденье.
– И вправду, Дженел, ты суешь нос не в свое дело.
Одно мгновение Прескотт смотрел в окошко, погрузившись в воспоминания.
– После того как мои родители поженились, Айве прожил с нами недолго. Он время от времени посылал нам деньги, но никогда не утруждал себя общением со мной. После того как моя мать умерла от тифа…
– О, как ужасно! – воскликнула Эдвина, прикрыв рот ладонью.
Избегая смотреть ей в глаза, Прескотт ответил:
– Спасибо, Эдвина. – Глядя куда-то в окно, он сказал: – После того как мама умерла, какое-то время я жил у соседки, а потом, когда деньги перестали приходить, она отдала меня в приют, в Андерсен-Холл. Когда директор Данн спросил мою фамилию, я сказал ему первое, что пришло в голову.
– Дивейн?
– Да. Это имя было нацарапано в потрепанной старенькой Библии, которую мне оставила моя мать. Она сказала, что нашла ее в библиотеке и забыла вернуть.
У Эдвины сжалось сердце.
– Наверное, вы очень сердились на своего отца, раз не захотели носить его имя.
– Он испортил жизнь моей матери.
– И вам тоже.
Прескотт пожал плечами, желая прогнать эту мысль.
– Моя жизнь сложилась удачнее, чем у многих. В моей жизни были Андерсен-Холл и директор Данн.
Эдвина не поверила его словам. С какой бы напускной небрежностью и равнодушием ни говорил сейчас Прескотт, ему пришлось хлебнуть лиха. Она злилась на его мерзких родственников. Как они могли оставить такого замечательного человека, как Прескотт? Глупцы!
Дженел поджала губы и прищурилась.
– Кто родственники вашей матери?
– Не знаю. – Прескотт вздохнул. – Мама отказывалась говорить о них. Упоминала только, что они пеклись о гордости и чести семьи больше, чем о своей собственной кровинке.
– Так, значит, все, что говорят о вас, – выдумка?
Прескотт натянуто улыбнулся:
– Людей хлебом не корми – дай насочинять небылиц. Я позволяю людям верить в то, во что им хочется верить, и обычно не обсуждаю с ними правду – она слишком скучна и утомительна.
– Мне то, что вы рассказали, совсем не кажется скучным! – с негодованием вскричала Эдвина. – Скорее трагичным. И невыносимым. Как могли родственники отказаться от вашей матери? Особенно когда у нее был маленький ребенок?
– Возможно, они ничего не знали о моем существовании, – задумчиво проговорил Прескотт, глядя куда-то в сторону. – Я появился на свет спустя много времени после разрыва матери с ее семьей.
– Они могли догадаться, что у вашей мамы мог родиться ребенок! – Эдвина скрестила руки на груди, не зная, как справиться со своим гневом. – Бросить маленького ребенка на произвол судьбы – у меня это просто в голове не укладывается!
– К сожалению, то, как поступила семья матери Прескотта, не является чем-то из ряда вон выходящим. – Дженел покачала головой. – Мне неприятно об этом говорить, но Прескотт – не единственный, чьи родственники придают огромное значение гордыне и ложному понятию чести и боятся оконфузиться перед окружающими. За примером далеко ходить не надо – это твой отец, Эдвина.
Эдвина отвела взгляд. Печаль и злость охватили ее. Зная натуру отца, Эдвина понимала, что, случись подобное с ней, он точно так же вычеркнул бы ее из жизни, как это сделала семья Прескотта с его матерью. Хорошо, что к тому моменту, когда Эдвина предстанет перед своим отцом, ее так называемая помолвка с Прескоттом будет расторгнута.
Однако от этой мысли ей почему-то стало еще тяжелее.
Дженел презрительно фыркнула.
– Вот поэтому мне и кажется, Эдвина, что твой план с треском провалится.
Прескотт положил руку Дженел на плечо, словно говоря ей «хватит».
– Так что же вам известно о сэре Ли, Дженел? – спросил он, чтобы перевести разговор на другую тему.
– То, что он работал в министерстве иностранных дел, – сказала Дженел, – держа в поле зрения иностранцев и занимаясь другой деятельностью, род которой мой осведомитель не пожелал обсуждать. Только намекнул, что работа эта была секретной.
Эдвина насторожилась.
– А не может ли именно этот человек оказаться шантажистом? Учитывая особый характер его работы, сэр Ли мог располагать сведениями об уязвимых местах многих людей.
– Вполне возможно, – согласилась Дженел. – Я должна познакомиться с сэром Ли и узнать, что он за тип.
Эдвина наклонилась к Прескотту и сказала:
– Прескотт, не могли бы вы сделать то же самое? Вы тонко чувствуете натуру людей, и для меня крайне важно узнать ваше мнение.
– Разумеется. А ещё мы можем обыскать комнаты сэра Ли в первую очередь. Будучи на службе в министерстве иностранных дел, он вполне мог ездить в Париж – отсюда туфли Франсуа Миллисана. Наверняка на такую грандиозную вечеринку он должен привезти их с собой.
С улицы доносился какой-то шум, и Эдвина выглянула в открытое окно экипажа.
– Мы подъезжаем к Уидему. Здесь мы поменяем лошадей, а дальше поедем без остановок прямо до места назначения. – Она откинулась на сиденье, стараясь справиться со своим волнением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77