Или находили полянки, прогалины и тропинки с якобы знакомым изгибом, который перебивал монотонную одинаковость белизны и древесных стволов, упрямо отказывавшихся отличаться друг от друга.
Час или два спустя они совсем утратили ощущение времени. Они остановились, уставшие, потерявшие всякую надежду, решительно не зная, что дальше делать, и сели на поваленный ствол перевести дух и хоть прикинуть, как же им быть. У них все ныло и болело от усталости и ушибов. Они несколько раз проваливались в ямы и вымокли насквозь. Снегу нападало столько, что они едва брели через сугробы, с трудом переставляя свои маленькие лапки, а деревья росли все чаще и чаще и были уж совсем неотличимы одно от другого. Казалось, этому лесу нет конца, и начала у него тоже нет, нет и никакой разницы в любом его месте, и что самое худшее -- выхода из него тоже никакого нет.
-- Мы не можем тут долго рассиживаться, -- сказал дядюшка Рэт. -- Надо нам еще раз попытаться выбраться или вообще что-нибудь предпринять. С таким холодом не шутят, а снег скоро сделается глубокий-глубокий, настолько, что нам через него вброд не перейти.
Он огляделся вокруг и сказал:
-- Послушай, вот что приходит мне в голову. Видишь, вон там, чуть пониже, лощина, там земля какая-то маленько горбатая, кочковатая какая-то, вроде изрытая. Давай спустимся туда, попробуем поискать какое-нибудь убежище, какую-нибудь пещерку или норку с сухим полом, где можно укрыться от этого пронзительного ветра и снежной завирухи. Там мы хорошенечко отдохнем, а потом снова попробуем выбраться, а то мы с тобой оба до смерти устали. Кроме того, снег может перестать или еще вдруг найдется какой-нибудь выход.
Они снова поднялись и, с трудом пробираясь, пошли в сторону лощины в поисках пещерки или хоть подветренного уголка, который укрыл бы их от ветра и метели. Они как раз осматривали тот кочковатый участок, о котором говорил дядюшка Рэт, когда Крот споткнулся и, взвизгнув, полетел на землю ничком.
-- Ой, лапа! Ой, моя бедная лапа!
И он уселся прямо на снег, обхватив заднюю лапу передними.
-- Бедняжка! -- посочувствовал дядюшка Рэт. -- Ну, скажи, как тебе сегодня не везет, а! Ну-ка, покажи лапу. Конечно, -- продолжал он, опускаясь на колени, чтобы получше рассмотреть, -- лапа порезана, никаких сомнений. Погоди, сейчас я достану платок и перевяжу.
-- Я, должно быть, споткнулся о сучок или пень, -- сказал Крот печально. -- Ой,
как болит!
-- Уж очень ровный порез, -- заметил Рэт, внимательно рассматривая лапу. -- Нет, никакой это не сучок и не пень. Это порезано острым краем чего-то металлического. Странно! -- Он на минуту задумался и стал исследовать близлежащие рытвины и кочки.
-- Какая тебе разница, об чего я порезался? -- сказал Крот, от боли забывая, как надо говорить правильно. -- Все равно больно, обо что бы я ни порезался.
Но дядюшка Рэт, после того как крепко стянул ранку платком, не обращая внимания на Крота, стал изо всех сил раскапывать снег. Он разгребал его, копал, расшвыривал всеми четырьмя лапами, а Крот взирал па него нетерпеливо, время от времени вставляя:
-- Ну, Рэт, ну пошли же!
И вдруг дядюшка Рэт закричал;
-- Ура! И потом:
-- Уррра! Урра-ра-ра!
И начал из последних сил отплясывать джигу прямо на снегу.
-- Что ты нашел, Рэтти? -- спросил Крот, все еще держа заднюю лапу обеими передними.
-- Иди и посмотри! -- сказал дядюшка Рэт в восторге, продолжая плясать.
Крот дохромал до того места и внимательно посмотрел.
-- Ну и что, -- сказал он с расстановкой, -- я вижу достаточно хорошо. Я видел такую штуку тысячу раз и раньше. Знакомый предмет, я бы сказал. Скоба для того, чтобы счищать грязь с обуви. Что из этого? Чего выплясывать вокруг железной скобы?
-- Но неужели ты не понимаешь, что
это значит для нас? -- воскликнул дядюшка Рэт нетерпеливо.
-- Я понимаю, что это значит, -- ответил Крот. -- Это обозначает, что какой-то беззаботный и рассеянный тип швырнул этот предмет посреди Дремучего Леса, где об него обязательно споткнется любой прохожий. Довольно бездумный поступок, я бы сказал. Когда мы доберемся до дому, я непременно пожалуюсь... кому-нибудь, вот увидишь.
-- О господи! О господи! -- воскликнул дядюшка Рэт в отчаянии от такой тупости. -- Сейчас же перестань разглагольствовать, иди и разгребай снег!
И он сам тут же принялся за работу, и снег летел во все стороны.
Его дальнейшие старания опять увенчались успехом, и на свет появился довольно потертый дверной коврик.
-- Видал, что я тебе говорил! -- воскликнул он с торжеством.
-- Ничего ты мне не говорил, -- заметил Крот, что было истинной правдой. -
Ну, нашел еще одни предмет, ну, домашний предмет, изношенный и выброшенный за ненадобностью, чему, как я вижу, ты безумно радуешься. Лучше давай быстренько спляши джигу вокруг него, если тебе так уж хочется, и, может, мы пойдем дальше и не будем больше тратить время на помойки. Его что, по-твоему, едят, этот коврик? Или, может быть, спят под ним? Или можно на нем по снегу поехать домой, как на санях-самоходах, а? Ты, несносный грызун!
-- Ты... хочешь... сказать, -- закричал дядюшка Рэт, волнуясь, -- что этот коврик тебе ничего не говорит?!
-- На самом-то деле, Рэт, -- отозвался Крот с раздражением, -- хватит уж этих глупостей! Ну скажи, кто и когда слышал, чтобы дверные коврики умели говорить? Они не разговаривают. Они совсем не такие. Они знают свое место.
-- Да послушай ты, ты -- толстолобый зверь! -- ответил дядюшка Рэт, уже по-настоящему сердясь. -- Кончай болтать. Молчи и копай. Копай, рой, скреби и ищи. Особенно там, где пригорочки, если ты хочешь спать эту ночь на сухом и в тепле, потому что это наша самая последняя возможность!
И дядюшка Рэт с жаром набросился на соседний сугроб, ощупывая все вокруг своей дубинкой и яростно раскапывая снег.
Крот тоже озабоченно копал, больше для того, чтобы не огорчать друга, чем с какой-либо другой целью, потому что, как он считал, его друг просто понемножечку сходил с ума.
Минут десять усердной работы, и дубинка наткнулась на что-то, что отозвалось пустотой. Рэт копал до тех пор, пока не сумел просунуть лапу и пощупать, потом попросил Крота, чтобы он подошел помочь ему. Оба зверя стали изо всех сил копать и копали до тех пор, пока даже Кроту не стало ясно, зачем они это делали. В том, что казалось на первый взгляд сугробом, обнаружилась крепкого вида дверь, выкрашенная в темно-зеленый цвет. Сбоку висела железная петля звонка, а чуть ниже была укреплена небольшая медная табличка, на которой была красивыми, аккуратными буквами выгравирована надпись, которую они прочли при свете луны:
МИСТЕР БАРСУК
Крот повалился в снег от удивления и восторга.
-- Рэтти! -- закричал он в раскаянии. -- Ты чудо! Настоящее чудо, вот кто ты! Теперь я все понял! Ты все это вычислил шаг за шагом в твоей мудрой голове с того самого момента, как я упал и порезал лапу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Час или два спустя они совсем утратили ощущение времени. Они остановились, уставшие, потерявшие всякую надежду, решительно не зная, что дальше делать, и сели на поваленный ствол перевести дух и хоть прикинуть, как же им быть. У них все ныло и болело от усталости и ушибов. Они несколько раз проваливались в ямы и вымокли насквозь. Снегу нападало столько, что они едва брели через сугробы, с трудом переставляя свои маленькие лапки, а деревья росли все чаще и чаще и были уж совсем неотличимы одно от другого. Казалось, этому лесу нет конца, и начала у него тоже нет, нет и никакой разницы в любом его месте, и что самое худшее -- выхода из него тоже никакого нет.
-- Мы не можем тут долго рассиживаться, -- сказал дядюшка Рэт. -- Надо нам еще раз попытаться выбраться или вообще что-нибудь предпринять. С таким холодом не шутят, а снег скоро сделается глубокий-глубокий, настолько, что нам через него вброд не перейти.
Он огляделся вокруг и сказал:
-- Послушай, вот что приходит мне в голову. Видишь, вон там, чуть пониже, лощина, там земля какая-то маленько горбатая, кочковатая какая-то, вроде изрытая. Давай спустимся туда, попробуем поискать какое-нибудь убежище, какую-нибудь пещерку или норку с сухим полом, где можно укрыться от этого пронзительного ветра и снежной завирухи. Там мы хорошенечко отдохнем, а потом снова попробуем выбраться, а то мы с тобой оба до смерти устали. Кроме того, снег может перестать или еще вдруг найдется какой-нибудь выход.
Они снова поднялись и, с трудом пробираясь, пошли в сторону лощины в поисках пещерки или хоть подветренного уголка, который укрыл бы их от ветра и метели. Они как раз осматривали тот кочковатый участок, о котором говорил дядюшка Рэт, когда Крот споткнулся и, взвизгнув, полетел на землю ничком.
-- Ой, лапа! Ой, моя бедная лапа!
И он уселся прямо на снег, обхватив заднюю лапу передними.
-- Бедняжка! -- посочувствовал дядюшка Рэт. -- Ну, скажи, как тебе сегодня не везет, а! Ну-ка, покажи лапу. Конечно, -- продолжал он, опускаясь на колени, чтобы получше рассмотреть, -- лапа порезана, никаких сомнений. Погоди, сейчас я достану платок и перевяжу.
-- Я, должно быть, споткнулся о сучок или пень, -- сказал Крот печально. -- Ой,
как болит!
-- Уж очень ровный порез, -- заметил Рэт, внимательно рассматривая лапу. -- Нет, никакой это не сучок и не пень. Это порезано острым краем чего-то металлического. Странно! -- Он на минуту задумался и стал исследовать близлежащие рытвины и кочки.
-- Какая тебе разница, об чего я порезался? -- сказал Крот, от боли забывая, как надо говорить правильно. -- Все равно больно, обо что бы я ни порезался.
Но дядюшка Рэт, после того как крепко стянул ранку платком, не обращая внимания на Крота, стал изо всех сил раскапывать снег. Он разгребал его, копал, расшвыривал всеми четырьмя лапами, а Крот взирал па него нетерпеливо, время от времени вставляя:
-- Ну, Рэт, ну пошли же!
И вдруг дядюшка Рэт закричал;
-- Ура! И потом:
-- Уррра! Урра-ра-ра!
И начал из последних сил отплясывать джигу прямо на снегу.
-- Что ты нашел, Рэтти? -- спросил Крот, все еще держа заднюю лапу обеими передними.
-- Иди и посмотри! -- сказал дядюшка Рэт в восторге, продолжая плясать.
Крот дохромал до того места и внимательно посмотрел.
-- Ну и что, -- сказал он с расстановкой, -- я вижу достаточно хорошо. Я видел такую штуку тысячу раз и раньше. Знакомый предмет, я бы сказал. Скоба для того, чтобы счищать грязь с обуви. Что из этого? Чего выплясывать вокруг железной скобы?
-- Но неужели ты не понимаешь, что
это значит для нас? -- воскликнул дядюшка Рэт нетерпеливо.
-- Я понимаю, что это значит, -- ответил Крот. -- Это обозначает, что какой-то беззаботный и рассеянный тип швырнул этот предмет посреди Дремучего Леса, где об него обязательно споткнется любой прохожий. Довольно бездумный поступок, я бы сказал. Когда мы доберемся до дому, я непременно пожалуюсь... кому-нибудь, вот увидишь.
-- О господи! О господи! -- воскликнул дядюшка Рэт в отчаянии от такой тупости. -- Сейчас же перестань разглагольствовать, иди и разгребай снег!
И он сам тут же принялся за работу, и снег летел во все стороны.
Его дальнейшие старания опять увенчались успехом, и на свет появился довольно потертый дверной коврик.
-- Видал, что я тебе говорил! -- воскликнул он с торжеством.
-- Ничего ты мне не говорил, -- заметил Крот, что было истинной правдой. -
Ну, нашел еще одни предмет, ну, домашний предмет, изношенный и выброшенный за ненадобностью, чему, как я вижу, ты безумно радуешься. Лучше давай быстренько спляши джигу вокруг него, если тебе так уж хочется, и, может, мы пойдем дальше и не будем больше тратить время на помойки. Его что, по-твоему, едят, этот коврик? Или, может быть, спят под ним? Или можно на нем по снегу поехать домой, как на санях-самоходах, а? Ты, несносный грызун!
-- Ты... хочешь... сказать, -- закричал дядюшка Рэт, волнуясь, -- что этот коврик тебе ничего не говорит?!
-- На самом-то деле, Рэт, -- отозвался Крот с раздражением, -- хватит уж этих глупостей! Ну скажи, кто и когда слышал, чтобы дверные коврики умели говорить? Они не разговаривают. Они совсем не такие. Они знают свое место.
-- Да послушай ты, ты -- толстолобый зверь! -- ответил дядюшка Рэт, уже по-настоящему сердясь. -- Кончай болтать. Молчи и копай. Копай, рой, скреби и ищи. Особенно там, где пригорочки, если ты хочешь спать эту ночь на сухом и в тепле, потому что это наша самая последняя возможность!
И дядюшка Рэт с жаром набросился на соседний сугроб, ощупывая все вокруг своей дубинкой и яростно раскапывая снег.
Крот тоже озабоченно копал, больше для того, чтобы не огорчать друга, чем с какой-либо другой целью, потому что, как он считал, его друг просто понемножечку сходил с ума.
Минут десять усердной работы, и дубинка наткнулась на что-то, что отозвалось пустотой. Рэт копал до тех пор, пока не сумел просунуть лапу и пощупать, потом попросил Крота, чтобы он подошел помочь ему. Оба зверя стали изо всех сил копать и копали до тех пор, пока даже Кроту не стало ясно, зачем они это делали. В том, что казалось на первый взгляд сугробом, обнаружилась крепкого вида дверь, выкрашенная в темно-зеленый цвет. Сбоку висела железная петля звонка, а чуть ниже была укреплена небольшая медная табличка, на которой была красивыми, аккуратными буквами выгравирована надпись, которую они прочли при свете луны:
МИСТЕР БАРСУК
Крот повалился в снег от удивления и восторга.
-- Рэтти! -- закричал он в раскаянии. -- Ты чудо! Настоящее чудо, вот кто ты! Теперь я все понял! Ты все это вычислил шаг за шагом в твоей мудрой голове с того самого момента, как я упал и порезал лапу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41