Это необычайно расположило к нему Крота.
Когда с ужином наконец-то покончили и каждый из них почувствовал, что съесть еще хотя бы кусочек небезопасно, потому что шкура может лопнуть, и что теперь ему наплевать на всех и вся, они собрались возле догорающих, затягивающихся пеплом угольков большого камина, и каждый подумал, как это прекрасно сидеть так поздно, и ничего не бояться, и быть таким сытым. После того как они поболтали о том о сем, Барсук спросил с большим интересом:
-- Ну, хорошо. А теперь расскажите, какие новости в ваших краях? Как поживает наш приятель Тоуд?
-- О, чем дальше, тем хуже, -- сказал дядюшка Рэт с сожалением, а Крот, который сидел в кресле, наслаждаясь теплом от камина и задрав ноги выше головы, постарался напустить на себя искренне печальный вид. -- Еще одна автомобильная катастрофа на прошлой неделе. И очень сильная, -- продолжал дядюшка Рэт. -- Понимаешь, он хочет сам сидеть за рулем, а к этому ну просто безнадежно неспособен. Нанял бы он лучше приличного, надежного, хорошо обученного зверя в шоферы, да платил бы ему как следует, да поручил бы ему дела, связанные с автомобилем, все бы и наладилось. Но где уж там! Он считает себя прирожденным шофером и решительно никого не слушает, вот отсюда неприятности и получаются.
-- И сколько же у него их было? -- спросил Барсук подавленно.
-- Машин или катастроф? -- спросил Рэт. -- Впрочем, что касается нашего приятеля, то это, в конце концов, одно и то же. Это уже седьмая. А что до предыдущих... Ты ведь помнишь его каретный сарай? Он весь забит, ну то есть абсолютно весь, до самой крыши забит обломками его предыдущих автомобилей, и кусочки-то эти размером не больше твоей шляпы. Я думаю, тебе все ясно, не так ли?
-- Он уже три раза попадал в больницу, -- вставил Крот. -- А уж сколько денег
он переплатил на штрафы, даже страшно подумать!
-- Да и это еще полбеды, -- сказал дядюшка Рэт. -- Он богатый, конечно, это
всем известно, но не миллионер же! Дело в том, что он никуда не годный шофер,
не признающий ни правил, ни законов. Одно из двух: либо он разорится, либо погибнет в катастрофе. Барсук, подумай! Ведь мы -- его друзья, не должны ли мы что-нибудь предпринять? Барсук глубоко задумался.
-- Послушайте! -- сказал он через не которое время довольно сурово. -Вы,
надеюсь, понимаете, что я ничего не могу сделать теперь?
Оба его приятеля наклонили головы, вполне понимая, что он имел в виду. Согласно звериному этикету, никого из зверей нельзя заставлять, чтобы он совершил что-либо героическое или требующее приложения всех сил, или даже сравнительно небольшого напряжения, когда речь идет о зиме. В это время все звери сонные, а некоторые по-настоящему спят. Все так или иначе зависят от погоды. И все отдыхают от пламенных летних дней, когда каждый мускул подвергался серьезному испытанию и вся их энергия была пущена в ход.
-- Хорошо, -- сказал Барсук. -- Тогда так и решим. Как только год переломится,
ночи станут короче, ну, знаете, когда начинаешь ерзать и хочется вскочить и быть
уже вполне бодрым к тому времени, как солнце встанет, а то и раньше, ну, вы
сами понимаете...
Оба кивнули с серьезным видом. Они понимали.
-- Ладно. Тогда мы, -- продолжал Барсук, -- то есть ты, и я, и вот еще наш друг
Крот, -- мы тогда за него серьезно возьмемся. Мы не позволим ему валять дурака.
Мы его заставим войти в разум, даже силой, если понадобится. Эй, да ты спишь,
Рэт?
-- Нет, нет, нет, -- сказал дядюшка Рэт, вздрагивая и просыпаясь.
-- Он после ужина уже раза два или три засыпал, -- засмеялся Крот.
Он-то чувствовал себя вполне бодрым и даже оживленным, сам не зная почему. А причина была, несомненно, в том, что он был и по рождению, и по воспитанию подземный житель, и дом Барсука был такой же, как и его собственный, вот почему он себя туг так хорошо чувствовал. А дядюшка Рэт, чьи окна выходили на прохладную, дышащую ветерком реку, естественно, находил, что воздух тут тяжел и душен.
-- Ну, пора нам всем ложиться, -- сказал Барсук, вставая и доставая для них
плоские подсвечники. -- Пошли со мной, я покажу вам ваши апартаменты. И не
спешите утром вставать, завтрак в любое время, когда пожелаете.
И он повел своих гостей в комнату, которая служила наполовину спальней, а наполовину -- кладовой. Большую масть занимали зимние запасы Барсука, груды яблок, репы и картошки, корзины, полные орехов, и кувшин с медом. Но две небольшие, чисто застланные кровати, стоявшие на незаставленной части пола, так и манили к себе, а белье было хоть и грубоватой ткани, но приятно пахло лавандой, так что дядюшка Рэт и Крот, в тридцать секунд стряхнув с себя всю одежду, нырнули в чистые простыни с великой радостью и удовлетворением.
В точном соответствии с предписанием доброго хозяина оба усталых путника на следующее утро спустились к завтраку очень поздно и обнаружили яркий огонь, пылающий в камине, и двух юных ежиков, сидевших на лавке за столом, евших овсяную кашу из деревянных мисок. Ежики положили ложки, вскочили и вежливо поклонились вошедшим.
-- Сидите, сидите, -- сказал им дядюшка Рэт приветливо, -- доедайте. Вы, юноши, откуда взялись? Наверное, заблудились в снегу, а?
-- Да, сэр, -- почтительно отозвался старший из ежиков. -- Я и вот Билли,
мы было пошли в школу, мама нам велела, и мы, конечно, заблудились, сэр, и Билли испугался и начал плакать, потому что он еще маленький и пугается. Мы как раз оказались возле двери мистера Барсука, возле черного хода, и решились постучать, сэр, потому что мистер Барсук, он, как известно, очень добрый...
-- Понимаю, понимаю, -- сказал дядюшка Рэт, отрезая тонкий кусочек ветчины от большого окорока, а Крот тем временем положил пару яиц в кастрюльку. -
А как там погода? И не говори "сэр" через каждые два слова.
-- Кошмарная погода, сэр, снегу навалило -- ужас! -- сказал ежик. -- На улицу не выйдешь.
-- А где Барсук? -- спросил Крот, подогревая кофе.
-- Хозяин удалился в кабинет, сэр, и сказал, что будет очень занят все утро, и
просил не беспокоить его ни под каким видом.
Эти слова были понятны всем присутствующим. Дело в том, что когда ты живешь изо всех сил целые полгода подряд, то другие полгода ты спишь или дремлешь. И неловко все время повторять, что тебе хочется спать, когда у тебя в доме гости. Неудобно как-то об этом без конца напоминать. Всем было ясно, что Барсук, как следует позавтракав, удалился в свой кабинет, уселся в кресло, задрал ноги на стул, что стоит напротив, положил на мордочку красный платок и занялся тем, чем обычно занимаются в это время года.
Колокольчик на входной двери громко зазвонил, и дядюшка Рэт, лапы которого были перепачканы маслом, потому что он намазывал себе хлеб, послал маленького Билли поглядеть, кто там пришел.
Было слышно, как в прихожей кто-то долго отряхивается, и вскоре Билли вернулся в сопровождении дядюшки Выдры, который с громкими приветствиями кинулся обнимать друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Когда с ужином наконец-то покончили и каждый из них почувствовал, что съесть еще хотя бы кусочек небезопасно, потому что шкура может лопнуть, и что теперь ему наплевать на всех и вся, они собрались возле догорающих, затягивающихся пеплом угольков большого камина, и каждый подумал, как это прекрасно сидеть так поздно, и ничего не бояться, и быть таким сытым. После того как они поболтали о том о сем, Барсук спросил с большим интересом:
-- Ну, хорошо. А теперь расскажите, какие новости в ваших краях? Как поживает наш приятель Тоуд?
-- О, чем дальше, тем хуже, -- сказал дядюшка Рэт с сожалением, а Крот, который сидел в кресле, наслаждаясь теплом от камина и задрав ноги выше головы, постарался напустить на себя искренне печальный вид. -- Еще одна автомобильная катастрофа на прошлой неделе. И очень сильная, -- продолжал дядюшка Рэт. -- Понимаешь, он хочет сам сидеть за рулем, а к этому ну просто безнадежно неспособен. Нанял бы он лучше приличного, надежного, хорошо обученного зверя в шоферы, да платил бы ему как следует, да поручил бы ему дела, связанные с автомобилем, все бы и наладилось. Но где уж там! Он считает себя прирожденным шофером и решительно никого не слушает, вот отсюда неприятности и получаются.
-- И сколько же у него их было? -- спросил Барсук подавленно.
-- Машин или катастроф? -- спросил Рэт. -- Впрочем, что касается нашего приятеля, то это, в конце концов, одно и то же. Это уже седьмая. А что до предыдущих... Ты ведь помнишь его каретный сарай? Он весь забит, ну то есть абсолютно весь, до самой крыши забит обломками его предыдущих автомобилей, и кусочки-то эти размером не больше твоей шляпы. Я думаю, тебе все ясно, не так ли?
-- Он уже три раза попадал в больницу, -- вставил Крот. -- А уж сколько денег
он переплатил на штрафы, даже страшно подумать!
-- Да и это еще полбеды, -- сказал дядюшка Рэт. -- Он богатый, конечно, это
всем известно, но не миллионер же! Дело в том, что он никуда не годный шофер,
не признающий ни правил, ни законов. Одно из двух: либо он разорится, либо погибнет в катастрофе. Барсук, подумай! Ведь мы -- его друзья, не должны ли мы что-нибудь предпринять? Барсук глубоко задумался.
-- Послушайте! -- сказал он через не которое время довольно сурово. -Вы,
надеюсь, понимаете, что я ничего не могу сделать теперь?
Оба его приятеля наклонили головы, вполне понимая, что он имел в виду. Согласно звериному этикету, никого из зверей нельзя заставлять, чтобы он совершил что-либо героическое или требующее приложения всех сил, или даже сравнительно небольшого напряжения, когда речь идет о зиме. В это время все звери сонные, а некоторые по-настоящему спят. Все так или иначе зависят от погоды. И все отдыхают от пламенных летних дней, когда каждый мускул подвергался серьезному испытанию и вся их энергия была пущена в ход.
-- Хорошо, -- сказал Барсук. -- Тогда так и решим. Как только год переломится,
ночи станут короче, ну, знаете, когда начинаешь ерзать и хочется вскочить и быть
уже вполне бодрым к тому времени, как солнце встанет, а то и раньше, ну, вы
сами понимаете...
Оба кивнули с серьезным видом. Они понимали.
-- Ладно. Тогда мы, -- продолжал Барсук, -- то есть ты, и я, и вот еще наш друг
Крот, -- мы тогда за него серьезно возьмемся. Мы не позволим ему валять дурака.
Мы его заставим войти в разум, даже силой, если понадобится. Эй, да ты спишь,
Рэт?
-- Нет, нет, нет, -- сказал дядюшка Рэт, вздрагивая и просыпаясь.
-- Он после ужина уже раза два или три засыпал, -- засмеялся Крот.
Он-то чувствовал себя вполне бодрым и даже оживленным, сам не зная почему. А причина была, несомненно, в том, что он был и по рождению, и по воспитанию подземный житель, и дом Барсука был такой же, как и его собственный, вот почему он себя туг так хорошо чувствовал. А дядюшка Рэт, чьи окна выходили на прохладную, дышащую ветерком реку, естественно, находил, что воздух тут тяжел и душен.
-- Ну, пора нам всем ложиться, -- сказал Барсук, вставая и доставая для них
плоские подсвечники. -- Пошли со мной, я покажу вам ваши апартаменты. И не
спешите утром вставать, завтрак в любое время, когда пожелаете.
И он повел своих гостей в комнату, которая служила наполовину спальней, а наполовину -- кладовой. Большую масть занимали зимние запасы Барсука, груды яблок, репы и картошки, корзины, полные орехов, и кувшин с медом. Но две небольшие, чисто застланные кровати, стоявшие на незаставленной части пола, так и манили к себе, а белье было хоть и грубоватой ткани, но приятно пахло лавандой, так что дядюшка Рэт и Крот, в тридцать секунд стряхнув с себя всю одежду, нырнули в чистые простыни с великой радостью и удовлетворением.
В точном соответствии с предписанием доброго хозяина оба усталых путника на следующее утро спустились к завтраку очень поздно и обнаружили яркий огонь, пылающий в камине, и двух юных ежиков, сидевших на лавке за столом, евших овсяную кашу из деревянных мисок. Ежики положили ложки, вскочили и вежливо поклонились вошедшим.
-- Сидите, сидите, -- сказал им дядюшка Рэт приветливо, -- доедайте. Вы, юноши, откуда взялись? Наверное, заблудились в снегу, а?
-- Да, сэр, -- почтительно отозвался старший из ежиков. -- Я и вот Билли,
мы было пошли в школу, мама нам велела, и мы, конечно, заблудились, сэр, и Билли испугался и начал плакать, потому что он еще маленький и пугается. Мы как раз оказались возле двери мистера Барсука, возле черного хода, и решились постучать, сэр, потому что мистер Барсук, он, как известно, очень добрый...
-- Понимаю, понимаю, -- сказал дядюшка Рэт, отрезая тонкий кусочек ветчины от большого окорока, а Крот тем временем положил пару яиц в кастрюльку. -
А как там погода? И не говори "сэр" через каждые два слова.
-- Кошмарная погода, сэр, снегу навалило -- ужас! -- сказал ежик. -- На улицу не выйдешь.
-- А где Барсук? -- спросил Крот, подогревая кофе.
-- Хозяин удалился в кабинет, сэр, и сказал, что будет очень занят все утро, и
просил не беспокоить его ни под каким видом.
Эти слова были понятны всем присутствующим. Дело в том, что когда ты живешь изо всех сил целые полгода подряд, то другие полгода ты спишь или дремлешь. И неловко все время повторять, что тебе хочется спать, когда у тебя в доме гости. Неудобно как-то об этом без конца напоминать. Всем было ясно, что Барсук, как следует позавтракав, удалился в свой кабинет, уселся в кресло, задрал ноги на стул, что стоит напротив, положил на мордочку красный платок и занялся тем, чем обычно занимаются в это время года.
Колокольчик на входной двери громко зазвонил, и дядюшка Рэт, лапы которого были перепачканы маслом, потому что он намазывал себе хлеб, послал маленького Билли поглядеть, кто там пришел.
Было слышно, как в прихожей кто-то долго отряхивается, и вскоре Билли вернулся в сопровождении дядюшки Выдры, который с громкими приветствиями кинулся обнимать друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41