В самом деле я сильно отравилась! Вот же сволочь какая! – обругала я про себя соседа. – Подонок!
Стараясь отвлечься, я смотрела по телевизору комедийные передачи, но в те моменты, когда надо было смеяться, все мои силы затрачивались на предотвращение желудочных конвульсий.
Надо идти к врачу, – решила я. – Иначе окочурюсь.
Я переоделась, чувствуя, как силы покидают меня, но вместе с тем понимала, что расклеиваться ни в коем случае нельзя, ведь предстоит еще докрутить колеса коляски до поселковой больницы…
Не хочу пересказывать, как я преодолела полторы версты заснеженной и обледенелой дороги, но когда я въехала в кабинет Ангелины Войцеховны, врачиха всплеснула руками и устремилась ко мне навстречу.
– Да что с вами, милочка, приключилось?!. – испугалась она, растирая мои побелевшие щеки своими почти мужскими ладонями. – Вы что, всю ночь провели на морозе?!.
И я рассказала ей об отравлении. Конечно, я умолчала о взрывчатке, придумав историю о сжигании во дворе резиновых отходов, мол, именно дым от них отравил меня, и Ангелина Войцеховна, покачав головой, забралась в мое горло металлической палочкой.
– Скажите, милочка, "а"! – попросила врачиха.
– А-а-а… – протянула я.
– Шире ротик!.. Вот так…
Она полазила у меня в глотке, потом велела ложиться на кушетку и долго мяла живот правой рукой, левую уложив почти на грудь.
– В горле чисто, – сказала Ангелина Войцеховна. – В животе мягко… А давайте-ка, милочка, посмотрим вас на предмет женских дел.
– Это не особенно нужно сейчас, – мягко отказалась я. – У меня ведь отравление.
– И все же! – настаивала врачиха. – Когда вы последний раз сидели у меня в креслице?
– Не помню, – призналась я. – Года два назад, может быть…
– Вот-вот, – укоризненно покачала головой Ангелина Войцеховна, помогая мне забраться в гинекологическое кресло. – А в вашем положении надо минимум раз в полгода это делать!
– А какое у меня положение?
– А такое, что вы не ведете половой жизни, – и по-вороньи блеснула глазами.
Она затолкала в мою муши зеркало и долго смотрела нутро, обжигая его металлическим холодом.
А черт с нею! – плюнула я. – Пусть наслаждается!
Наконец врачиха закончила осмотр и, бросив в таз использованные инструменты, сказала:
– Я была о вас другого мнения.
– А что такое?
– Да ничего особенного, – ответила она холодно. – Вы беременны.
– Что?!!
– Наверное, уже с месяц!
– От кого?!! – изумленно вырвалось у меня.
– Вам лучше знать.
– Этого не может быть!
– Хотите, еще один тест проведем? – предложила Ангелина Войцеховна и протянула мне пробирку. – Помочитесь сюда.
Когда я вернулась из туалета, врачиха сунула в пробирку какую-то палочку, и когда шкала на ней наполовину закрасилась в зеленое, удовлетворенно кивнула головой и произнесла:
– Что и требовалось доказать.
Я сидела с открытым ртом и очумело пялилась на анализ.
– А что вы удивляетесь? – пожала плечами Ангелина Войцеховна, – У вас там все в порядке. Только вот как вы рожать будете, без упора!
– Да уж как-нибудь, – ответила я.
– Только не вздумайте ничего предпринимать! А то я тут недавно была на выезде с уголовкой. Там одна сама себе аборт пыталась сделать. Так истекла кровью и померла!
Ошеломленная, я покатилась к дверям.
– Раз в две недели ко мне! – услышала я за спиной властный голос.
Такое удивление я испытала разве что когда Бутиеро схватил меня в объятия и шагнул с крыши. Да и то тогда удивление было кратким, всего лишь в пять секунд полета, а сейчас я попросту не в силах прийти в себя. Обалдело таращусь на весь мир, как будто он перекрасился в другой цвет.
Весь день я просидела возле окна, уставившись внутрь себя. Глаза как бы развернулись на сто восемьдесят градусов, опустились на лифте в низ живота и исследовали его содержимое.
Мне уже отчетливо представлялся зародыш, почему-то девочка с остреньким носиком и голубыми глазенками. В иные секунды казалось, что она уже шевелится, толкая ножками стенки живота, но я брала себя в руки, убеждая, что это лишь психологический обман, что там всего-то несколько сот клеток, которые еще не сформировались даже в рыбку.
От внутреннего созерцания меня отвлек Лучший Друг, взобравшийся на колени и поглаживающий мой живот.
– Ты мой дорогой! – сказала я ему с огромной нежностью. – Ты мой славный и прекрасный!
От этой речевой ласки он весь задрожал и завибрировал и было забрался пальцами ниже, но я легонько оттолкнула его и сказала:
– Теперь нельзя! Теперь можно спугнуть зародыш! Надо потерпеть некоторое время, пока он не привыкнет там существовать. А потом уже, потом и видно будет.
Лучший Друг не стал настаивать, а спустился с моих колен и принялся об угол стола сдирать с себя бинты.
Срослись кости, – поняла я, и на душе мне стало так легко и покойно, что я заблагодарила вдруг небеса быстрой-быстрой молитвой, которая сама срывалась с губ моих и очень красивыми словами уносилась ввысь.
Ах, – молилась я. – Спасибо за все, что дадено неожиданно и сладко. Спасибо за то, что сладко, но не приторно, что неожиданно, но не больно. Спасибо за белый день и безмятежное существование в нем порою. Спасибо за муки, без которых непонятна безмятежность. Спасибо за нежданный плод, зреющий во мне всеми существами, живущими на земле. Спасибо за то, что я беременна всем мирозданием, а разрожусь лишь частичкой его!..
Я поклонилась небесам и радостно произнесла:
– Хочу обедать!
В ту же самую секунду Лучший Друг, освободившийся от бинтов, взвился чуть ли не под самый потолок и понесся в кухню, где загремел всяческими кастрюльками и сковородками, жаря в них и паря что-то питательное и вкусное.
А потом я ела картошку с чесночным соусом и тефтелями, запивая эту чудесную еду компотом из мороженой брусники. Лучший Друг подносил к моему рту кусочек черного хлеба, и я осторожно откусывала от него краешки.
У меня три руки! – осознавала я с восторгом.
И тут я вспомнила, что в шкафу, в черном футляре лежит, до времени оставленная, еще одна рука.
А воспользуюсь-ка я ею! Ведь наступило время заиметь Лучшую Подругу! В моем положении лишняя женская рука отнюдь не помешает!..
Я вытащила из шкафа ящик, открыла и достала ее, затянутую в полиэтилен. Аккуратно срезав пленку, я положила руку ладонью вниз и нажала на костяшку.
Лучшая Подруга ожила сразу. Она пошевелила тонкими пальчиками, разминая их, поднялась на ладошке и потянулась к настольной лампе, обогреваясь о ее свет нежной кожей.
– Интересно, что ты умеешь? – спросила я и вспомнила:
– Ах да, ты ведь массажистка!
Я откинула спинку каталки и приказала:
– Сделай мне массаж плечей и шеи.
Лучшая Подруга отреагировала с опозданием, словно ей не хотелось расставаться с теплым светом, но затем она, грациозно вышагивая на пальчиках, спустилась со стола и взобралась ко мне на кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81