Беседы с учителями младших классов подтвердили то, что было
выявлено ранее в нескольких исследованиях, а именно: школьные
учителя в целом не воспринимают застенчивость своих учеников. Не
было найдено никаких совпадений в самооценках детей и оценках,
даваемых педагогами. Когда я просил учителей показать мне тех
учеников, которых они считали застенчивыми, некоторые отвечали,
что таких у них просто нет. Но были и такие, кто мог распознать не-
которых из учеников, страдавших застенчивостью. Те учителя, кото-
рые сами были застенчивы, называли большее количество застенчи-
вых учеников, т. е. они в большей мере осознавали, кто из детей за-
стенчив.
Мерилин Робинсон, одаренный педагог, ясно осознает, какую
проблему представляет застенчивость для её учеников, а также ка-
кую роль может сыграть школа, усугубляя эту проблему.
Застенчивые дети боятся двигаться и танцевать под музыку.
Если кому-нибудь из них задать вопрос, то ответ едва можно
расслышать, впрочем, этот ответ чаще всего - <Не знаю>. Они
боятся петь, говорить, вообще боятся сделать что-нибудь не-
правильно. Они сидят и ждут, пока кто-нибудь не подойдет к
ним и не предложит поиграть. Если этого не происходит, они
выдумывают себе какую-нибудь болячку и пристают с этим к
воспитателю.
То, что все наше общество, в том числе родители, придает очень
большое значение школьным отметкам и особенно навыкам
чтения у детей, заставляет детей чувствовать <-. .енее уве-
ренно и получать меньшее удовольствие от жизни. Поскольку
считается, что очень важно научиться читать, те, кто не преус-
пел в этом с самого начала, по сути, становятся узниками на-
ших школ.
Возьмем, к примеру, историю Джей Джей.
Джей Джей был милым живым ребенком, когда поступил во II
класс. Он происходил из бедной семьи и плохо говорил по-анг-
лийски. Когда он учился в 1 классе, то попал в слабук группу. В
нашей школе в ту пору детей делили на слабых, средних и силь-
ных, к моему великому огорчению. Я пыталась доказать руко-
водству, что это положение надо менять. Но кончилось тем, что
слабая группа была поручена именно мне. У меня были боль-
шие планы относительно того, как повысить самооценку детей
и сделать их хорошими учениками. Однако детям скоро откры-
лось, что они отнесены к разряду слабых и почти нет надежды
что-либо в этом изменить.
Джей Джей постоянно был объектом насмешек из-за того, что
он в слабой группе. Но он все равно трудился усердно. Шли го-
ды, а он продолжал оставаться среди слабых. Действительно,
если однажды на тебя навесили такой ярлык, трудно потом че-
го-то добиться.
Джей Джей был отличным спортсменом. Это шло ему на поль-
зу до той поры, как его сверстники стали быстро расти, а он так
и оставался низкорослым. В средней школе спортивные заня-
тия превратились в настоящие соревнования, и команды были
укомплектованы крупными ребятами. Мальчики невысокого
роста, и среди них Джей Джей, для <настоящего> спорта не го-
дились.
Сейчас Джей Джей в VIII классе. Он все более преуспевает в
подростковых играх в бандитов, в школьном туалете его можно
застать за игрой на деньги, и не исключено, что кончит он пло-
хо - тюрьмой.
<Будь Джей Джей более способным, самоутверждение не было
бы для него такой проблемой!> Сказать так - значит совершить
ошибку, поскольку даже для многих одаренных учащихся интеллект
как мера их достоинства с каждым учебным годом обесценивается.
Пусть в 1 классе ты преуспел, но наступает время поступать в стар-
шие классы, затем в колледж, в высшую школу, на работу и т.д. На
каждой ступени продвигаются вперед наилучшие, но и из них поло-
вина впоследствии отсеется, не попав во все сужающийся круг <эли-
ты>. Когда достоинство человека определяется в его сравнении с
Другими, а ставки всё растут, невольно начинаешь опасаться, что
яруг выяснится твоя несостоятельность.
Помню, в школе № 25 г. Нью-Йорка, где классным руководите-
-1 в нашем Vi классе была миссис Гэйни, каждая пятница превра-
--алась в день подведения итогов. Утром нам давались задания, в
обед она их проверяла (интересно: когда же она обедала?). После
перемены мы забирали свои пожитки со <старых> мест и выстраива-
лись по периметру классной комнаты. Мы ждали, для кого ударит
набат, а для кого - литавры. По сумме полученных нами оценок
каждому ученику присваивался номер от первого до тридцатого, и
соответственно мы рассаживались на новые места. Лучшие размеща-
лись на первом ряду слева направо. Среди этих вундеркиндов всегда
царило напряжение: сохранят ли они свои вожделенные места, не
придется ли передвинуться подальше от места номер один в ряду но-
мер один. Это была также проблема соревнования полов: обгонят
мальчишки на этот раз Джоани или же девчонки сохранят свое пер-
венство?
После того как первые десять имен были оглашены и лучшие мес-
та заняты, напряжение несколько спадало и начиналось размещение
середнячков. Когда миссис Гэйни добиралась до последней десятки,
двадцать пар глаз впивалась в этих ребят, продолжавших нервничать
стоя. После каждого имени оглашались оценки. По мере того как
они становились все хуже, ухмылки сменялись хохотом. Иногда при-
ходилось даже прикусить язык, чтобы не рассмеяться над этими
несчастными, которые корчились в агонии. И напрасно учительница
напоминала, что смеяться не стоит: на этом месте может оказаться
каждый. Как обычно, замыкал список Бэби Гонсалес. Думаю, он это
делал нарочно, чтобы подтвердить свой статус словами учительницы:
<И последний на этой неделе, как и прежде, мистер Гонсалес>. Ни-
кто не смеялся над ним, даже не смотрел в его сторону: Бэби был
самым здоровенным в классе и, случалось, бывал <несдержан>.
Я могу понять чувства Бэби Гонсалеса. Однако до недавнего вре-
мени я сам выступал в роли надсмотрщика над своими студентами. Я
был частью той системы, которая принуждает студентов к публич-
ному отчету, а не к дискуссии. Я невольно поощрял соревнования
ради оценок, а не учение ради мастерства. Но я изменился после то-
го, как <тюремный> эксперимент заставил меня осознать свою роль
надзирателя, а исследования застенчивости вынудили задуматься,
что же должны чувствовать мои узники-студенты.
Основываясь на данных наблюдений за школьниками и эспери-
ментов с участием студентов колледжей, а также на опыте работы
нашей клиники застенчивости, мы можем сделать следующие выво-
ды относительно застенчивых учащихся.
Они уклоняются от того, чтобы первыми начать разговор, затеять
какое-то дело, высказать новую идею, задать вопрос или доброволь-
но предложить свои услуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
выявлено ранее в нескольких исследованиях, а именно: школьные
учителя в целом не воспринимают застенчивость своих учеников. Не
было найдено никаких совпадений в самооценках детей и оценках,
даваемых педагогами. Когда я просил учителей показать мне тех
учеников, которых они считали застенчивыми, некоторые отвечали,
что таких у них просто нет. Но были и такие, кто мог распознать не-
которых из учеников, страдавших застенчивостью. Те учителя, кото-
рые сами были застенчивы, называли большее количество застенчи-
вых учеников, т. е. они в большей мере осознавали, кто из детей за-
стенчив.
Мерилин Робинсон, одаренный педагог, ясно осознает, какую
проблему представляет застенчивость для её учеников, а также ка-
кую роль может сыграть школа, усугубляя эту проблему.
Застенчивые дети боятся двигаться и танцевать под музыку.
Если кому-нибудь из них задать вопрос, то ответ едва можно
расслышать, впрочем, этот ответ чаще всего - <Не знаю>. Они
боятся петь, говорить, вообще боятся сделать что-нибудь не-
правильно. Они сидят и ждут, пока кто-нибудь не подойдет к
ним и не предложит поиграть. Если этого не происходит, они
выдумывают себе какую-нибудь болячку и пристают с этим к
воспитателю.
То, что все наше общество, в том числе родители, придает очень
большое значение школьным отметкам и особенно навыкам
чтения у детей, заставляет детей чувствовать <-. .енее уве-
ренно и получать меньшее удовольствие от жизни. Поскольку
считается, что очень важно научиться читать, те, кто не преус-
пел в этом с самого начала, по сути, становятся узниками на-
ших школ.
Возьмем, к примеру, историю Джей Джей.
Джей Джей был милым живым ребенком, когда поступил во II
класс. Он происходил из бедной семьи и плохо говорил по-анг-
лийски. Когда он учился в 1 классе, то попал в слабук группу. В
нашей школе в ту пору детей делили на слабых, средних и силь-
ных, к моему великому огорчению. Я пыталась доказать руко-
водству, что это положение надо менять. Но кончилось тем, что
слабая группа была поручена именно мне. У меня были боль-
шие планы относительно того, как повысить самооценку детей
и сделать их хорошими учениками. Однако детям скоро откры-
лось, что они отнесены к разряду слабых и почти нет надежды
что-либо в этом изменить.
Джей Джей постоянно был объектом насмешек из-за того, что
он в слабой группе. Но он все равно трудился усердно. Шли го-
ды, а он продолжал оставаться среди слабых. Действительно,
если однажды на тебя навесили такой ярлык, трудно потом че-
го-то добиться.
Джей Джей был отличным спортсменом. Это шло ему на поль-
зу до той поры, как его сверстники стали быстро расти, а он так
и оставался низкорослым. В средней школе спортивные заня-
тия превратились в настоящие соревнования, и команды были
укомплектованы крупными ребятами. Мальчики невысокого
роста, и среди них Джей Джей, для <настоящего> спорта не го-
дились.
Сейчас Джей Джей в VIII классе. Он все более преуспевает в
подростковых играх в бандитов, в школьном туалете его можно
застать за игрой на деньги, и не исключено, что кончит он пло-
хо - тюрьмой.
<Будь Джей Джей более способным, самоутверждение не было
бы для него такой проблемой!> Сказать так - значит совершить
ошибку, поскольку даже для многих одаренных учащихся интеллект
как мера их достоинства с каждым учебным годом обесценивается.
Пусть в 1 классе ты преуспел, но наступает время поступать в стар-
шие классы, затем в колледж, в высшую школу, на работу и т.д. На
каждой ступени продвигаются вперед наилучшие, но и из них поло-
вина впоследствии отсеется, не попав во все сужающийся круг <эли-
ты>. Когда достоинство человека определяется в его сравнении с
Другими, а ставки всё растут, невольно начинаешь опасаться, что
яруг выяснится твоя несостоятельность.
Помню, в школе № 25 г. Нью-Йорка, где классным руководите-
-1 в нашем Vi классе была миссис Гэйни, каждая пятница превра-
--алась в день подведения итогов. Утром нам давались задания, в
обед она их проверяла (интересно: когда же она обедала?). После
перемены мы забирали свои пожитки со <старых> мест и выстраива-
лись по периметру классной комнаты. Мы ждали, для кого ударит
набат, а для кого - литавры. По сумме полученных нами оценок
каждому ученику присваивался номер от первого до тридцатого, и
соответственно мы рассаживались на новые места. Лучшие размеща-
лись на первом ряду слева направо. Среди этих вундеркиндов всегда
царило напряжение: сохранят ли они свои вожделенные места, не
придется ли передвинуться подальше от места номер один в ряду но-
мер один. Это была также проблема соревнования полов: обгонят
мальчишки на этот раз Джоани или же девчонки сохранят свое пер-
венство?
После того как первые десять имен были оглашены и лучшие мес-
та заняты, напряжение несколько спадало и начиналось размещение
середнячков. Когда миссис Гэйни добиралась до последней десятки,
двадцать пар глаз впивалась в этих ребят, продолжавших нервничать
стоя. После каждого имени оглашались оценки. По мере того как
они становились все хуже, ухмылки сменялись хохотом. Иногда при-
ходилось даже прикусить язык, чтобы не рассмеяться над этими
несчастными, которые корчились в агонии. И напрасно учительница
напоминала, что смеяться не стоит: на этом месте может оказаться
каждый. Как обычно, замыкал список Бэби Гонсалес. Думаю, он это
делал нарочно, чтобы подтвердить свой статус словами учительницы:
<И последний на этой неделе, как и прежде, мистер Гонсалес>. Ни-
кто не смеялся над ним, даже не смотрел в его сторону: Бэби был
самым здоровенным в классе и, случалось, бывал <несдержан>.
Я могу понять чувства Бэби Гонсалеса. Однако до недавнего вре-
мени я сам выступал в роли надсмотрщика над своими студентами. Я
был частью той системы, которая принуждает студентов к публич-
ному отчету, а не к дискуссии. Я невольно поощрял соревнования
ради оценок, а не учение ради мастерства. Но я изменился после то-
го, как <тюремный> эксперимент заставил меня осознать свою роль
надзирателя, а исследования застенчивости вынудили задуматься,
что же должны чувствовать мои узники-студенты.
Основываясь на данных наблюдений за школьниками и эспери-
ментов с участием студентов колледжей, а также на опыте работы
нашей клиники застенчивости, мы можем сделать следующие выво-
ды относительно застенчивых учащихся.
Они уклоняются от того, чтобы первыми начать разговор, затеять
какое-то дело, высказать новую идею, задать вопрос или доброволь-
но предложить свои услуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69