убедила меня в том, что там работают преданные своему делу профессионалы и они не поленятся отлепить жопу от стула, чтобы узнать, кто совершил одно из самых громких заказных политических убийств
последнего времени, а именно убийство историка Комарова.
-- А ты знаешь? -- быстро спросил майор Кривошеев.
-- Полагаю, что да, -- ответил я. Все-таки сказалось общение с Мазуром. Потому что достаточно было просто сказать "да".
-- Едем, -- сказал майор.
Минут через двадцать он появился в моем номере вместе с капитаном Смирновым и с папкой следственных материалов прокуратуры. На том, чтобы он привез их, я особенно настаивал, а он особенно сопротивлялся, так как это было связано с какими-то процессуальными сложностями, до которых мне, честно сказать, никакого дела не было.
К моменту их появления подполковник Егоров вполне очухался и даже подбодрился очередной порцией виски. После чего бутылку и бокал я убрал в бар, так как вести официальный разговор в такой фривольной обстановке показалось мне неправильным. Майору Кривошееву и капитану Смирнову я
представил Егорова как старшего охранной группы и человека, вполне заслуживающего доверия. Во всяком случае, при нем можно говорить совершенно свободно.
Еще до того, как появились эмвэдэшники, я предупредил Егорова:
-- Ты отверг мой первый вариант. И в нетактичной форме. Я вынужден реализовать вариант номер два. Не думаю, что он тебе очень понравится. Но выбора у меня нет, Санек. И у тебя тоже. Так что сиди, слушай и не встревай.
Едва закончив с краткой процедурой знакомства, майор Кривошеев сразу перешел к делу:
-- Ну, кто?
-- Вы сами очень хорошо знаете этого человека, -- ответил я.
-- Кончай свои музыки и балеты! -- попросил майор. -- Давай по-русски, можешь даже с матом, мы люди свои, поймем.
Тогда я задал вопрос в лоб:
-- Вы как предпочтете: чтобы преступника указал вам какой-то приезжий москвич или хотите найти его сами?
-- Мне важно поймать преступника, понял? А как -- это пятнадцатое дело! И если у тебя что-то есть -- выкладывай. Иначе я привлеку тебя за укрытие информации.
-- Олег Сергеевич, -- проникновенно сказал я, -- ну, я могу, конечно, изложить дело так, как его вижу. Но вы и Иван Николаевич Смирнов тут же завалите меня вопросами: как, почему, чем докажешь и так далее. Правильно?
-- Ну, правильно, -- согласился майор. -- А как ты хотел?
-- Совсем по-другому. Я хотел бы, чтобы вы сами вычислили преступника. Вы потратили на это больше месяца и без всякого результата. По одной простой причине: у вас была неверная начальная установка. И второе -- вам не хватало кое-какой информации. И то и другое сейчас есть. Попробуете?
Майор вопросительно взглянул на капитана Смирнова.
Тот немного подумал и сказал:
-- Мы действительно убили на это больше месяца. С полным нулем в итоге. Может, послушаем этого москвича? Ну, еще час потеряем. А вдруг? Парень не дурак, это мы уже поняли. Мозги у него чуть набекрень, но это не довод. А?
-- Излагай! -- принял волевое решение майор Кривошеев.
Я раскрыл папку со следственными материалами.
-- Один мой друг любит говорить: все просто, когда все знаешь. А когда чего-то не знаешь, все самое простое становится непроходимо сложным. Так получилось и с этим делом. Эти материалы вы просматривали не меньше чем по десять раз. Верно?
-- По пятьдесят, -- поправил майор.
-- Я вам пока только одно скажу: фамилия преступника упоминается в них не меньше двенадцати раз -- я специально подсчитал. Он фигурирует и как свидетель.
-- Ты не мог видеть этих материалов, -- решительно заявил майор.
-- И тем не менее видел. Не мучайтесь, Олег Сергеевич. Я не шпион и не уголовник. Ну, увидел я эти материалы -- и что? У меня есть друг, у него еще друг, а вот этот друг имеет право ознакомить меня с любыми материалами МВД. Скажу даже так: формально не имеет, но даже министр МВД не посмеет сделать
ему за это замечание.
-- Интересные у тебя друзья, -- заметил майор.
-- Есть и интересные, -- согласился я.
Капитану Смирнову было не до наших словесных дискуссий. Он раскрыл папку и начал внимательно, будто видит все это впервые, изучать каждый лист следственного дела, особенно обращая внимание на показания свидетелей. На отдельном листочке он делал одному ему понятные пометки. В работу включился и майор. Но он, видно, так до конца и не поверил серьезности моего заявления, потому что перелистал дело, как
подшивку старого, давно прочитанного еженедельника.
Минут через сорок капитан Смирнов захлопнул папку и сказал:
-- Салахов. Он, точно! Его в тот вечер на Строительной улице видели все свидетели.
-- Требуются объяснения? -- спросил я.
-- Иди ты... со своими объяснениями! -- отмахнулся капитан. -- Я тебе сам все сейчас объясню. Было у меня чувство, что работал не чужак, а свой. Внутри сидело, а выразить не мог. Нутром чуял. Сбивало одно: откуда у него такая квалификация.
-- Этой информации вам и не хватало, чтобы закончить дело, --проговорил я и в старых аудиокассетах нашел ту, где были записаны установочные данные на бывшего афганца Салахова. По моей просьбе их раздобыл полковник Голубков и передал Артисту, а тот мне. Учеты были только по МВД,
но не было никаких сомнений, что Салахов был связан и с какой-то спецслужбой. Иначе полную информацию на него дали бы из Зонального информационного центра по первому же запросу прокуратуры или милиции города К. Я не мог держать бумажку в кармане или где угодно, в любой момент на нее
могли наткнуться. Поэтому сделал так же, как с разговором с Профессором в военном госпитале: записал текст на самый конец какой-то задрипанной старой кассеты. Сейчас этот текст я и прокрутил майору Кривошееву, капитану Смирнову и безучастно присутствующему при нашем разговоре подполковнику Егорову.
Текст произвел, прямо скажем, должное впечатление. И капитан, и майор были людьми опытными и прекрасно понимали, почему эту информацию они получают от меня, а не обычным способом. А чтобы проверить ее, никаких особых разрешений высокого начальства не требовалось. Я не сомневался, что они займутся этим, как только у них выкроится хоть минута свободного времени. Но сейчас их волновало другое.
-- Где ствол? -- спросил майор.
-- Две пули, извлеченные из тела Комарова, были отправлены на баллистическую экспертизу? -- спросил я.
-- А как же? -- удивился капитан.
-- Вы уверены, что это те самые пули?
-- Ни малейших сомнений, -- подтвердил капитан. -- Они валяются там уже месяц. Я недавно случайно видел их. Ни в каких картотеках они не зафиксированы. Как и сам ствол.
-- Где же ствол? -- повторил майор.
Я заметил, как внутренне напрягся подполковник Егоров, но его состояние меня сейчас меньше всего интересовало.
-- Вызывайте оперативников, -- сказал я майору, -- Или кого еще нужно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
последнего времени, а именно убийство историка Комарова.
-- А ты знаешь? -- быстро спросил майор Кривошеев.
-- Полагаю, что да, -- ответил я. Все-таки сказалось общение с Мазуром. Потому что достаточно было просто сказать "да".
-- Едем, -- сказал майор.
Минут через двадцать он появился в моем номере вместе с капитаном Смирновым и с папкой следственных материалов прокуратуры. На том, чтобы он привез их, я особенно настаивал, а он особенно сопротивлялся, так как это было связано с какими-то процессуальными сложностями, до которых мне, честно сказать, никакого дела не было.
К моменту их появления подполковник Егоров вполне очухался и даже подбодрился очередной порцией виски. После чего бутылку и бокал я убрал в бар, так как вести официальный разговор в такой фривольной обстановке показалось мне неправильным. Майору Кривошееву и капитану Смирнову я
представил Егорова как старшего охранной группы и человека, вполне заслуживающего доверия. Во всяком случае, при нем можно говорить совершенно свободно.
Еще до того, как появились эмвэдэшники, я предупредил Егорова:
-- Ты отверг мой первый вариант. И в нетактичной форме. Я вынужден реализовать вариант номер два. Не думаю, что он тебе очень понравится. Но выбора у меня нет, Санек. И у тебя тоже. Так что сиди, слушай и не встревай.
Едва закончив с краткой процедурой знакомства, майор Кривошеев сразу перешел к делу:
-- Ну, кто?
-- Вы сами очень хорошо знаете этого человека, -- ответил я.
-- Кончай свои музыки и балеты! -- попросил майор. -- Давай по-русски, можешь даже с матом, мы люди свои, поймем.
Тогда я задал вопрос в лоб:
-- Вы как предпочтете: чтобы преступника указал вам какой-то приезжий москвич или хотите найти его сами?
-- Мне важно поймать преступника, понял? А как -- это пятнадцатое дело! И если у тебя что-то есть -- выкладывай. Иначе я привлеку тебя за укрытие информации.
-- Олег Сергеевич, -- проникновенно сказал я, -- ну, я могу, конечно, изложить дело так, как его вижу. Но вы и Иван Николаевич Смирнов тут же завалите меня вопросами: как, почему, чем докажешь и так далее. Правильно?
-- Ну, правильно, -- согласился майор. -- А как ты хотел?
-- Совсем по-другому. Я хотел бы, чтобы вы сами вычислили преступника. Вы потратили на это больше месяца и без всякого результата. По одной простой причине: у вас была неверная начальная установка. И второе -- вам не хватало кое-какой информации. И то и другое сейчас есть. Попробуете?
Майор вопросительно взглянул на капитана Смирнова.
Тот немного подумал и сказал:
-- Мы действительно убили на это больше месяца. С полным нулем в итоге. Может, послушаем этого москвича? Ну, еще час потеряем. А вдруг? Парень не дурак, это мы уже поняли. Мозги у него чуть набекрень, но это не довод. А?
-- Излагай! -- принял волевое решение майор Кривошеев.
Я раскрыл папку со следственными материалами.
-- Один мой друг любит говорить: все просто, когда все знаешь. А когда чего-то не знаешь, все самое простое становится непроходимо сложным. Так получилось и с этим делом. Эти материалы вы просматривали не меньше чем по десять раз. Верно?
-- По пятьдесят, -- поправил майор.
-- Я вам пока только одно скажу: фамилия преступника упоминается в них не меньше двенадцати раз -- я специально подсчитал. Он фигурирует и как свидетель.
-- Ты не мог видеть этих материалов, -- решительно заявил майор.
-- И тем не менее видел. Не мучайтесь, Олег Сергеевич. Я не шпион и не уголовник. Ну, увидел я эти материалы -- и что? У меня есть друг, у него еще друг, а вот этот друг имеет право ознакомить меня с любыми материалами МВД. Скажу даже так: формально не имеет, но даже министр МВД не посмеет сделать
ему за это замечание.
-- Интересные у тебя друзья, -- заметил майор.
-- Есть и интересные, -- согласился я.
Капитану Смирнову было не до наших словесных дискуссий. Он раскрыл папку и начал внимательно, будто видит все это впервые, изучать каждый лист следственного дела, особенно обращая внимание на показания свидетелей. На отдельном листочке он делал одному ему понятные пометки. В работу включился и майор. Но он, видно, так до конца и не поверил серьезности моего заявления, потому что перелистал дело, как
подшивку старого, давно прочитанного еженедельника.
Минут через сорок капитан Смирнов захлопнул папку и сказал:
-- Салахов. Он, точно! Его в тот вечер на Строительной улице видели все свидетели.
-- Требуются объяснения? -- спросил я.
-- Иди ты... со своими объяснениями! -- отмахнулся капитан. -- Я тебе сам все сейчас объясню. Было у меня чувство, что работал не чужак, а свой. Внутри сидело, а выразить не мог. Нутром чуял. Сбивало одно: откуда у него такая квалификация.
-- Этой информации вам и не хватало, чтобы закончить дело, --проговорил я и в старых аудиокассетах нашел ту, где были записаны установочные данные на бывшего афганца Салахова. По моей просьбе их раздобыл полковник Голубков и передал Артисту, а тот мне. Учеты были только по МВД,
но не было никаких сомнений, что Салахов был связан и с какой-то спецслужбой. Иначе полную информацию на него дали бы из Зонального информационного центра по первому же запросу прокуратуры или милиции города К. Я не мог держать бумажку в кармане или где угодно, в любой момент на нее
могли наткнуться. Поэтому сделал так же, как с разговором с Профессором в военном госпитале: записал текст на самый конец какой-то задрипанной старой кассеты. Сейчас этот текст я и прокрутил майору Кривошееву, капитану Смирнову и безучастно присутствующему при нашем разговоре подполковнику Егорову.
Текст произвел, прямо скажем, должное впечатление. И капитан, и майор были людьми опытными и прекрасно понимали, почему эту информацию они получают от меня, а не обычным способом. А чтобы проверить ее, никаких особых разрешений высокого начальства не требовалось. Я не сомневался, что они займутся этим, как только у них выкроится хоть минута свободного времени. Но сейчас их волновало другое.
-- Где ствол? -- спросил майор.
-- Две пули, извлеченные из тела Комарова, были отправлены на баллистическую экспертизу? -- спросил я.
-- А как же? -- удивился капитан.
-- Вы уверены, что это те самые пули?
-- Ни малейших сомнений, -- подтвердил капитан. -- Они валяются там уже месяц. Я недавно случайно видел их. Ни в каких картотеках они не зафиксированы. Как и сам ствол.
-- Где же ствол? -- повторил майор.
Я заметил, как внутренне напрягся подполковник Егоров, но его состояние меня сейчас меньше всего интересовало.
-- Вызывайте оперативников, -- сказал я майору, -- Или кого еще нужно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96