— Деньги у меня в замке, Томми. Я пришлю посыльного с оплатой, как только доберусь туда.
Вид у Томми сделался совсем несчастный.
— Разумеется, мы верим вам, ваше высочество, но король…
— Долги моего отца — не мои долги, Томми. Ты же знаешь, я не подвожу.
— Н-ну…
— Мы исчезнем рано утром. Ты получишь деньги прежде, чем твой отец успеет вернуться домой.
Томми решился.
— Ладно, Хэл. Дайте мне пару минут приготовить комнаты.
— Великолепно. А пока мы ждем — как насчет пары кружечек легкого пива для девушек?
— Уже бегу.
Принц направился через переполненный зал, расчищая дорогу для семенящих следом спутниц. По пути он пожимал руки и хлопал по плечам. Казалось, все его знают и все ему улыбаются. Путники заняли места за грубым деревянным столом и присоединились к толпе. Здоровяк как раз подходил к концу рассказа, размахивая в такт словам медной пивной кружкой, расплескивая пиво на всех, кто оказывался в пределах досягаемости. Его лицо скрывала густая черная борода, а из рукавов кожаной куртки выглядывала густая шерсть. За спиной детины висел тяжелый арбалет.
— Вот принцесса и говорит: «Как тебя зовут? Джеральд?»
— Враки это все, — сказал кто-то невидимый.
— Затем она говорит: «Тогда Патрик?»
— Не было ничего подобного, — произнес тот же голос.
— И вот, — продолжал великан, — принцесса приставляет пальчик к румяной щечке, погружается на некоторое время в глубокую задумчивость и наконец изрекает: «А твое имя — совершенно случайно — не Румпелыптильцхен?»
Толпа взревела от хохота. Гигант торжествующе раскинул руки и затем поднес кружку к губам.
— Где мой эль? — удивился он.
Толпа расступилась, в проходе обнаружился невысокий человечек, коротышка тридцати с небольшим лет, еле достававший подбородком до края стола. Он торжественно прошествовал к бару, с кошачьей ловкостью вскарабкался на табурет и стукнул кулачком по стойке.
— Что должен сделать человек, чтобы его здесь обслужили?!
Томми быстренько наполнил кружку и пустил в сторону посетителя, затем подхватил три кувшина и понес к столику принца.
Коротышка встал на сиденье табурета и обратился к толпе:
— Таки я вам скажу, что все было совсем не так. Эта девушка оказалась антисемиткой. Она выдумала свою историю, чтобы выставить меня в неприглядном свете. Она утверждала, что я требовал себе ее первенца — нет, вы себе представляете? Типичная клевета на евреев. Это же очевидно!
— А мне очевидно, — заявил здоровяк, — что ты пытался завлечь девушку какой-то бородатой сказкой про волшебную прялку, а она отплатила тебе той же монетой.
— Если ты хочешь сказать, что это правда, так вот я скажу тебе, что это совсем не правда. Слушай, ты собираешься пить или так и будешь размахивать кружкой всю ночь?
— Ну, если ты платишь, то я пью. — Великан поставил кружку на стойку и огляделся. — Эй, это же принц Хэл.
Его высочество помахал ему. Гигант подождал, пока его кружка наполнится, и пошел к их столу, знаком велев коротышке присоединиться.
— Ваше высочество, как приятно увидеть вас снова!
— Медведь Макалистер, — представил его Хэл. — Прекрасный арбалетчик. Я так понимаю, ты приехал на турнир?
— Разумеется, ваше высочество, и надеюсь снова увезти домой немножко призовых деньжат. Позвольте представить вам моего вызывающе рослого друга по имени Румпелыптильцхен, как вы, должно быть, уже слышали. Недавно сбежал из родного королевства из-за антисемитского заговора — как он сам утверждает.
— Приятно познакомиться, — поклонился Румпелыптильцхен. — Хотя, если вы думаете, что я еврей, таки на самом деле я вовсе не еврей. Просто люди так считают. Не знаю почему.
— Может, потому, что твои родители были евреи? — предположил Медведь. — Я нередко замечал, что такой факт до некоторой степени связан с подобными недоразумениями.
— Почему ты решил вообразить, что мои родители были евреи? Никто не знает, кто они были. Они подбросили меня на порог.
— Ну да, на порог синагоги. Типа, не ходовой товар. Да еще назвали Румпельштильцхеном.
— "Штильцхен" не еврейское имя. Я думаю, ты имеешь в виду «Ривкин».
— А что такого страшного в том, чтобы быть евреем? — удивилась Кэролайн.
— Кроме преследований? Я тебе скажу. — Румпелыптильцхен с грохотом поставил кружку на стол, и юной троице сделалось ясно, что они с Медведем уже изрядно приняли. — Это еда! Я не люблю еду. Я могу стерпеть предрассудки и злословие, но еда — это ужасно. Маца, клецки, каша варнишка. Они мягкие, маслянистые и безвкусные.
— Неправда, — не согласился принц Хэл. — Как насчет печеночного паштета?
Карлик немною подумал.
— Ладно, должен признать, печеночный паштет евреи делать умеют, здесь я вам уступаю.
— А солонина? — подхватила Эмили. — А построма?
— Верно, — поддержала ее Кэролайн. — И хлеб. Чудный бутерброд с постромой и ржаным хлебом.
— С ломтиком маринованного огурчика, — вздохнул Медведь.
— Ладно, ладно, вы меня таки уговорили, — вздохнул Румпелыдтильцхен. — Мне просто не нравится быть евреем, вот и все. Вы умеете прясть? — спросил он у Кэролайн, внезапно меняя тему.
— По правде сказать, умею, — ответила белокурая девушка, приятно удивленная вопросом коротышки.
— Эй, — окликнул его Медведь. — Не начинай сначала.
— А что такого? Я только спросил. Значит, вы умеете прясть. И насколько хорошо?
— Честно говоря, очень хорошо. Могу без ложной скромности сказать, что я одна из лучших.
— Если бы вы только могли догадаться, как это прекрасно! — обрадовался Румпелыптильцхен. — Но скажите мне, вы быстро работаете? Потому что времени у нас — только от полуночи до рассвета.
— Ох, оставь ее в покое, — предложил Медведь.
— Она правда умеет прясть? — поинтересовался Хэл у Эмили.
Это кое-что объясняло относительно Кэролайн. Прядение не считалось полноправным ремеслом и потому не требовало ученичества. Тем не менее хорошие пряхи всегда пользовались спросом, а для незамужней женщины это был один из немногих достойных способов поддержать свое существование.
— Я был у нее в доме, но прялки не заметил.
— Она продала ее, чтобы оплатить поиск лягушек, — прошептала Эмили.
— Круто. Я и впрямь ей здорово обязан. А насколько она хорошая мастерица?
— Она может спрясть нить для вышивания.
— Правда?
— Я сама у нее покупала.
Нить для вышивания! Даже Хэл знал, что это вершина прядильного мастерства. Румпелыптильцхен продолжал свои объяснения.
— Разумеется, ты умеешь прясть лен. Прясть лен умеет любая женщина. Вопрос в том, сможешь ли ты спрясть немоченую кудель?
Вымачивание производится для того, чтобы волокна не слипались друг с другом.
— Зачем тебе немоченая пряжа?
— Хочу сохранить естественный цвет.
— Так сотките ее, а потом покрасьте ткань. Иначе на отделение волокон уйдет слишком много времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59