— Обожаю. Передайте супруге мою благодарность.
— Не будь дурой, Эмили, — отрезала Кэролайн. — Бредовая идея. Кроме того, ты сама говорила, что ничего не получится.
— Мне сейчас не хочется есть, Уинтроп. Пожалуй, я поем позже. Что не получится, Кэролайн?
— Спрясть золото из льняной кудели.
— Закон Подобий, — вздохнула Эмили.
— И Закон Трансформации.
— А что такое, — Хэл собрался опустить крышку на блюдо с тортом, — Закон Подобий?
— Это просто означает, что если вы собираетесь превратить одно вещество в другое, они должны изначально походить друг на друга. Золотой лен на золотой металл, например.
Хэл сделал забавную вещь. Он замер с занесенной над блюдом крышкой и держал ее так несколько минут. Принц смотрел на торт, но явно не видел его. Он был настолько явно погружен в раздумья, что обе девушки и Уинтроп стояли неподвижно и молча наблюдали за ним.
Наконец Хэл опустил крышку, откинулся на подушки и пробормотал:
— Ладно, а что такое Закон Трансформации?
Кэролайн, с любопытством глядя на него, воспользовалась затишьем.
— Это значит, что, дабы превращение совершилось, должен произойти взаимообмен магических сил. Например, потеря девственности.
— Точно, — мгновенно отреагировал Хэл.
Он сбросил ноги с кровати и вскочил. Головокружение заставило его сесть обратно, но через несколько секунд принц снова поднялся.
— Со мной все в порядке. Как, еще раз, зовут карлика? Джеральд?
— Патрик? — предположила Эмили.
— Румпелыптильцхен, — напомнила Кэролайн. — Как можно забыть такое имя?
— Ты знаешь, где он? Все еще в «Быке и Барсуке»?
— Нет, он говорил, у него комната над ювелирной лавкой на краю еврейского квартала.
— Я знаю, где это.
— Его может там и не быть.
— Разберемся. — Хэл заметался по комнате, нацепил меч, схватил свежую рубашку и напялил ее, втиснув забинтованную руку в рукав. — Нельзя, чтобы увидели кровь. — Он схватил Эмили за руку. — Философский камень все еще у тебя?
— Конечно. — Она показала ему висящий на груди мешочек.
— Тогда ты — со мной. Кэролайн, отправляйся на конюшни и раздобудь карету. Скажи, что это для меня, и возьми самых быстрых лошадей, какие найдутся. Затем ты должна разыскать Джеффа и привезти его на квартиру к карлику. Уинтроп, сходи в комнату Кэролайн, возьми ее плащ и проводи на конюшни.
— Уже бегу, сир.
— Погодите, опешила первая красавица. Что происходит?
Но Хэл уже выскочил за дверь, волоча за собой Эмили, а Уинтроп незамедлительно послед овал за ним, оставив девушку одну в комнате. Она подняла крышку и пригляделась к торту.
— Либо ему пришла в голову грандиозная идея, либо в этом торте есть действительно нечто странное. — Кэролайн попробовала. — А неплохо.
И отправилась на поиски Джеффа.
25
Для тех, кто практикует искусство защиты, является аксиомой тот факт, что большой человек лучше управляется с дубиной, тогда как маленький — с ножом. Также широко известно, что очень немногие способны кинуться на обнаженную сталь. Какой-то механизм в человеческой психике мешает этому. И если солдат держит нож за спиной, дабы подманить врага поближе, то человек, защищающий свою жизнь, выставляет клинок перед собой, стараясь удержать противников на расстоянии.
Румпелыптильцхен имел обо всем этом неплохое представление. Он даже счел нужным прихватить два ножа — по одному в каждую руку, — и теперь невысокий человечек угрожающе размахивал ими перед растущей толпой. Толпы набралось уже человек восемь — вполне достаточно, чтобы стадный инстинкт взял верх. В какой момент смертельная комбинация глупости, злобы и алкоголя бросит их вперед, оставалось только вопросом времени. Румпелыптильцхен знал, насколько плохи его дела. Проживающие на краю еврейского квартала традиционно первыми подвергаются нападению, а погромы, когда все необходимое уже сказано и сделано, происходят в той же степени из жадности, в какой и из религиозной нетерпимости. Шанс ограбить ювелирную лавку представлялся мощным стимулом.
Он расхаживал взад-вперед перед дверью лавки, размахивал ножами и выкрикивал угрозы типа «Назад, назад!» и «Еще один шаг, и я выпотрошу тебя, как рыбу!», а также прочими способами разъяснял, что любой, кто посмеет сунуться, через несколько секунд отправится распевать гимны с ангелами, причем отнюдь не баритоном.
Воодушевленная банда его противников построилась грубым клином. В голове ее оказался самый здоровый, а также, вероятно, самый злобный, самый тупой и самый пьяный (скорее всего, и то, и другое, и третье вместе) из них. В руках громила сжимал увесистую дубину и медленно подбирался ближе, подбадривавмый криками сзади. Румпельштилыдхен переключился с угроз на проклятия, но и они быстро иссякали. Расстояние между коротышкой и первым из нападавших сокращалось. Детина описывал дубиной широкие круги, пока наконец не поднял ее над головой и не бросился на карлика.
И тут обнаружил прямо перед своим животом острие изогнутого клинка.
Хэл шагнул из двери, которую только что открыл за спиной у Румпельштильцхена. Он повел мечом вверх, уперев его в грудь детины.
— Брось.
Дубина брякнулась о булыжник.
— Теперь исчезни.
Толпа отступила. К сожалению, нападавшие не рассосались полностью, как надеялся Хэл, а просто сгрудились на другой стороне улицы и изготовились к новому нападению. Хэл, даже с мечом в руках, не производил подавляющего впечатления. Он признал это, втащил Румпельштильцхена внутрь лавки и закрыл дверь на засов.
— Это же дом ювелира, — сказал принц. — На окнах решетки, дверь клепаная. Стоило торчать снаружи, вместо того чтобы укрыться внутри?
— Таки мне надо было протянуть немножко времени, — ответил Румпельштильцхен. — Вы, наверное, думаете, что это моя лавка? Так вот я вам скажу, что она не моя. Я должен был оказать услугу ее хозяину, потому что эта лавка принадлежит ему. Я держал переднюю дверь, пока он вытаскивал свое добро через заднюю. Кстати, почему я не вижу Изю?
— Уехал. Он выходил, как раз когда мы появились. Эмили, ты помнишь Румпельштильцхена?
— Еще раз здравствуйте.
— Я просто очарован, — поклонился Румпельштильцхен. На лице его мелькнуло узнавание, и он обернулся к принцу с сердитым видом. — Вы! Ваше высочество! Вы виноваты во всех моих бедах!
— Почему?
— Турнир. Фехтование! Я из-за вас и из-за вашего ужасного заколдованного меча потерял целых пятнадцать корон. Вы понимаете? Целых пятнадцать корон. Вы нас надули прямо как сосунков, когда проиграли ту схватку у таверны.
Хэл поцокал языком.
— Звучит так, будто вы играли на деньги, Румпельштильцхен. Я шокирован, поистине шокирован. Ты не шокирована, Эмили?
Эмили кивнула.
— Я содрогаюсь при мысли, каким еще порокам вы предаетесь, господин Румпельштильцхен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Не будь дурой, Эмили, — отрезала Кэролайн. — Бредовая идея. Кроме того, ты сама говорила, что ничего не получится.
— Мне сейчас не хочется есть, Уинтроп. Пожалуй, я поем позже. Что не получится, Кэролайн?
— Спрясть золото из льняной кудели.
— Закон Подобий, — вздохнула Эмили.
— И Закон Трансформации.
— А что такое, — Хэл собрался опустить крышку на блюдо с тортом, — Закон Подобий?
— Это просто означает, что если вы собираетесь превратить одно вещество в другое, они должны изначально походить друг на друга. Золотой лен на золотой металл, например.
Хэл сделал забавную вещь. Он замер с занесенной над блюдом крышкой и держал ее так несколько минут. Принц смотрел на торт, но явно не видел его. Он был настолько явно погружен в раздумья, что обе девушки и Уинтроп стояли неподвижно и молча наблюдали за ним.
Наконец Хэл опустил крышку, откинулся на подушки и пробормотал:
— Ладно, а что такое Закон Трансформации?
Кэролайн, с любопытством глядя на него, воспользовалась затишьем.
— Это значит, что, дабы превращение совершилось, должен произойти взаимообмен магических сил. Например, потеря девственности.
— Точно, — мгновенно отреагировал Хэл.
Он сбросил ноги с кровати и вскочил. Головокружение заставило его сесть обратно, но через несколько секунд принц снова поднялся.
— Со мной все в порядке. Как, еще раз, зовут карлика? Джеральд?
— Патрик? — предположила Эмили.
— Румпелыптильцхен, — напомнила Кэролайн. — Как можно забыть такое имя?
— Ты знаешь, где он? Все еще в «Быке и Барсуке»?
— Нет, он говорил, у него комната над ювелирной лавкой на краю еврейского квартала.
— Я знаю, где это.
— Его может там и не быть.
— Разберемся. — Хэл заметался по комнате, нацепил меч, схватил свежую рубашку и напялил ее, втиснув забинтованную руку в рукав. — Нельзя, чтобы увидели кровь. — Он схватил Эмили за руку. — Философский камень все еще у тебя?
— Конечно. — Она показала ему висящий на груди мешочек.
— Тогда ты — со мной. Кэролайн, отправляйся на конюшни и раздобудь карету. Скажи, что это для меня, и возьми самых быстрых лошадей, какие найдутся. Затем ты должна разыскать Джеффа и привезти его на квартиру к карлику. Уинтроп, сходи в комнату Кэролайн, возьми ее плащ и проводи на конюшни.
— Уже бегу, сир.
— Погодите, опешила первая красавица. Что происходит?
Но Хэл уже выскочил за дверь, волоча за собой Эмили, а Уинтроп незамедлительно послед овал за ним, оставив девушку одну в комнате. Она подняла крышку и пригляделась к торту.
— Либо ему пришла в голову грандиозная идея, либо в этом торте есть действительно нечто странное. — Кэролайн попробовала. — А неплохо.
И отправилась на поиски Джеффа.
25
Для тех, кто практикует искусство защиты, является аксиомой тот факт, что большой человек лучше управляется с дубиной, тогда как маленький — с ножом. Также широко известно, что очень немногие способны кинуться на обнаженную сталь. Какой-то механизм в человеческой психике мешает этому. И если солдат держит нож за спиной, дабы подманить врага поближе, то человек, защищающий свою жизнь, выставляет клинок перед собой, стараясь удержать противников на расстоянии.
Румпелыптильцхен имел обо всем этом неплохое представление. Он даже счел нужным прихватить два ножа — по одному в каждую руку, — и теперь невысокий человечек угрожающе размахивал ими перед растущей толпой. Толпы набралось уже человек восемь — вполне достаточно, чтобы стадный инстинкт взял верх. В какой момент смертельная комбинация глупости, злобы и алкоголя бросит их вперед, оставалось только вопросом времени. Румпелыптильцхен знал, насколько плохи его дела. Проживающие на краю еврейского квартала традиционно первыми подвергаются нападению, а погромы, когда все необходимое уже сказано и сделано, происходят в той же степени из жадности, в какой и из религиозной нетерпимости. Шанс ограбить ювелирную лавку представлялся мощным стимулом.
Он расхаживал взад-вперед перед дверью лавки, размахивал ножами и выкрикивал угрозы типа «Назад, назад!» и «Еще один шаг, и я выпотрошу тебя, как рыбу!», а также прочими способами разъяснял, что любой, кто посмеет сунуться, через несколько секунд отправится распевать гимны с ангелами, причем отнюдь не баритоном.
Воодушевленная банда его противников построилась грубым клином. В голове ее оказался самый здоровый, а также, вероятно, самый злобный, самый тупой и самый пьяный (скорее всего, и то, и другое, и третье вместе) из них. В руках громила сжимал увесистую дубину и медленно подбирался ближе, подбадривавмый криками сзади. Румпельштилыдхен переключился с угроз на проклятия, но и они быстро иссякали. Расстояние между коротышкой и первым из нападавших сокращалось. Детина описывал дубиной широкие круги, пока наконец не поднял ее над головой и не бросился на карлика.
И тут обнаружил прямо перед своим животом острие изогнутого клинка.
Хэл шагнул из двери, которую только что открыл за спиной у Румпельштильцхена. Он повел мечом вверх, уперев его в грудь детины.
— Брось.
Дубина брякнулась о булыжник.
— Теперь исчезни.
Толпа отступила. К сожалению, нападавшие не рассосались полностью, как надеялся Хэл, а просто сгрудились на другой стороне улицы и изготовились к новому нападению. Хэл, даже с мечом в руках, не производил подавляющего впечатления. Он признал это, втащил Румпельштильцхена внутрь лавки и закрыл дверь на засов.
— Это же дом ювелира, — сказал принц. — На окнах решетки, дверь клепаная. Стоило торчать снаружи, вместо того чтобы укрыться внутри?
— Таки мне надо было протянуть немножко времени, — ответил Румпельштильцхен. — Вы, наверное, думаете, что это моя лавка? Так вот я вам скажу, что она не моя. Я должен был оказать услугу ее хозяину, потому что эта лавка принадлежит ему. Я держал переднюю дверь, пока он вытаскивал свое добро через заднюю. Кстати, почему я не вижу Изю?
— Уехал. Он выходил, как раз когда мы появились. Эмили, ты помнишь Румпельштильцхена?
— Еще раз здравствуйте.
— Я просто очарован, — поклонился Румпельштильцхен. На лице его мелькнуло узнавание, и он обернулся к принцу с сердитым видом. — Вы! Ваше высочество! Вы виноваты во всех моих бедах!
— Почему?
— Турнир. Фехтование! Я из-за вас и из-за вашего ужасного заколдованного меча потерял целых пятнадцать корон. Вы понимаете? Целых пятнадцать корон. Вы нас надули прямо как сосунков, когда проиграли ту схватку у таверны.
Хэл поцокал языком.
— Звучит так, будто вы играли на деньги, Румпельштильцхен. Я шокирован, поистине шокирован. Ты не шокирована, Эмили?
Эмили кивнула.
— Я содрогаюсь при мысли, каким еще порокам вы предаетесь, господин Румпельштильцхен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59