Обнаружилась маленькая лодчонка, причаленная к неосвещенной лесенке – точнехонько между двумя патрулями. Вознося молитвы неведомому, но опекающему его божеству, Лайам побежал по проулку, спускавшемуся к реке, и тенью скользнул к берегу. Справа и слева на достаточном удалении от него мигали фонарики миротворцев. Вдали над водой мотался еще один огонек, за ним – уже на том берегу – дрожали редкие пятнышки света, в остальном же город скрывала непроглядная тьма.
Деревянная лесенка оказалась довольно ветхой, но все-таки крепкой. Лайам ухватился за перекладины и принялся спускаться вслепую. Он нащупал лодку ногой, поморщился, когда та стукнулась о причал, и кое-как забрался в нее, едва не свалившись в воду. Усевшись, он отвязал носовую веревку, отпихнулся от лестницы и взялся за весла. И только тут подумал, что кому-то по его милости придется заночевать в южной части Торквея.
«Ну что ж, пусть лучше уж кто-то, чем я, – подумал Лайам. – В конце концов, существуют мосты». После нескольких боязливых попыток он нашел способ взмахивать веслами так, чтобы уключины не очень скрипели. Через какое-то время в темноте стукнули коготки, на кормовую скамейку плюхнулся Фануил. Лайам поднял голову, но разглядеть дракончика не представлялось возможным. Огоньки южного берега стремительно удалялись. Оглянувшись через плечо, Лайам увидел, что его несет вниз по течению к отмели, у которой Монаршая делала поворот, прежде чем обрушиться в море.
«Миротворцы вроде бы ничего не заметили, – сообщил наконец фамильяр. – А у нас теперь есть своя лодка».
Лайам работал веслами, торопясь выбраться из потока.
– Своя, – проворчал он и покрутил головой. – Надо же такое придумать!
Подгребая к северной набережной реки и выискивая, куда бы причалить, Лайам развлекал себя вычислениями. Тысяча миротворцев, из них столько-то отдыхает, столько-то дежурит на постоянных точках, столько-то патрулирует Беллоу-сити. Остаток брошен на поиски беглеца. Он разделил приблизительную длину городской части Монаршей на это число, потом удвоил полученный результат, ибо у реки две стороны, и еще раз удвоил, поскольку стражам велели караулить попарно. Конечно, расчет был весьма приблизительным, и все-таки выходило, что самое минимальное расстояние между постами должно было чуть превышать сотню ярдов.
«Проскользнуть сложновато, но можно… в такой темноте».
Фануил осмотрел берег и нашел несколько подходящих лесенок и неохраняемых спусков. Лайам, положась на удачу, пошел к одному из этих причалов. Нос посудины ткнулся в камень. Беглец, ухватившись за перекладину, нащупал конец веревки, крепко привязал лодку и поспешно выбрался на мостовую.
Там он закинул за спину сумку, взял в одну руку трость, а в другую – фонарь, обнаруженный в носовом ящичке лодки, потом пересек набережную и зашагал вглубь Ремесленного распадка.
Дом Кейда никем не охранялся. Фануил облетел вокруг него и доложил, что с тыльной стороны здания на первом этаже окон не наблюдается, зато на втором их целых три, и выходят они в узкий проулок.
Лайам прошел туда и выбрал окно, отделенное от других толстой печной трубой. Дом мэтра был каменным, как и большинство столичных домов, одетых плющом. Сумку и трость Лайам припрятал у подножия кладки, потом снял сапоги, запихал их под тунику и поморщился: чулки его сразу намокли. Взяв в зубы проволочную ручку рыбацкого фонаря, он полез вверх.
Это было нетрудно даже и в темноте: кухонная труба, выступавшая из стены, представляла собой неплохую опору, как и грубо отесанные камни старинной кладки. Лайаму было за что уцепиться и на что встать. Карабкался он медленно, чтобы плющ не очень шуршал, но тем не менее сумел подобраться к намеченному окну прежде, чем ноги успели замерзнуть. Втиснувшись в угол между трубой и рамой, взломщик зафиксировал свое положение и свободной рукой вытащил висящий на поясе нож.
«Фануил!»
Окно могло вести в спальню служанки.
«Будь готов усыпить тех, кто окажется там!»
«Да, мастер».
Лайам сжал зубы так, что заныла челюсть, и вставил кончик ножа между рамами, потом повел его вверх и, дойдя до задвижки, нажал. Рамы разошлись и открылись внутрь – по счастью, беззвучно.
«Готово!» Лайам убрал нож, поставил фонарь на подоконник и, опершись на ладони, медленно вполз в комнату. Спустившись на пол, он пригнулся и замер.
Тишина.
Лайам досчитал до пяти, скорее ощутил, чем услышал, как в дом влетел Фануил, и закрыл окно.
«Ладно, – мысленно усмехнулся он, – драгоценности, скорее всего, наверху – слетай-ка за ними. А я спущусь вниз, соберу серебряные канделябры».
«Не понял».
«Ничего, это я так».
Шутка уже не казалась ему смешной.
Плотных штор на окне не имелось, так что зажечь фонарь он не рискнул и вслепую пропутешествовал через комнату, осторожно поднимая и опуская ступни. Ему удалось добраться до противоположной стены, не наткнувшись ни на спящих девиц, ни на мебель, и Лайам стал шаг за шагом смещаться влево, пока не дошел до двери. Он крепко взялся за ручку, бережно отворил дверь и проскользнул в щель.
Как только Фануил сообщил, что он тоже выскочил в коридор, Лайам закрыл дверь и стал осматриваться, надеясь увидеть окна. В хорошие ночи, когда светит луна или на небе хотя бы нет туч, они обычно дают о себе знать едва заметным, но довольно отчетливым голубоватым мерцанием. Однако в коридоре царил такой плотный мрак, словно глаза Лайама были зажмурены. Он опустился на колени, нащупал дракончика и сунул ему под нос фонарь. «Зажги его!» Уродец напрягся и принялся творить заклинание.
«Готово, мастер!»
Лайам приподнял заслонку и отшатнулся: таким неожиданно ярким показался ему ударивший из узкой прорези свет. Он инстинктивно съежился и опасливо огляделся. Вокруг было пусто, вдали чернела лестница, ведущая на первый этаж. «Ну-ну, в чем дело? Палица бы тебя высмеял!» Палицей звали вора, обучавшего юного Ренфорда приемам преступного ремесла. «Нет, даже не высмеял бы, а расстроился, что понапрасну возился со мной! Вперед!»
И все же он задержался, чтобы надеть сапоги, потом спустился по лестнице, стараясь ступать на тыльные части ступенек – так было меньше вероятности, что они заскрипят. Кажется, окон в тесной прихожей профессора не имелось, и тем не менее ладонь Лайама лежала на прорези фонаря.
Очутившись на первом этаже, он встал и вздохнул с облегчением. Окон тут действительно не было, так что блуждающий по ночному дому огонь с улицы не заметит никто. Но не успел Лайам расслабиться, как ему вспомнились золотые капли дождя на стеклах в профессорском кабинете. Заслонку светильника пришлось опустить.
Дверь кабинета была рядом, Лайам открыл ее и затворил за собой. Он хорошо помнил планировку этого помещения, а потому держался уверенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Деревянная лесенка оказалась довольно ветхой, но все-таки крепкой. Лайам ухватился за перекладины и принялся спускаться вслепую. Он нащупал лодку ногой, поморщился, когда та стукнулась о причал, и кое-как забрался в нее, едва не свалившись в воду. Усевшись, он отвязал носовую веревку, отпихнулся от лестницы и взялся за весла. И только тут подумал, что кому-то по его милости придется заночевать в южной части Торквея.
«Ну что ж, пусть лучше уж кто-то, чем я, – подумал Лайам. – В конце концов, существуют мосты». После нескольких боязливых попыток он нашел способ взмахивать веслами так, чтобы уключины не очень скрипели. Через какое-то время в темноте стукнули коготки, на кормовую скамейку плюхнулся Фануил. Лайам поднял голову, но разглядеть дракончика не представлялось возможным. Огоньки южного берега стремительно удалялись. Оглянувшись через плечо, Лайам увидел, что его несет вниз по течению к отмели, у которой Монаршая делала поворот, прежде чем обрушиться в море.
«Миротворцы вроде бы ничего не заметили, – сообщил наконец фамильяр. – А у нас теперь есть своя лодка».
Лайам работал веслами, торопясь выбраться из потока.
– Своя, – проворчал он и покрутил головой. – Надо же такое придумать!
Подгребая к северной набережной реки и выискивая, куда бы причалить, Лайам развлекал себя вычислениями. Тысяча миротворцев, из них столько-то отдыхает, столько-то дежурит на постоянных точках, столько-то патрулирует Беллоу-сити. Остаток брошен на поиски беглеца. Он разделил приблизительную длину городской части Монаршей на это число, потом удвоил полученный результат, ибо у реки две стороны, и еще раз удвоил, поскольку стражам велели караулить попарно. Конечно, расчет был весьма приблизительным, и все-таки выходило, что самое минимальное расстояние между постами должно было чуть превышать сотню ярдов.
«Проскользнуть сложновато, но можно… в такой темноте».
Фануил осмотрел берег и нашел несколько подходящих лесенок и неохраняемых спусков. Лайам, положась на удачу, пошел к одному из этих причалов. Нос посудины ткнулся в камень. Беглец, ухватившись за перекладину, нащупал конец веревки, крепко привязал лодку и поспешно выбрался на мостовую.
Там он закинул за спину сумку, взял в одну руку трость, а в другую – фонарь, обнаруженный в носовом ящичке лодки, потом пересек набережную и зашагал вглубь Ремесленного распадка.
Дом Кейда никем не охранялся. Фануил облетел вокруг него и доложил, что с тыльной стороны здания на первом этаже окон не наблюдается, зато на втором их целых три, и выходят они в узкий проулок.
Лайам прошел туда и выбрал окно, отделенное от других толстой печной трубой. Дом мэтра был каменным, как и большинство столичных домов, одетых плющом. Сумку и трость Лайам припрятал у подножия кладки, потом снял сапоги, запихал их под тунику и поморщился: чулки его сразу намокли. Взяв в зубы проволочную ручку рыбацкого фонаря, он полез вверх.
Это было нетрудно даже и в темноте: кухонная труба, выступавшая из стены, представляла собой неплохую опору, как и грубо отесанные камни старинной кладки. Лайаму было за что уцепиться и на что встать. Карабкался он медленно, чтобы плющ не очень шуршал, но тем не менее сумел подобраться к намеченному окну прежде, чем ноги успели замерзнуть. Втиснувшись в угол между трубой и рамой, взломщик зафиксировал свое положение и свободной рукой вытащил висящий на поясе нож.
«Фануил!»
Окно могло вести в спальню служанки.
«Будь готов усыпить тех, кто окажется там!»
«Да, мастер».
Лайам сжал зубы так, что заныла челюсть, и вставил кончик ножа между рамами, потом повел его вверх и, дойдя до задвижки, нажал. Рамы разошлись и открылись внутрь – по счастью, беззвучно.
«Готово!» Лайам убрал нож, поставил фонарь на подоконник и, опершись на ладони, медленно вполз в комнату. Спустившись на пол, он пригнулся и замер.
Тишина.
Лайам досчитал до пяти, скорее ощутил, чем услышал, как в дом влетел Фануил, и закрыл окно.
«Ладно, – мысленно усмехнулся он, – драгоценности, скорее всего, наверху – слетай-ка за ними. А я спущусь вниз, соберу серебряные канделябры».
«Не понял».
«Ничего, это я так».
Шутка уже не казалась ему смешной.
Плотных штор на окне не имелось, так что зажечь фонарь он не рискнул и вслепую пропутешествовал через комнату, осторожно поднимая и опуская ступни. Ему удалось добраться до противоположной стены, не наткнувшись ни на спящих девиц, ни на мебель, и Лайам стал шаг за шагом смещаться влево, пока не дошел до двери. Он крепко взялся за ручку, бережно отворил дверь и проскользнул в щель.
Как только Фануил сообщил, что он тоже выскочил в коридор, Лайам закрыл дверь и стал осматриваться, надеясь увидеть окна. В хорошие ночи, когда светит луна или на небе хотя бы нет туч, они обычно дают о себе знать едва заметным, но довольно отчетливым голубоватым мерцанием. Однако в коридоре царил такой плотный мрак, словно глаза Лайама были зажмурены. Он опустился на колени, нащупал дракончика и сунул ему под нос фонарь. «Зажги его!» Уродец напрягся и принялся творить заклинание.
«Готово, мастер!»
Лайам приподнял заслонку и отшатнулся: таким неожиданно ярким показался ему ударивший из узкой прорези свет. Он инстинктивно съежился и опасливо огляделся. Вокруг было пусто, вдали чернела лестница, ведущая на первый этаж. «Ну-ну, в чем дело? Палица бы тебя высмеял!» Палицей звали вора, обучавшего юного Ренфорда приемам преступного ремесла. «Нет, даже не высмеял бы, а расстроился, что понапрасну возился со мной! Вперед!»
И все же он задержался, чтобы надеть сапоги, потом спустился по лестнице, стараясь ступать на тыльные части ступенек – так было меньше вероятности, что они заскрипят. Кажется, окон в тесной прихожей профессора не имелось, и тем не менее ладонь Лайама лежала на прорези фонаря.
Очутившись на первом этаже, он встал и вздохнул с облегчением. Окон тут действительно не было, так что блуждающий по ночному дому огонь с улицы не заметит никто. Но не успел Лайам расслабиться, как ему вспомнились золотые капли дождя на стеклах в профессорском кабинете. Заслонку светильника пришлось опустить.
Дверь кабинета была рядом, Лайам открыл ее и затворил за собой. Он хорошо помнил планировку этого помещения, а потому держался уверенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76