Потомки Гнея-гонца унаследовали привилегии своего пращура и стали предлагать курьерские услуги любому, кто в них нуждается и готов заплатить. За тысячу лет, прошедших с той поры, семейство потомственных почтарей разрослось, разбросало по всей столице особенные дома-конторы и обзавелось собственным храмом. Проводимые там тайные обряды посвящения молодежи в гонцы были, по слухам, очень суровы. С юных королевских курьеров, нападение на которых каралось мучительной смертью, бралась страшная клятва не нарушать семейных традиций. Уже один вид голубых накидок и крылатых жезлов почтарей внушал их клиентам доверие, символизируя надежность и неподкупность…
«Да, – поморщился Лайам, – дубинки и клетчатые плащи миротворцев тоже вроде бы призваны внушать что-то такое…» Он содрогнулся и решил эту тему оставить. «Письмо доставят по назначению, успокойся. По крайней мере, есть все основания так считать…»
Падающая в бурлящую котловину Монаршая, соединяя внутреннюю и внешнюю гавани и убегая к морю, делила нижний город на две половины, как и верхний Торквей. Большинство кораблей швартовались у южных пристаней порта, прижимаясь к Хлебному тракту, и, следовательно, глухие трущобы, манящие беглеца, должны были располагаться в северной части Беллоу-сити, вдали от оживленных торговых кварталов.
Расчеты Лайама оказались верны. По мере того как он уходил от здания биржи, дома вокруг становились все неухоженнее, а прохожие выглядели все беднее. Беглец миновал район заколоченных складов, далее потянулись лачуги и полуразрушенные бараки. Ему невольно сделалось грустно, он усмехнулся, чтобы себя подбодрить. «Бьюсь об заклад, в последние десять лет сюда ни один миротворец и носа не сунул!» И впрямь трудно было представить горделивую клетчатую тунику в царстве серых от сырости стен и закоулков, воняющих рыбой.
Впрочем, людей тут хватало, по большей части женщин, болтающих с кумушками или набирающих воду из грязных резервуаров. Всюду носились стайки оборванных ребятишек, увлеченных какой-то сложной и непонятной для посторонних игрой. Когда одна из таких стаек замедлила бег и несколько пар любопытных глаз уставились на чужака, Лайам вдруг вспомнил, что хотел купить дешевую куртку. И неожиданно осознал, что все кругом пялятся на него. Иллюзия защищенности мгновенно развеялась.
Уже с оглядкой он двинулся дальше. В квартале рыбацких хижин, увешанном порванными сетями и заваленном рыбьими внутренностями, обнаружилось нечто вроде одежной лавки. Хибарка ничем не отличалась от остальных, однако перед ней на шестах болтались не снасти, а разнообразные носильные вещи, вывешенные явно не для просушки. Лайам постучал в дверь. На стук выглянула молодая женщина с узким волчьим лицом, прижимающая к груди замурзанного малыша. Она смерила незнакомца скептическим взглядом.
– Господин никак заблудился?
– Нет.
Лайам указал на шесты с тряпьем.
– Мне нужна куртка.
Женщина коротко хохотнула.
– Ну что ж, вон они, перед вами.
– Продаются?
– А как же, конечно! Все продаются. Выбирайте, прошу!
Она говорила будто бы издеваясь, хотя не ясно, над чем. Лайам принялся перебирать вещи. Все они так загрубели от грязи и соли, что казались сколоченными из деревянных обрезков. Однако через пару минут ему все же удалось кое-что подобрать. Одна из курток смотрелась и вовсе прилично. «Правда, она слишком грязна, но лучше ходить в грязном, чем ждать ножевого удара от тех, кому вдруг приглянется твой чистенький плащ».
Увидев, что незнакомец не шутит, женщина переложила ребенка на другую руку и потянула Лайама за рукав.
– Не надо, господин, – сказала она, уже без издевки. – Они ведь с покойников.
Лайам отдернул руку.
– Что-что?
– Ну, с тех, кто ушел в море и не воротился. Вдовы или детишки приносят их вещи сюда. Дома-то эту одежку никто носить уж не станет. Со временем мы потихоньку все продаем, когда случай забудется. Когда уже никто и не вспомнит, чье это барахло.
Лайам хмыкнул, не зная, что тут сказать. Мрачноватый обычай.
– Но вещи-то продаются, ведь так?
– Так-то так, да они для господ не подходят. Это ж с покойников!
– Ничего. – Лайам стащил куртку с шеста. – Я и сам чуть не стал покойником пару часов назад, – пробормотал он себе под нос.
Женщина услышала и обиженно сдвинула брови.
– Постыдились бы, сударь! Найдите для своих шуток более подходящее место.
Она ухватилась за куртку.
В Лайаме вдруг ворохнулось неодолимое желание объясниться – рассказать этой угрюмой обитательнице портовых окраин все-все. Что с ним было вчера, что случилось сегодняшней ночью, чтобы она поняла, чтобы дошло до ее куриных мозгов, в какой он беде. Слова признания уже вертелись на языке. «Меня преследуют. Меня хотят уничтожить».
Одна рука женщины была занята ребенком, она не могла вырвать куртку у шутника, но все же пыталась. Лайам сопротивлялся, одновременно борясь с искушением разразиться потоком полугневных, полужалобных фраз. «И что она скажет? Похвалит тебя за сообразительность, посочувствует? Вот мол, какой смекалистый богатей, прибежал, когда его припекло, прятаться среди нищеты!»
Он выпустил куртку.
– Послушайте, не сердитесь. Я не шучу. Мне очень нужно переодеться, честное слово. Я хорошо заплачу.
Женщина презрительно повела подбородком и крепко прижала к себе отвоеванную зюйдвестку. Тут только Лайам заметил, что в глазах ее блестят злые слезы.
– Заплатите? Как же! Одна ваша шляпа стоит дороже всего этого барахла! Вы ничего у меня не получите. Ступайте своей дорогой.
– Хорошо… – Лайам опустил голову. «Да отбери ты у нее эту куртку! Дерни чуть посильнее и уходи!» – Хорошо. Извините.
Он неуклюже кивнул и пошел прочь.
Недовольный, угрюмый, Лайам брел через россыпь лачуг к заброшенным складам. Многие из этих строений уже были захвачены самовольными поселенцами, на что указывали робкие струйки дыма, курившиеся над ними. Фануил, с высоты озиравший царство пыльных окошек и проваленных крыш, обрисовывал обстановку. Тут – в окне верхнего этажа – видна женщина, она убаюкивает ребенка, а во дворе, сплошь заросшем травой, пылает костер. Там – в следующем дворе – травы нет, как нет и огня, зато все пространство его заполнено парусиновыми шатрами… С помощью фамильяра наконец обнаружился склад, который в течение нескольких лет, по всей видимости, действительно пустовал. Проемы ворот в этом добротном здании были заложены кирпичом, однако высоко, под самой его крышей, имелось небольшое оконце.
«Вот куда тебе надо было идти, – сердито подумал Лайам, оглядывая стену, – вместо того чтобы тратить время на поиски куртки!» Забраться наверх по рядам кирпичей ничего не стоило. «Зачем выставлять товар на продажу, если ты с ним не хочешь расстаться и бесишься при виде клиента?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76