Харпер взял на себя ответственность подготовить ее к сражению. И хотя в настоящее время не было пороха даже на один выстрел из пушки, Харпер молился, чтобы его раздобыли в деревне. Как и многих пехотинцев, его восхищали пушки, и он отчаянно хотел, чтобы хоть одна из них могла выстрелить. С мягкостью, удивительной в таком большом человеке, и цепкостью, которую Шарп и ранее подмечал в ирландце, Харпер узким шилом пытался выковырять железный стержень из запального отверстия.
— Можно ли это починить? — спросил Шарп.
Харпер помедлил с ответом, как бы давая понять, что работа бы шла быстрее, если бы офицеры не задавали глупых вопросов, затем пожал плечами.
— Я починю ее, даже если работа займет весь день и всю ночь, сэр.
К полудню Шарп страстно желал, чтобы пушки подготовили к бою, ибо лейтенант Минвер нашел клад. В сейфе в здании таможни в Ле-Муле он нашел восемь бочонков черного пороха.
— Он слишком загрязнен, сэр, — с сомнением сказал Минвер.
Шарп взял пальцами щепотку пороха. Это был старый порох, он пах сыростью, и это был худший сорт черного пороха; он был сделан из отходов хорошего пороха и немного улучшен угольной пылью, но все же это был порох. Он подсыпал малость пороху на полку своей винтовки, ударил кремнем и порох вспыхнул. — Перемешайте его с другим захваченным порохом. Молодец, лейтенант.
В часовне устроили лабораторию, где трое человек рвали листы из остатков книг Лассана, скручивали из бумаги патронные заряды и засыпали в них порох. У них все еще не хватало пуль, но люди Фредриксона принесли свинец из церкви Аркашона и сержант Росснер поддерживал огонь в очаге, а у лейтенанта Фитча был пистолет, укомплектованный приспособлением для отливки пуль, и хотя они и получались чуть меньшего калибра, чем мушкетные или винтовочные, все равно были пригодны для стрельбы. Какое-то количество неповрежденных пуль откопали из-под сгоревших бараков, где, как предполагал Шарп, всю их запасную амуницию взорвал Бэмпфилд.
Немного пороха привезли из Аркашона и из деревень Ле-Тест, Пила, и Ле-Муло. Нашлись кожаные мешки с порохом, ящики с порохом и бочонки с порохом. Нашлись даже устаревшие фитильные мушкетоны, шесть аркебуз, восемь ружей, и отличный дуэльный пистолет, с еще одним приспособлением для отливки пуль в деревянном ящичке.
Люди были заняты. Как и всегда, важное дело заставило их сосредоточиться. И когда ликующий возглас Патрика Харпера возвестил, что он добился успеха и починил одну двенадцатифунтовую пушку, сосредоточенность начала перерастать в уверенность, что их безвыходное положение не такое уж безвыходное. Харпер приступил к починке второго орудия.
— Если, конечно, вы не желаете, чтобы я поработал над теми громадинами? — с надеждой сказал он Шарпу.
Но Шарп отклонил предложение. У него было недостаточно людей, чтобы поднять хоть одну огромную тридцатишестифунтовую пушку из канала, да и пороха было мало, чтобы палить из такого огромного орудия. Даже из этих маленьких полевых орудий, если бы стреляли оба, можно было бы сделать не более пары залпов. Это было оружие для экстренных случаев.
— Сэр! — один из раненых часовых, поставленный для наблюдения за сушей, махнул Шарпу рукой, — Посетитель, сэр!
Шарп побежал к воротам, пробежав по ненадежным мосткам, прокинутым со стены на стену, и увидел высокого, длинноволосого человека, шагающего прямо к гласису.
Это был Корнелиус Киллик, и Шарп, увидев американца, изумился. Он полагал, что Киллик уже убрался подальше, а оказалось, что он здесь, идет, будто на прогулке. Шарп встретил американца за гласисом. — Я думал, что вы уже в Париже, мистер Киллик.
Не ответив на приветствие, Киллик уставился на баррикады перед почерневшим входом. — Выглядит так, будто вы ожидаете неприятностей, майор.
— Возможно.
Киллик рассмеялся на уклончивый ответ Шарпа, но не сделал попыток войти в форт. — Я и сам затеял кое-какой ремонт.
— Вы?
— Я раздобыл немного дуба, — ухмыльнулся американец, — «Фуэлла» оказалась повреждена меньше, чем я думал вначале. Вам нужен транспорт, майор Шарп?
— В Америку? — эта мысль заинтересовала Шарпа.
— Ну, у нас там делают неплохой виски, — сказал он, — и у нас отличные женщины.
— Раз так, то я отклоняю ваше предложение, у нас все это не хуже.
Они отошли к песчаным дюнам возле залива, американец открыл свою сумку и предложил Шарпу устрицу.
— Когда-нибудь пробовали сырую устрицу, майор?
— Нет.
— Лучше и не пробуйте. А то еще потом обвините меня в нарушении обещания не причинять вред англичанам, — рассмеялся Киллик, очистил скорлупу перочинным ножом, и отправил устрицу в рот. — Так значит, у вас неприятности.
— Похоже на то.
Киллик сел и Шарп, помедлив мгновение, сел рядом с ним. Он понял, что американец пришел с какой-то конкретной целью, хотя Киллик и постарался сделать вид, будто он здесь случайно. Возможно, просто пришел шпионить за приготовлениями Шарпа, но Киллик не делал попыток войти в форт, и казалось, ему достаточно того, что Шарп уделил ему внимание. Американец бросил устричную скорлупу на песок.
— Некоторые из моих людей, майор, будучи менее цивилизованными, нежели я, не вполне довольны мной. Все из-за моей клятвы вам, вы понимаете? Если мы не можем с вами драться, то и денег мы тоже не получим.
— А вы деретесь лишь из-за денег?
Киллик пожал плечами.
— Это бизнес, майор. «Фуэлла» обошлась моим начальникам в сто шестьдесят три тысячи новеньких долларов. Она уже принесла им определенную выгоду, но где вы видели бизнесмена, который бы удовлетворился небольшой прибылью? А если мои люди не берут призов, они начинают голодать, поэтому они недовольны.
— Зато живы, — сухо заметил Шарп.
— Это так, — признал Киллик, — но их гордость уязвлена. Они торчат в Гужане, пока британский бриг всаживает ядро за ядром в наше судно, а я не могу позволить им стрелять в ответ. Меня обвиняют в трусости, отсутствии патриотизма и даже в безбожии! Меня! — тон Киллика наводил на мысль, что он недоволен не меньше своей команды.
— Я сожалею.
Киллик пристально посмотрел на Шарпа.
— Я подумал, что вы могли бы освободить меня от обещания?
Шарп улыбнулся с такой же невинной улыбкой, с которой был задан этот вопрос.
— С чего бы это вдруг?
— Не могу придумать причину, — весело сказал Киллик, — кроме того, что это обещание мне докучает. Нет, нет, все было честно! Я признаю это. И я бы снова дал его, но все же оно докучает. Это только моя война, майор, и я хорошо воюю. Чертовски хорошо.
Это было не хвастовство, а лишь констатация факта, которая напомнила Шарпу тот случай в Сен-Жан-де-Люз, когда этот человек посмеялся над всем британским флотом. Киллик пожал плечами.
— Я бы хотел освободиться от обещания. Оно не дает мне спать по ночам, жжет огнем, раздражает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Можно ли это починить? — спросил Шарп.
Харпер помедлил с ответом, как бы давая понять, что работа бы шла быстрее, если бы офицеры не задавали глупых вопросов, затем пожал плечами.
— Я починю ее, даже если работа займет весь день и всю ночь, сэр.
К полудню Шарп страстно желал, чтобы пушки подготовили к бою, ибо лейтенант Минвер нашел клад. В сейфе в здании таможни в Ле-Муле он нашел восемь бочонков черного пороха.
— Он слишком загрязнен, сэр, — с сомнением сказал Минвер.
Шарп взял пальцами щепотку пороха. Это был старый порох, он пах сыростью, и это был худший сорт черного пороха; он был сделан из отходов хорошего пороха и немного улучшен угольной пылью, но все же это был порох. Он подсыпал малость пороху на полку своей винтовки, ударил кремнем и порох вспыхнул. — Перемешайте его с другим захваченным порохом. Молодец, лейтенант.
В часовне устроили лабораторию, где трое человек рвали листы из остатков книг Лассана, скручивали из бумаги патронные заряды и засыпали в них порох. У них все еще не хватало пуль, но люди Фредриксона принесли свинец из церкви Аркашона и сержант Росснер поддерживал огонь в очаге, а у лейтенанта Фитча был пистолет, укомплектованный приспособлением для отливки пуль, и хотя они и получались чуть меньшего калибра, чем мушкетные или винтовочные, все равно были пригодны для стрельбы. Какое-то количество неповрежденных пуль откопали из-под сгоревших бараков, где, как предполагал Шарп, всю их запасную амуницию взорвал Бэмпфилд.
Немного пороха привезли из Аркашона и из деревень Ле-Тест, Пила, и Ле-Муло. Нашлись кожаные мешки с порохом, ящики с порохом и бочонки с порохом. Нашлись даже устаревшие фитильные мушкетоны, шесть аркебуз, восемь ружей, и отличный дуэльный пистолет, с еще одним приспособлением для отливки пуль в деревянном ящичке.
Люди были заняты. Как и всегда, важное дело заставило их сосредоточиться. И когда ликующий возглас Патрика Харпера возвестил, что он добился успеха и починил одну двенадцатифунтовую пушку, сосредоточенность начала перерастать в уверенность, что их безвыходное положение не такое уж безвыходное. Харпер приступил к починке второго орудия.
— Если, конечно, вы не желаете, чтобы я поработал над теми громадинами? — с надеждой сказал он Шарпу.
Но Шарп отклонил предложение. У него было недостаточно людей, чтобы поднять хоть одну огромную тридцатишестифунтовую пушку из канала, да и пороха было мало, чтобы палить из такого огромного орудия. Даже из этих маленьких полевых орудий, если бы стреляли оба, можно было бы сделать не более пары залпов. Это было оружие для экстренных случаев.
— Сэр! — один из раненых часовых, поставленный для наблюдения за сушей, махнул Шарпу рукой, — Посетитель, сэр!
Шарп побежал к воротам, пробежав по ненадежным мосткам, прокинутым со стены на стену, и увидел высокого, длинноволосого человека, шагающего прямо к гласису.
Это был Корнелиус Киллик, и Шарп, увидев американца, изумился. Он полагал, что Киллик уже убрался подальше, а оказалось, что он здесь, идет, будто на прогулке. Шарп встретил американца за гласисом. — Я думал, что вы уже в Париже, мистер Киллик.
Не ответив на приветствие, Киллик уставился на баррикады перед почерневшим входом. — Выглядит так, будто вы ожидаете неприятностей, майор.
— Возможно.
Киллик рассмеялся на уклончивый ответ Шарпа, но не сделал попыток войти в форт. — Я и сам затеял кое-какой ремонт.
— Вы?
— Я раздобыл немного дуба, — ухмыльнулся американец, — «Фуэлла» оказалась повреждена меньше, чем я думал вначале. Вам нужен транспорт, майор Шарп?
— В Америку? — эта мысль заинтересовала Шарпа.
— Ну, у нас там делают неплохой виски, — сказал он, — и у нас отличные женщины.
— Раз так, то я отклоняю ваше предложение, у нас все это не хуже.
Они отошли к песчаным дюнам возле залива, американец открыл свою сумку и предложил Шарпу устрицу.
— Когда-нибудь пробовали сырую устрицу, майор?
— Нет.
— Лучше и не пробуйте. А то еще потом обвините меня в нарушении обещания не причинять вред англичанам, — рассмеялся Киллик, очистил скорлупу перочинным ножом, и отправил устрицу в рот. — Так значит, у вас неприятности.
— Похоже на то.
Киллик сел и Шарп, помедлив мгновение, сел рядом с ним. Он понял, что американец пришел с какой-то конкретной целью, хотя Киллик и постарался сделать вид, будто он здесь случайно. Возможно, просто пришел шпионить за приготовлениями Шарпа, но Киллик не делал попыток войти в форт, и казалось, ему достаточно того, что Шарп уделил ему внимание. Американец бросил устричную скорлупу на песок.
— Некоторые из моих людей, майор, будучи менее цивилизованными, нежели я, не вполне довольны мной. Все из-за моей клятвы вам, вы понимаете? Если мы не можем с вами драться, то и денег мы тоже не получим.
— А вы деретесь лишь из-за денег?
Киллик пожал плечами.
— Это бизнес, майор. «Фуэлла» обошлась моим начальникам в сто шестьдесят три тысячи новеньких долларов. Она уже принесла им определенную выгоду, но где вы видели бизнесмена, который бы удовлетворился небольшой прибылью? А если мои люди не берут призов, они начинают голодать, поэтому они недовольны.
— Зато живы, — сухо заметил Шарп.
— Это так, — признал Киллик, — но их гордость уязвлена. Они торчат в Гужане, пока британский бриг всаживает ядро за ядром в наше судно, а я не могу позволить им стрелять в ответ. Меня обвиняют в трусости, отсутствии патриотизма и даже в безбожии! Меня! — тон Киллика наводил на мысль, что он недоволен не меньше своей команды.
— Я сожалею.
Киллик пристально посмотрел на Шарпа.
— Я подумал, что вы могли бы освободить меня от обещания?
Шарп улыбнулся с такой же невинной улыбкой, с которой был задан этот вопрос.
— С чего бы это вдруг?
— Не могу придумать причину, — весело сказал Киллик, — кроме того, что это обещание мне докучает. Нет, нет, все было честно! Я признаю это. И я бы снова дал его, но все же оно докучает. Это только моя война, майор, и я хорошо воюю. Чертовски хорошо.
Это было не хвастовство, а лишь констатация факта, которая напомнила Шарпу тот случай в Сен-Жан-де-Люз, когда этот человек посмеялся над всем британским флотом. Киллик пожал плечами.
— Я бы хотел освободиться от обещания. Оно не дает мне спать по ночам, жжет огнем, раздражает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77