– А это сколько штук?
– Пять. – Мишле растопырил пальцы, как в ответ на вопрос Полуночника о погибших овцах. – Он ставит их в форме буквы «М», вот так. – И он начертил пальцем контур на столе. – «М» значит «Массар», или «Милосердие», или еще что – не знаю, я у него не спрашивал. Честно говоря, мне плевать. Поклоны земные бьет, вот как. Иногда по галерее около хоров все ходит, ходит, то вперед пройдет, то назад попятится, поди знай, что у него в башке, только думаю, что-то не христианское. А то еще схватит кропильницу и станет ее в руках вертеть, представляешь? И снова без конца поклоны бьет. Ну, мы-то с вами понимаем.
– То есть ты хочешь сказать, он со сдвигом.
– Ну, не то чтоб с большим сдвигом, но голова у него явно не в порядке. Да, не в порядке. Но человек он приятный. Никому ничего плохого не сделал.
– Но и хорошего тоже, правда?
– Это так, – согласился Мишле. – Во всяком случае, он ни с кем не разговаривает. Если он и пропал, тебе-то что за дело?
– Плевать мне, что он пропал.
– А что тогда? Зачем ты его ищешь?
– Это он твоих овец порешил.
Мишле изумленно вытаращил глаза, и Полуночник тяжело опустил руку ему на плечо.
– Держи это при себе. Пусть это останется между нами, пастухами.
– Ты хочешь сказать, оборотень?.. – прошептал Мишле.
Полуночник едва заметно кивнул.
– Понятно. Ты что-то заметил?
– Да, кое-что.
– И что же?
– У него нет волос на теле.
Старые пастухи молча смотрели друг на друга, Мишле переваривал информацию. Камилла вздохнула и залпом осушила стакан.
– И теперь ты идешь за ним?
– Угу.
– С ними? – Мишле мотнул головой в сторону Камиллы и Солимана.
– Угу.
– Девушку эту я не знаю, – сказал Мишле, подозрительно взглянув на Камиллу.
– Она не из наших мест, – объяснил Полуночник. – Она с севера.
Мишле чуть приподнял кепку, повернув голову в ее сторону.
– Она ведет грузовик, – добавил Полуночник.
Мишле задумчиво посмотрел сначала на Камиллу, потом на Солимана. Он считал, что спутники у Полуночника очень странные. Но вслух об этом сказать не решился. Никто обычно ничего не говорил Полуночнику ни о Солимане, ни о Сюзанне, ни о женщинах, да и ни о чем другом. Ведь у него был нож.
Мишле наблюдал, как старый пастух надевает шляпу, поднимается из-за стола.
– Спасибо тебе, – сказал Полуночник, улыбнувшись уголками губ. – Предупреди пастухов. Скажи им, что волк направляется на восток, к Гапу и Вейну, потом пойдет на север, к Греноблю. Пусть они остаются ночью с овцами. Пусть берут с собой ружья.
– Ну, мы-то с вами понимаем.
– Пожалуй, да.
– А откуда ты столько о нем знаешь?
Полуночник не ответил и направился к бару. Солиман вышел на улицу, собираясь набрать воды из родника. Было два часа. Камилла вернулась в кабину грузовика и, усевшись на свое место, включила радио.
Минут через пятнадцать она услышала, как Солиман сматывает шланг насоса и укладывает его в кузов грузовика, а Полуночник звенит винными бутылками. Она вышла из кабины, залезла в фургон и села на кровать Солимана.
– Уезжаем отсюда, – сказал Полуночник, усевшись напротив Камиллы. – В этой деревне никто никого не видел. Ни Массара, ни машины, ни волка.
– Ни шиша! – подтвердил Солиман, в свою очередь устраиваясь рядом с Камиллой.
В фургоне становилось невыносимо жарко. Со стоек был снят весь брезент, и иногда чувствовалось легкое дуновение ветра. Солиман смотрел, как прядки волос на шее Камиллы чуть заметно поднимаются и опускаются, словно дышат.
– А что-то наверняка было. Например, то, о чем говорил Мишле, – задумчиво проговорил Солиман.
– Мишле – грубиян, – презрительно заметил Полуночник. – Он был невежлив с девушкой.
Старик достал кисет, отсыпал табаку на три папиросы. Несколько раз лизнул листок бумаги, свернул, склеил, протянул готовую самокрутку Камилле. Девушка закурила, вспомнив о Лоуренсе.
– Ну, то, что Мишле говорил о благочестии Массара, о свечах, – продолжал Солиман. – Вероятно, Массар вообще не может обходиться без церкви и свечек, когда кого-то убивает. Вероятно, он где-нибудь неподалеку тоже поставил свечки во искупление греха.
– А как ты узнаешь, что это именно его свечки?
– Мишле же сказал: он расставляет их в форме буквы «М», по пять штук.
– Ты собираешься заезжать во все церкви по дороге?
– Так мы сможем определить его местонахождение. Вряд ли он далеко ушел. Самое большее километров на десять-пятнадцать.
Камилла затянулась сигаретой и задумалась, сложив руки на коленях и не отвечая ему.
– Лично я считаю, что он уже далеко отсюда, – сказала она, помолчав. – Думаю, это он убил пенсионера из Сотрэ.
– Господи, разве мало на свете сумасшедших? – воскликнул Солиман. – А что, по-твоему, он собирался сделать с этим пенсионером?
– То же, что сделал с Сюзанной.
– Сюзанна его раскусила, и он заманил ее в ловушку. С чего ты взяла, что какой-то пенсионер из департамента Изер распознал в нем оборотня?
– Он мог застать его на месте преступления.
– Этот вампир убивает только самок, – пробурчал Полуночник. – Массар не обратил бы внимания на старика. Ни в коем случае, девушка, ни в коем случае.
– Да. Лоуренс тоже так говорит.
– Значит, решено. Осмотрим церкви.
– Лично я отправляюсь в Сотрэ, – заявила Камилла, раздавив окурок на черном полу фургона.
– Ну ты даешь! – растерянно протянул Солиман.
Камилла подняла окурок и выбросила его наружу.
– В Сотрэ мы не поедем! – попытался восстановить порядок Солиман.
– Мы туда едем, потому что машину веду я. В два часа я слушала новости. Серно убили очень странно: ему неведомо чем перерезали горло. Или перегрызли. Они там рассуждали о какой-то бродячей собаке. Просто пока еще не связали это дело с тем, что творится в Меркантуре.
– Это многое меняет, – прошептал Полуночник.
– В котором часу это случилось? – спросил Солиман, поднимаясь. – Это не могло произойти раньше трех часов. Здесь, если верить ветеринару, овцы были убиты в два часа ночи.
– Они не уточняли.
– А тот, убитый, что он делал на улице ночью?
– Поедем, расспросим на месте, – сказала Камилла.
XXII
Чтобы добраться до Сотрэ, Камилле пришлось вновь гнать грузовик в гору, к другому перевалу. Но дорога оказалась не такой трудной, более широкой, ровной, с более плавными поворотами. Здесь начинались совсем другие горы, не похожие на горы Прованса; недоезжая десяти километров до перевала Круа-От, грузовик попал в полосу холодного, густого, как молоко, тумана. Солиман и Полуночник попали в чужие края и теперь озирались с любопытством и настороженностью. Видимость была ограничена, грузовик ехал медленно. Полуночник с чувством превосходства разглядывал низенькие, вытянутые в длину домишки, распластанные на темных склонах. В четыре часа они миновали перевал, а еще через полчаса Камилла доставила их в Сотрэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71