– Вы знаете, откуда оно.
– Напомните, пожалуйста.
Доктор Путнам протянула было ко мне руку, но почему-то передумала.
– Мы с вами можем пройти туда и присесть, мистер Маккейб. Сегодня дует этот венский ветерок, он иногда влияет на людей самым странным образом, в том числе физически.
– Оставьте меня. Флоон…
Но он увидел что-то такое за моей спиной, от чего остолбенел. Это было удивительно. За каких-нибудь пару секунд сердобольное участие сменилось на его лице выражением неистовой ярости.
Мы с доктором повернулись, чтобы узнать, что привело его в такое состояние. Это было необходимо – его гнев переходил все рамки. Я увидел все тех же людей – они двигались по вестибюлю и разговаривали. Какая муха его укусила? Я собрался было повернуться к нему и спросить, что, мол, за черт, но тут мой взгляд упал на Сьюзен в ее миленьком голубом платье – она как раз направлялась к нам.
– Где ее костюм? Почему она его не надела?
– Не захотела.
– Не захотела? Вот это уже интересно. Сьюзен не хочет носить платье, которое я ей подарил? – Флоон выплюнул эти слова в доктора Путнам, которая в ответ только моргала и при этом явно мечтала поскорее удрать. Потом его рентгеновский взгляд обратился ко мне. – Я вам многим обязан, Фрэн. Без вас моя жизнь была бы другой. Но вы здесь вместе с вашей женой. Вы приняли мое приглашение. Взамен я только об одном просил: чтобы вы в дружеском духе потрудились выполнять мои просьбы. Это называется дружеский дух?
– Добрый день. – Сьюзен подошла с улыбкой, которая не исчезла, когда она увидела испепеляющий взгляд Флоона. Приятный запах ее духов приободрил меня.
– Где ваше платье, Сьюзен? С ним что-то не так?
– Да нет, Каз, просто мне не нравится, как я в нем выгляжу. Думала, вы не будете возражать.
– Я возражаю.
– Жаль.
– Вы вполне успеете переодеться. Времени достаточно.
– Да не хочу я его надевать, Каз.
– Так заставьте себя захотеть. Завтрак подождет.
– Но она не желает надевать это платье, Флоон, так почему бы вам не оставить ее в покое?
– Спасибо, Фрэнни.– И Сьюзен впервые мне улыбнулась.
– Мне, пожалуй, тоже надоел этот костюм. – Я стащил с себя пиджак и швырнул на пол. Потом стал развязывать узел галстука.
– Что вы делаете?
– Снимаю с себя свою одежду. Вашу одежду. Узел никак не поддавался. Я потянул сильнее. Но когда и это не помогло, я сказал: хер с ним – и начал расстегивать брючный ремень. Мне понравилась мысль предстать нагишом перед Флооном и его гостями. Сьюзен в своем нелегальном голубом платье, а рядом я в морщинистом одеянии, которое получил при рождении.
– Гас! – проревел Флоон.
И мистер Гулд явился как из-под земли.
– Чем я могу помочь?
– Выставить их прочь отсюда! Долой с моих глаз! Не позволю им все испортить! Это мое путешествие! Я так долго его планировал!
– Но Каз…
Флоон тряхнул головой и побрел прочь. Я крикнул ему в спину:
– Пока!
Сьюзен все это развеселило.
– Как думаешь, он теперь вызовет моих родителей?
Но Гасу происходящее вовсе не казалось забавным.
– Ничего смешного, Сьюзен. Вы допустили большую ошибку!
– Я так не считаю. Идем, муженек. Похоже, у нас будет свободный денек в Вене.
– Пойдем прогуляемся, – сказал я, поднимая с пола пиджак.
– Не делайте этого! – попытался остановить нас Гас. – Может, мне удастся все уладить…
Сьюзен подхватила меня под руку.
– Не хочу ничего улаживать, Гас. Я ни в чем не виновата. Ужин сегодня на дунайском речном трамвайчике, если не ошибаюсь? И мы можем одеться, как захотим? Вот там и встретимся. Нам с Фрэнни просто необходимо отдохнуть от Флоона и всего этого путешествия.– И она потащила меня к выходу.
– Но, мистер Маккейб, вы ведь, кажется, больны? – неуверенно спросила доктор Путнам.
– Ничего, не помру. Уж чего-чего, а смерти я сегодня точно могу не опасаться.
Мы долго молча шли по великолепной, широкой, обсаженной деревьями улице. Погода стояла чудесная. Деревья были в полном цвету, и даже проезжавшие мимо во множестве машины, казалось, производили меньше шума, чем бывает обычно при таком интенсивном движении. Сьюзен держала меня под руку. Я рассудил, что мне лучше помалкивать, пока она не заговорит.
Я искал в окружающей обстановке признаки тех изменений, которые произошли в жизни за тридцать (?) лет. Одежда осталась такой же, разве что изредка проходил кто-нибудь, одетый, как ребятишки в футуристических музыкальных видеоклипах, которые любила смотреть Паулина по MTV. Машины были сплошь обтекаемой формы и как на подбор малолитражки – больших вроде «мерседесов» и БМВ я почти не видел. Я долго на них глядел, прежде чем заметил: они ездили так бесшумно, потому что из их выхлопных труб не валил смрадный дым. У них вообще отсутствовали выхлопные трубы!
– Электрические, – пробормотал я сквозь зубы.
– Что?
– Ничего.
– Фрэнни, что имела в виду та женщина, когда спрашивала, не болен ли ты?
Мимо нас прошел какой-то тип в черном пластиковом шлеме, закрывавшем всю его голову. Непонятно было, как он видит через него. Но он уверенно шагал по тротуару и ни разу ни на что не наткнулся.
– Что это с парнем?
Сьюзен скользнула по нему взглядом.
– Учится.
– Учится? С шаром для боулинга на голове?
– Не уходи от разговора, Фрэнни. Ты плохо себя чувствуешь?
Динь-дон! Меня как осенило. Теперь я точно знал, как узнать то, что мне нужно.
– Может, присядем на минутку?
Вдоль всего тротуара были установлены скамейки. Мы подошли к ближайшей, и я медленно и тяжело опустился на нее, издав для пущего эффекта стон средней громкости. Отдышавшись, я взял ее за руку.
– Сьюзен, мне надо тебе кое-что сказать. Истинная причина того, что случилось утром…
– Ты имеешь в виду, в постели?
– Ну да, это все одно к одному. Не хотел тебе говорить, потому как, понимаешь, это меня пугает и я не хотел и тебя пугать. Тем более во время путешествия.
– Что случилось, Фрэнни, ты это о чем?
– Я стал все забывать. Большое и малое – все вылетает из головы. У меня там ничего нет. Боюсь, это болезнь Альцгеймера. Я от страха чуть не обосрался.
– Ну и что? – Голос у нее был спокойный, на лице выражение: «Ну и что такого?»
– «Ну и что?» Это все, что ты можешь сказать? Память вытекает из меня, как вода из треснувшей банки, а ты говоришь «ну и что»?
– Надо зайти в аптеку и купить тебе тапсодил. Всего-то и проблем.
– А что такое тапсодил?
– Лекарство от болезни Альцгеймера. После трехдневного курса наступает полное излечение.
– Черт! – Я скроил постную мину.
– Что?
– Альцгеймера теперь можно вылечить?
– Ну да. Я сама этим переболела два года назад. Ничего серьезного, Фрэнни. Даже рецепт не требуется.
– Но…
– Что «но»? Ты из-за этого так беспокоился?
Как назло, ничего путного мне больше не приходило на ум. Мой блестящий план по выуживанию из Сьюзен нужной информации возник и исчез, как ветерок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76