— Давно собирался навестить вашу швейню, да все недосуг. А это -та самая дама, о которой я вам говорил. До меня дошли слухи, что у вас все готово, не так ли?
— Да, Ваше Высочество. Прошу вас, сударыня. — С этими словами Вера Павловна куда-то увела Марфу, но очень скоро они вернулись. Виктор невольно ахнул — княжну было не узнать в длинном светлом платье, очень простом, но необычайно ей шедшем. Единственным украшением был цветок алого шиповника, прикрепленный слева к воротничку.
— Ну как, нравится? — спросила Вера Павловна, подведя княжну к высокому зеркалу.
— Будто по мне шито, — восхищенно выдохнула Марфа.
— Оно ваше, — сказала Вера Павловна и пояснила для Виктора: — Наша новая разработка — платье «Дикая роза».
— У меня нет слов, — в восхищении развел руками Виктор, — И хоть я не знаток нарядов, но не сомневаюсь, что такое не грех надеть где-нибудь в Риме, Мадриде и даже в Лютеции, при дворе Луи XXV. Вот наши платья-то мы туда и отправим с галльскими купцами, — тут он кинул мимолетный взор на Марфу, — вместо лягушек.
— А скажите, Вера Павловна, что за рукодельница шила это удивительное платье? — спросила Марфа. — Или вы сами?
— Да ну что вы, — смутилась Вера Павловна, — сама-то я швея не ахти какая, но вот Мария — просто чудо. Маша, подойди к нам!
Из-за одного из столов поднялась молодая круглолицая девушка. Она смущенно переводила взор с Виктора на Марфу и на Веру Павловну.
— Прошу любить и жаловать. Мария, наша лучшая швея, — представила ее Вера Павловна. — Она же и придумала этот покрой.
— Мария, — задумчиво проговорила княжна. — А как вас по батюшке?
— Ну что вы, сударыня, — еще более смутилась девушка. — Просто Мария. Ой, у вас же подол по полу волочится, я вас представляла себе чуток выше. Давайте я вам подошью.
— Да ну что вы, и так замечательно!
— Нет-нет, идемте, сударыня, я вам подправлю, будет еще лучше. — С этими словами Мария увела княжну, а Виктор опустился на скамеечку перед яркой изразцовой печкой и пригласил хозяйку присесть рядом.
— Я очень доволен, Вера Павловна, что в вашей швейной все идет наилучшим образом. Нет ли у вас каких-то затруднений, в чем я мог бы помочь?
— Да нет, Ваше Высочество, мы сами справляемся. А затруднения на то и созданы, чтобы их преодолевать. — Вера Павловна немного помолчала. — Ваше Высочество, я никак не могу взять в толк, как это вы умудрились за несколько лет так преобразить отсталую бедную страну? Не иначе как без колдовства не обошлось.
Виктор искренне расхохотался:
— Ну, вы уж скажете! Вы бы еще заподозрили меня в связях с нечистой силой. Да нет, все гораздо проще. Вот скажите, как вам, уважаемая Вера Павловна, удалось из ничего создать такую замечательную швейную?
— Ну, вы же мне сами подсказали, как взяться за дело, — пожала плечами Вера Павловна, — и даже ссудили средствами на обзаведение. Я стала закупать ткань в больших количествах — так выходит дешевле, чем часто и понемногу. Искала по всем окрестным деревням способных девушек и обучала их швейному делу. И платить им стала с учетом вклада каждой в общее дело. Они понимают, что работают прежде всего сами на себя, а не на кого-то постороннего, и оттого стараются изо всех сил. А когда мы накопили денег, то построили этот большой дом. Внизу швейная, а наверху живут девушки. Ну не все, конечно, а только кто сами того пожелали. Вместе жить и веселее, и дешевле… Ваше Высочество, — перебила сама себя Вера Павловна, — вот вы помянули галлов и Лютецию, а у меня такая мысль возникла — а не пора ли и вправду выходить за пределы Новой Ютландии? Могли бы завести лавки готового платья в Царь-Городе, Новой Мангазее, в других крупных городах…
— Непременно пора, — согласился Виктор, — я и сам хотел с вами об этом поговорить. Такие лавки принесут не только прибыль, но и дополнительную известность нашему королевству… А вы спрашиваете — как у меня получилось. Просто я делал то же самое, что и вы, но в размерах всей страны. Конечно, трудно приходилось, очень трудно. Никто поначалу не понимал. Таких, как вы, были единицы. Но главное — начать! А когда люди поняли, что все это ради их же блага, то и отношение изменилось. Не сразу, конечно — исподволь. Ну да что рассказывать — вы же сами видели, как все было. Знаете, Вера Павловна, в нашей семье сложился обычай — в молодости путешествовать в Европу, набираться знаний и опыта. Вот и мой дядюшка туда ездил, а привез только склонность к поэзии и прочим высоким искусствам. Нет, я не против искусств, да и то, что вы здесь делаете, скорее можно искусством назвать, нежели ремеслом, но ведь поэзией сыт не будешь! А я, находясь в Европе, изучал науки, ремесла, разные новейшие приспособления, да все примеривал — что и как можно использовать в наших ново-ютландских условиях. С той только разницей, что там хозяева все это внедряют ради собственного обогащения, а я решил, что если когда-нибудь и смогу начать перемены, то единственно ради блага тех людей, которые своими руками создадут новую страну, цветущую и богатую. Конечно, не одно поколение сменится, прежде чем мы достигнем уровня просвещенной Европы, но другого пути не дано. И я сказал себе — вот оно, наше будущее. И наша задача — стремиться к нему, работать для него, приближать его, переносить из него в настоящее, сколько сможем перенести…
Тут Виктор ощутил, как что-то упало ему на плечо — оказалось, что это домовой Кузька, сидевший на печке и слушавший разговор, вдруг не то спрыгнул, не то свалился оттуда, а чтоб не приземляться на жесткий пол, произвел посадку прямо на Его Высочество.
— А, Кузьма Иваныч! — совсем не рассердился Виктор. — Вы что же, теперь нанялись к Вере Павловне печки чистить?
— Красиво говоришь, Ваше Высочество, — пробурчал Кузька, — а Марфа того гляди… — С этими словами домовой совсем уж непочтительно принялся трясти Виктора за плечи.
— Что с ней? — вскричал Виктор.
На столике в изголовье кровати тускло трепетала свечка. Кузька настойчиво тормошил Виктора, а когда тот наконец-то открыл глаза, домовой быстро заговорил:
— Вставай, Ваше Высочество, иначе Марфу того, этого…
— В чем дело? — пробормотал Виктор, все еще с трудом соображая, где он и что происходит.
— Бежим скорее, — продолжал Кузька, — княжну того гляди ухайдакают, а ты тут дрыхнешь!
Еще не до конца соображая, где он — в швейной у Веры Павловны или у себя в королевском замке, но услышав, что в опасности Марфа, Виктор вскочил, накинул халат, схватил свечку и с Кузькой на плече кинулся в сторону Марфиной опочивальни.
— Быстрее, быстрее, — торопил домовой, — а то поздно будет!
— Кто ее хочет убить? — задыхаясь на бегу, спросил Виктор.
— Кабы я знал, — отвечал Кузька, — а уж лиходеев у нас хватает.
Когда они добежали до Марфиной спальни, Виктор убедился, что Кузькины предчувствия имели все основания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
— Да, Ваше Высочество. Прошу вас, сударыня. — С этими словами Вера Павловна куда-то увела Марфу, но очень скоро они вернулись. Виктор невольно ахнул — княжну было не узнать в длинном светлом платье, очень простом, но необычайно ей шедшем. Единственным украшением был цветок алого шиповника, прикрепленный слева к воротничку.
— Ну как, нравится? — спросила Вера Павловна, подведя княжну к высокому зеркалу.
— Будто по мне шито, — восхищенно выдохнула Марфа.
— Оно ваше, — сказала Вера Павловна и пояснила для Виктора: — Наша новая разработка — платье «Дикая роза».
— У меня нет слов, — в восхищении развел руками Виктор, — И хоть я не знаток нарядов, но не сомневаюсь, что такое не грех надеть где-нибудь в Риме, Мадриде и даже в Лютеции, при дворе Луи XXV. Вот наши платья-то мы туда и отправим с галльскими купцами, — тут он кинул мимолетный взор на Марфу, — вместо лягушек.
— А скажите, Вера Павловна, что за рукодельница шила это удивительное платье? — спросила Марфа. — Или вы сами?
— Да ну что вы, — смутилась Вера Павловна, — сама-то я швея не ахти какая, но вот Мария — просто чудо. Маша, подойди к нам!
Из-за одного из столов поднялась молодая круглолицая девушка. Она смущенно переводила взор с Виктора на Марфу и на Веру Павловну.
— Прошу любить и жаловать. Мария, наша лучшая швея, — представила ее Вера Павловна. — Она же и придумала этот покрой.
— Мария, — задумчиво проговорила княжна. — А как вас по батюшке?
— Ну что вы, сударыня, — еще более смутилась девушка. — Просто Мария. Ой, у вас же подол по полу волочится, я вас представляла себе чуток выше. Давайте я вам подошью.
— Да ну что вы, и так замечательно!
— Нет-нет, идемте, сударыня, я вам подправлю, будет еще лучше. — С этими словами Мария увела княжну, а Виктор опустился на скамеечку перед яркой изразцовой печкой и пригласил хозяйку присесть рядом.
— Я очень доволен, Вера Павловна, что в вашей швейной все идет наилучшим образом. Нет ли у вас каких-то затруднений, в чем я мог бы помочь?
— Да нет, Ваше Высочество, мы сами справляемся. А затруднения на то и созданы, чтобы их преодолевать. — Вера Павловна немного помолчала. — Ваше Высочество, я никак не могу взять в толк, как это вы умудрились за несколько лет так преобразить отсталую бедную страну? Не иначе как без колдовства не обошлось.
Виктор искренне расхохотался:
— Ну, вы уж скажете! Вы бы еще заподозрили меня в связях с нечистой силой. Да нет, все гораздо проще. Вот скажите, как вам, уважаемая Вера Павловна, удалось из ничего создать такую замечательную швейную?
— Ну, вы же мне сами подсказали, как взяться за дело, — пожала плечами Вера Павловна, — и даже ссудили средствами на обзаведение. Я стала закупать ткань в больших количествах — так выходит дешевле, чем часто и понемногу. Искала по всем окрестным деревням способных девушек и обучала их швейному делу. И платить им стала с учетом вклада каждой в общее дело. Они понимают, что работают прежде всего сами на себя, а не на кого-то постороннего, и оттого стараются изо всех сил. А когда мы накопили денег, то построили этот большой дом. Внизу швейная, а наверху живут девушки. Ну не все, конечно, а только кто сами того пожелали. Вместе жить и веселее, и дешевле… Ваше Высочество, — перебила сама себя Вера Павловна, — вот вы помянули галлов и Лютецию, а у меня такая мысль возникла — а не пора ли и вправду выходить за пределы Новой Ютландии? Могли бы завести лавки готового платья в Царь-Городе, Новой Мангазее, в других крупных городах…
— Непременно пора, — согласился Виктор, — я и сам хотел с вами об этом поговорить. Такие лавки принесут не только прибыль, но и дополнительную известность нашему королевству… А вы спрашиваете — как у меня получилось. Просто я делал то же самое, что и вы, но в размерах всей страны. Конечно, трудно приходилось, очень трудно. Никто поначалу не понимал. Таких, как вы, были единицы. Но главное — начать! А когда люди поняли, что все это ради их же блага, то и отношение изменилось. Не сразу, конечно — исподволь. Ну да что рассказывать — вы же сами видели, как все было. Знаете, Вера Павловна, в нашей семье сложился обычай — в молодости путешествовать в Европу, набираться знаний и опыта. Вот и мой дядюшка туда ездил, а привез только склонность к поэзии и прочим высоким искусствам. Нет, я не против искусств, да и то, что вы здесь делаете, скорее можно искусством назвать, нежели ремеслом, но ведь поэзией сыт не будешь! А я, находясь в Европе, изучал науки, ремесла, разные новейшие приспособления, да все примеривал — что и как можно использовать в наших ново-ютландских условиях. С той только разницей, что там хозяева все это внедряют ради собственного обогащения, а я решил, что если когда-нибудь и смогу начать перемены, то единственно ради блага тех людей, которые своими руками создадут новую страну, цветущую и богатую. Конечно, не одно поколение сменится, прежде чем мы достигнем уровня просвещенной Европы, но другого пути не дано. И я сказал себе — вот оно, наше будущее. И наша задача — стремиться к нему, работать для него, приближать его, переносить из него в настоящее, сколько сможем перенести…
Тут Виктор ощутил, как что-то упало ему на плечо — оказалось, что это домовой Кузька, сидевший на печке и слушавший разговор, вдруг не то спрыгнул, не то свалился оттуда, а чтоб не приземляться на жесткий пол, произвел посадку прямо на Его Высочество.
— А, Кузьма Иваныч! — совсем не рассердился Виктор. — Вы что же, теперь нанялись к Вере Павловне печки чистить?
— Красиво говоришь, Ваше Высочество, — пробурчал Кузька, — а Марфа того гляди… — С этими словами домовой совсем уж непочтительно принялся трясти Виктора за плечи.
— Что с ней? — вскричал Виктор.
На столике в изголовье кровати тускло трепетала свечка. Кузька настойчиво тормошил Виктора, а когда тот наконец-то открыл глаза, домовой быстро заговорил:
— Вставай, Ваше Высочество, иначе Марфу того, этого…
— В чем дело? — пробормотал Виктор, все еще с трудом соображая, где он и что происходит.
— Бежим скорее, — продолжал Кузька, — княжну того гляди ухайдакают, а ты тут дрыхнешь!
Еще не до конца соображая, где он — в швейной у Веры Павловны или у себя в королевском замке, но услышав, что в опасности Марфа, Виктор вскочил, накинул халат, схватил свечку и с Кузькой на плече кинулся в сторону Марфиной опочивальни.
— Быстрее, быстрее, — торопил домовой, — а то поздно будет!
— Кто ее хочет убить? — задыхаясь на бегу, спросил Виктор.
— Кабы я знал, — отвечал Кузька, — а уж лиходеев у нас хватает.
Когда они добежали до Марфиной спальни, Виктор убедился, что Кузькины предчувствия имели все основания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132