А меня вы знаете — я ни перед чем не остановлюсь.
КАШИРСКИЙ (осторожно): — А не кажется ли вам, что это как раз тот случай, когда лучше было бы все-таки остановиться, пока не поздно?
ГЛУХАРЕВА: — Как же! Ежели мы его не замочим, то этот мерзавец так и будет нам гадить. Попомните мое слово — коли дело выгорит, то в Царь-Город мы вернемся уважаемыми и богатыми людьми.
КАШИРСКИЙ: — Почему вы так думаете?
ГЛУХАРЕВА: — Болван! Потому что все наши проекты проваливались из-за него. А если он подохнет двадцать лет назад, то и помешать нам уже не сумеет!
КАШИРСКИЙ (нерешительно): — Может, вы и правы... Но поймите и меня — я не в состоянии поднять руку на человека, тем более, на ребенка.
ГЛУХАРЕВА (раздраженно): — Ну да, вы только свои идиотские «установки» давать умеете, а как «мокруха» — так всегда я.
КАШИРСКИЙ: — У всех своя специализация... Но вот как вы, Анна Сергеевна, представляете себе практическую сторону дела? Ведь мы даже не знаем, где он живет.
ГЛУХАРЕВА: — Ну так узнайте по своим астральным каналам. Или кишка тонка?
КАШИРСКИЙ: — Ладно, я попытаюсь установить физическое местонахождение объекта. Но прежде уйдемте отсюда — здесь отрицательная биоэнергетическая аура. И предупреждаю сразу — я снимаю с себя всякую ответственность за возможные исторические последствия.
ГЛУХАРЕВА: — Все, хватит булдеть, пошли!
Надя выключила диктофон:
— Ну и что все это значит?
— Только одно, — вздохнул Серапионыч, — и вы, Наденька, сами знаете, что именно: они хотят уничтожить Василия Николаича, покамест он еще не вышел из отроческого возраста.
— Но как же такое возможно? — бурно возмутилась Надя. — Тогда ведь вообще переменится ход событий, которые уже случились...
— Ну, это само собой, — перебил доктор. — Вопрос в другом — нам-то с вами что дальше делать?
— Как что? — Надя сунула диктофон в сумочку (тоже из соседской гуманитарной помощи). — Естественно, заявить в милицию!
С этими словами Чаликова решительно встала с лавки и зашагала по аллее, так что спутники едва за нею поспевали.
— Я не знаю, что это за ми... милиция такая, — на ходу заговорил Васятка, — но что вы ей скажете?
— Правду, — вместо Нади ответил Серапионыч. — Что злодеи из будущего прибыли в Кислоярск, дабы убить местного пионера Васю Дубова. И я даже догадываюсь, что вам ответят.
— И что же мне ответят? — Надежда чуть замедлила шаг.
— Посоветуют меньше смотреть телевизор.
— При чем тут телевизор?
— Вчера, заглянув в газету, я попутно пробежал и телепрограмму. Оказывается, как раз в эти дни по Москве идет премьера «Гостьи из будущего». Помните, там еще Невинный с Кононовым в роли космических пиратов... Однако некоторое рациональное зерно в вашем предложении есть. Мы позвоним в милицию, но не по ноль-два, а приватным порядком инспектору Лиственницыну.
— И вы думаете, он вам поверит? — печально спросила Надя.
Доктор ничего не ответил, лишь загадочно улыбнулся.
На краю Калининско-"Вермутского" парка, где аллея упиралась в шумную улицу, стояли несколько телефонных будок, но, разумеется, половина «автоматов» были испорчены, а те, которые работали, нетрудно было определить по очередям из двух-трех человек.
К счастью, очередь двигалась быстро, и вскоре Серапионыч, водворившись в будочке, извлек из кошелька монетку, опустил ее в прорезь автомата и уверенно набрал номер:
— Алло, милиция? Можно попросить господина Лиственницына? То есть пардон, я хотел сказать — товарища. Кто спрашивает? Да пустяки, доктор Владлен Серапионыч. А-а, это вы, Николай Палыч?..
— Надя, с кем это Серапионыч разговаривает? — удивился Васятка. — Вроде не сам с собой, а никого другого рядом нет.
Чаликова принялась было разъяснять принцип действия телефона, хотя и сама имела о нем весьма приблизительное представление, но тут из будки вышел доктор:
— Ну, друзья мои, теперь наш путь — на Кленовую улицу, дом 27, где сейчас, по всей вероятности, и находится юный Василий Дубов. Это недалеко, всего несколько кварталов.
— Вот оперативность! — подивилась Чаликова. — Как это Лиственницын за минуту выяснил, где живет Дубов? Вася же не какой-нибудь юный правонарушитель!
На светофоре загорелся зеленый свет, и путешественники поспешили на другую сторону улицы. Надя крепко держала за руку Васятку — несмотря на свою природную смышленость, он еще не совсем освоил правила уличного движения. Тем более, что далеко не все водители их соблюдали.
— Наденька, а разве Василий Николаич не рассказывал вам о своих отношениях с инспектором Лиственницыным? — спросил доктор, когда они миновали переход и шагали по тротуару Ивановской улицы.
— Нет, — чуть удивленно откликнулась Чаликова. — Пожалуйста, просветите.
— Дело в том, что Лиственницын приходится Василию Николаичу кем-то вроде крестного отца. Если, конечно, такое обозначение уместно для инспектора милиции. — И доктор пояснил для Васятки: — Милиция — это наподобие Сыскного приказа. Именно Николай Палыч Лиственницын, тогда еще не инспектор и даже не следователь, а просто патрульный, или постовой, или как это тогда называлось, однажды утром нашел новорожденного малыша лежащим под дубом, прямо в Калиниском парке. Оттого ему и дали фамилию Дубов, а отчество — Николаевич, по Лиственницыну.
— Надо же, — удивилась Чаликова, — а Вася никогда мне об этом не рассказывал.
— Кто же станет говорить всем встречным-поперечным, что он подкидыш? — заметил Васятка.
— Но я же для него не всякий встречный-поперечный, — возразила Надежда. — Во всяком случае, хотела бы надеяться...
— И в дальнейшем Лиственницын был связан с юным Дубовым, если можно так сказать, родственными узами. Часто навещал его в доме малютки, а когда тот подрос и пошел в школу, то брал его из интерната на выходные, на каникулы... Вы, наверное, знаете, что у Николая Палыча случилась беда — погибли жена и сын.
— Как?! — чуть не одновременно вскричали Надя и Васятка.
— В автокатастрофе, — вздохнул Серапионыч. — Погодите, когда же это случилось?.. Ну да, как раз нынешней осенью. То есть эта трагедия произойдет через два-три месяца. Лиственницын тогда едва было руки на себя не наложил. Вася это сразу почувствовал и чуть не по пятам за ним ходил. Служебное оружие прятал, а однажды просто из петли вынул. Но это, конечно, строго между нами, — спохватился доктор. И нарочито по-деловому закруглил печальный рассказ: — Так что звонил я Николаю Палычу, чтобы убедиться, что Вася теперь у него. Не в милиции, разумеется, а дома, на Кленовой 27.
Слушая невеселый рассказ Серапионыча, Надя и не заметила, как доктор вывел их на просторную улицу, обсаженную молодыми кленами.
— Вот здесь, должно быть, и есть Кленовая улица? — предположил Васятка.
— Она самая, — подтвердил Серапионыч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
КАШИРСКИЙ (осторожно): — А не кажется ли вам, что это как раз тот случай, когда лучше было бы все-таки остановиться, пока не поздно?
ГЛУХАРЕВА: — Как же! Ежели мы его не замочим, то этот мерзавец так и будет нам гадить. Попомните мое слово — коли дело выгорит, то в Царь-Город мы вернемся уважаемыми и богатыми людьми.
КАШИРСКИЙ: — Почему вы так думаете?
ГЛУХАРЕВА: — Болван! Потому что все наши проекты проваливались из-за него. А если он подохнет двадцать лет назад, то и помешать нам уже не сумеет!
КАШИРСКИЙ (нерешительно): — Может, вы и правы... Но поймите и меня — я не в состоянии поднять руку на человека, тем более, на ребенка.
ГЛУХАРЕВА (раздраженно): — Ну да, вы только свои идиотские «установки» давать умеете, а как «мокруха» — так всегда я.
КАШИРСКИЙ: — У всех своя специализация... Но вот как вы, Анна Сергеевна, представляете себе практическую сторону дела? Ведь мы даже не знаем, где он живет.
ГЛУХАРЕВА: — Ну так узнайте по своим астральным каналам. Или кишка тонка?
КАШИРСКИЙ: — Ладно, я попытаюсь установить физическое местонахождение объекта. Но прежде уйдемте отсюда — здесь отрицательная биоэнергетическая аура. И предупреждаю сразу — я снимаю с себя всякую ответственность за возможные исторические последствия.
ГЛУХАРЕВА: — Все, хватит булдеть, пошли!
Надя выключила диктофон:
— Ну и что все это значит?
— Только одно, — вздохнул Серапионыч, — и вы, Наденька, сами знаете, что именно: они хотят уничтожить Василия Николаича, покамест он еще не вышел из отроческого возраста.
— Но как же такое возможно? — бурно возмутилась Надя. — Тогда ведь вообще переменится ход событий, которые уже случились...
— Ну, это само собой, — перебил доктор. — Вопрос в другом — нам-то с вами что дальше делать?
— Как что? — Надя сунула диктофон в сумочку (тоже из соседской гуманитарной помощи). — Естественно, заявить в милицию!
С этими словами Чаликова решительно встала с лавки и зашагала по аллее, так что спутники едва за нею поспевали.
— Я не знаю, что это за ми... милиция такая, — на ходу заговорил Васятка, — но что вы ей скажете?
— Правду, — вместо Нади ответил Серапионыч. — Что злодеи из будущего прибыли в Кислоярск, дабы убить местного пионера Васю Дубова. И я даже догадываюсь, что вам ответят.
— И что же мне ответят? — Надежда чуть замедлила шаг.
— Посоветуют меньше смотреть телевизор.
— При чем тут телевизор?
— Вчера, заглянув в газету, я попутно пробежал и телепрограмму. Оказывается, как раз в эти дни по Москве идет премьера «Гостьи из будущего». Помните, там еще Невинный с Кононовым в роли космических пиратов... Однако некоторое рациональное зерно в вашем предложении есть. Мы позвоним в милицию, но не по ноль-два, а приватным порядком инспектору Лиственницыну.
— И вы думаете, он вам поверит? — печально спросила Надя.
Доктор ничего не ответил, лишь загадочно улыбнулся.
На краю Калининско-"Вермутского" парка, где аллея упиралась в шумную улицу, стояли несколько телефонных будок, но, разумеется, половина «автоматов» были испорчены, а те, которые работали, нетрудно было определить по очередям из двух-трех человек.
К счастью, очередь двигалась быстро, и вскоре Серапионыч, водворившись в будочке, извлек из кошелька монетку, опустил ее в прорезь автомата и уверенно набрал номер:
— Алло, милиция? Можно попросить господина Лиственницына? То есть пардон, я хотел сказать — товарища. Кто спрашивает? Да пустяки, доктор Владлен Серапионыч. А-а, это вы, Николай Палыч?..
— Надя, с кем это Серапионыч разговаривает? — удивился Васятка. — Вроде не сам с собой, а никого другого рядом нет.
Чаликова принялась было разъяснять принцип действия телефона, хотя и сама имела о нем весьма приблизительное представление, но тут из будки вышел доктор:
— Ну, друзья мои, теперь наш путь — на Кленовую улицу, дом 27, где сейчас, по всей вероятности, и находится юный Василий Дубов. Это недалеко, всего несколько кварталов.
— Вот оперативность! — подивилась Чаликова. — Как это Лиственницын за минуту выяснил, где живет Дубов? Вася же не какой-нибудь юный правонарушитель!
На светофоре загорелся зеленый свет, и путешественники поспешили на другую сторону улицы. Надя крепко держала за руку Васятку — несмотря на свою природную смышленость, он еще не совсем освоил правила уличного движения. Тем более, что далеко не все водители их соблюдали.
— Наденька, а разве Василий Николаич не рассказывал вам о своих отношениях с инспектором Лиственницыным? — спросил доктор, когда они миновали переход и шагали по тротуару Ивановской улицы.
— Нет, — чуть удивленно откликнулась Чаликова. — Пожалуйста, просветите.
— Дело в том, что Лиственницын приходится Василию Николаичу кем-то вроде крестного отца. Если, конечно, такое обозначение уместно для инспектора милиции. — И доктор пояснил для Васятки: — Милиция — это наподобие Сыскного приказа. Именно Николай Палыч Лиственницын, тогда еще не инспектор и даже не следователь, а просто патрульный, или постовой, или как это тогда называлось, однажды утром нашел новорожденного малыша лежащим под дубом, прямо в Калиниском парке. Оттого ему и дали фамилию Дубов, а отчество — Николаевич, по Лиственницыну.
— Надо же, — удивилась Чаликова, — а Вася никогда мне об этом не рассказывал.
— Кто же станет говорить всем встречным-поперечным, что он подкидыш? — заметил Васятка.
— Но я же для него не всякий встречный-поперечный, — возразила Надежда. — Во всяком случае, хотела бы надеяться...
— И в дальнейшем Лиственницын был связан с юным Дубовым, если можно так сказать, родственными узами. Часто навещал его в доме малютки, а когда тот подрос и пошел в школу, то брал его из интерната на выходные, на каникулы... Вы, наверное, знаете, что у Николая Палыча случилась беда — погибли жена и сын.
— Как?! — чуть не одновременно вскричали Надя и Васятка.
— В автокатастрофе, — вздохнул Серапионыч. — Погодите, когда же это случилось?.. Ну да, как раз нынешней осенью. То есть эта трагедия произойдет через два-три месяца. Лиственницын тогда едва было руки на себя не наложил. Вася это сразу почувствовал и чуть не по пятам за ним ходил. Служебное оружие прятал, а однажды просто из петли вынул. Но это, конечно, строго между нами, — спохватился доктор. И нарочито по-деловому закруглил печальный рассказ: — Так что звонил я Николаю Палычу, чтобы убедиться, что Вася теперь у него. Не в милиции, разумеется, а дома, на Кленовой 27.
Слушая невеселый рассказ Серапионыча, Надя и не заметила, как доктор вывел их на просторную улицу, обсаженную молодыми кленами.
— Вот здесь, должно быть, и есть Кленовая улица? — предположил Васятка.
— Она самая, — подтвердил Серапионыч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153