Как информация, которая тоже не выбирает.
Так что пусть не говорит потом полковник, что не догадывался о последствиях творимых им поступков. Что не знал, как опасно тревожить пчелиный улей. Все он знал! Обо всем догадывался! Просто вовремя остановиться не смог. Заигрался полковник в абсолютную, без оглядки на вышестоящих генералов, власть.
И тем на собственную шею проблем наскреб… — Ну что? Что ты там еще узнал насчет моих недругов? — спросил Иван Степанович Боровицкий. — Кто там под меня новый копает?
— Новых нет. Одни старые. Да и копают пока не очень чтобы активно.
— Но все-таки копают?
— Не без этого.
— Где?
— Более и активней всего под Северный рынок. Собираются перехватить грузопоток, чтобы перенаправить большую часть его на Восточный оптовый.
— Кто — можешь не говорить. Здесь и так понятно, откуда и чьи уши растут. Интересно только, как собираются перенаправить? Это же не река, чтобы ее запрудой вспять поворотить. Не знаешь ничего по этому поводу?
— Кое-что знаю. Вернее, почти все знаю. Для начала они сбавят цены за аренду, весы и прочее на Восточном, предложат дополнительные услуги, развернут рекламу. Ну а если не поможет… — Конечно, не поможет. Мы тоже сбавим и предоставим. Еще больше, чем они, сбавим и больше предоставим… Не выйдет у них ничего. А если не выйдет, то что?
Что они тогда предпримут?
— Если не помогут чисто экономические меры, они предполагают шугнуть продавцов.
— Как?
— Как обычно — испортят кому-нибудь партию товара, попротыкают колеса грузовиков, пару палаток сожгут, изобьют кто под руку подвернется. В худшем случае… — Еще и в худшем… Что в худшем? Убьют кого-нибудь?
— Нет. Отравят пару десятков покупателей и распустят слух по городу о продаже недоброкачественных продуктов.
— Вот гниды, что удумали!
— Что удумали, то удумали.
— Откуда все знаешь?
— Из конфиденциальных источников.
— Из каких?
— Я же говорю — конфиденциальных.
— Осведомители, значит… Фамилии, конечно, не скажешь?
— Не скажу. Я свои источники не раскрываю.
— Даже мне?
— Кому бы то ни было.
Иван Степанович слегка дернулся. Не привык он, чтобы ему отказывали в просьбах. Тем более подчиненные.
— Осведомителя должен знать только один человек. И осведомитель знать одного. В этой цепочке может быть только два человека.
— А оплачивать их услуги третий? То есть я.
— То есть вы.
— Хорошее дело! Я за свои деньги не могу узнать того, что хочу. И даже не могу узнать, сколько ты им за их услуги платишь, потому что ведомостей нет.
Ну ничего не могу узнать!
— Не можете. Вышестоящий начальник не должен знать фамилии осведомителя. Только кличку, — объяснил элементарные правила оперативной работы Зубанов.
— Почему не может?
— Начальники часто меняются. И уходят в отставку.
— Я тот начальник, который не может смениться. И не может уйти в отставку!
— Все равно. Правила должны быть едины для всех!
— Кремень ты, полковник.
— На том стоим.
— Что еще?
— Существенного ничего. Ничего, с чем бы я не мог справиться своими силами.
* * *
— А как твои бывшие… Заикины?
— Затихли братья. Как и все остальные.
— Затихли, говоришь? Что-то я в эту тишину не очень верю. Затишье, оно перед бурей бывает.
— Буря будет. Как не быть. Но не сейчас. Позже.
— Откуда знаешь?
— Знать — не знаю. А тенденцию просматриваю. Очень отчетливую тенденцию.
— Куда ползем?
— К войне ползем. И переделу мира. В общем, ситуация как перед Первой мировой войной. До выстрела в Сараеве.
— Думаешь, будет выстрел?
— Обязательно будет. Когда ситуация вызревает — стрелки непременно находятся.
— Что делить будем? Войной.
— Сферы влияния.
— Это я без тебя знаю. Меня интересует, что конкретно делить? Чтобы пораньше встать и к пирогу первым поспеть.
— В первую очередь транспорт.
— Почему именно транспорт?
— Исходя из сложившихся климатогеографических и экономических условий региона.
— Ну-ка поясни.
— Восемьдесят процентов сырья завозится в регион извне. То есть из других регионов и из-за границы. Транспортом завозится. В первую очередь железнодорожным.
— А почему не другим?
— Другого практически нет. Аэропорт маленький, взлетно-посадочных полос всего две. И те — ни к черту. Большие «грузовики» на них не посадить. Они просто-напросто бетон покрошат.
Остаются автомобили. Но их в расчет можно тоже не принимать. Дороги плохие, узкие, без развязок. Двум большегрузам нормально не разминуться. Серьезный грузопоток по ним не пропустишь. Пупок надорвешь.
— Значит, говоришь, остается только железка?
— Только. Тот, кто будет держать железку, будет держать за кадык всю торговлю. Потому что хочешь — не хочешь, а товар надо привозить. Всем надо!
Тот, кто подгребет под себя транспорт, будет назначать цены. Будет заказывать музыку.
— Красиво мыслишь, полковник! — восхитился Хозяин. — Я этот ребус два года решал, все никак решить не мог. А ты без году неделя пришел и разом все просчитал. Молодец!
Зубанов не выразил бурной радости по поводу высокой оценки его умственных способностей. Не было ничего сверхъестественного в этом, как выразился Хозяин, ребусе. На работе, на прежней работе, на настоящей работе, полковнику приходилось каждый день такие задачки решать. И не чета таким.
— Добро, полковник, — сказал Иван Степанович. — Раз ты такой умный, поедешь со мной завтра на одну встречу.
— Сколько охраны брать?
— Нисколько не брать. Туда, куда мы поедем, охрану не допускают. За порогом оставляют. Мне завтра тебя одного довольно будет. Да и ты не столько телохранителем, сколько консультантом поедешь. Слишком ты умный, чтобы просто пистолетом размахивать. Пора тебя к более серьезным делам приспосабливать.
Глава 10
— Готов? — спросил Иван Степанович.
— Нищему только подпоясаться… — показал полковник на переброшенную через пояс сбрую, на которой болтался пистолет.
— Ты, конечно, нищий, — кивнул Хозяин на возвышающееся сзади здание, огороженное трехметровым забором.
— Это лишь средства производства. Так сказать, станок… — Токарно-револьверный, — ткнул в кобуру Хозяин. — Ладно, садись. Станочник… Зубанов сел в машину. На непривычное ему заднее сиденье.
— Поехали-Ехали недолго. Потому что в центр города. В самый центр. К бывшему горкому партии, где теперь помещалась городская администрация. Начальство, хоть то, хоть другое, хоть третье, не желало покидать обжитые еще красными комиссарами места.
Хозяин и его главный охранник вошли в здание, без окрика миновали пост милиции и прошли в конференц-зал. Зал был полон. Не самыми последними, если судить по покрою пиджаков и вельможным взглядам, людьми. Людьми выше среднего достатка. Запредельно выше.
— Здоров, Степаныч!
— Привет… — Как дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Так что пусть не говорит потом полковник, что не догадывался о последствиях творимых им поступков. Что не знал, как опасно тревожить пчелиный улей. Все он знал! Обо всем догадывался! Просто вовремя остановиться не смог. Заигрался полковник в абсолютную, без оглядки на вышестоящих генералов, власть.
И тем на собственную шею проблем наскреб… — Ну что? Что ты там еще узнал насчет моих недругов? — спросил Иван Степанович Боровицкий. — Кто там под меня новый копает?
— Новых нет. Одни старые. Да и копают пока не очень чтобы активно.
— Но все-таки копают?
— Не без этого.
— Где?
— Более и активней всего под Северный рынок. Собираются перехватить грузопоток, чтобы перенаправить большую часть его на Восточный оптовый.
— Кто — можешь не говорить. Здесь и так понятно, откуда и чьи уши растут. Интересно только, как собираются перенаправить? Это же не река, чтобы ее запрудой вспять поворотить. Не знаешь ничего по этому поводу?
— Кое-что знаю. Вернее, почти все знаю. Для начала они сбавят цены за аренду, весы и прочее на Восточном, предложат дополнительные услуги, развернут рекламу. Ну а если не поможет… — Конечно, не поможет. Мы тоже сбавим и предоставим. Еще больше, чем они, сбавим и больше предоставим… Не выйдет у них ничего. А если не выйдет, то что?
Что они тогда предпримут?
— Если не помогут чисто экономические меры, они предполагают шугнуть продавцов.
— Как?
— Как обычно — испортят кому-нибудь партию товара, попротыкают колеса грузовиков, пару палаток сожгут, изобьют кто под руку подвернется. В худшем случае… — Еще и в худшем… Что в худшем? Убьют кого-нибудь?
— Нет. Отравят пару десятков покупателей и распустят слух по городу о продаже недоброкачественных продуктов.
— Вот гниды, что удумали!
— Что удумали, то удумали.
— Откуда все знаешь?
— Из конфиденциальных источников.
— Из каких?
— Я же говорю — конфиденциальных.
— Осведомители, значит… Фамилии, конечно, не скажешь?
— Не скажу. Я свои источники не раскрываю.
— Даже мне?
— Кому бы то ни было.
Иван Степанович слегка дернулся. Не привык он, чтобы ему отказывали в просьбах. Тем более подчиненные.
— Осведомителя должен знать только один человек. И осведомитель знать одного. В этой цепочке может быть только два человека.
— А оплачивать их услуги третий? То есть я.
— То есть вы.
— Хорошее дело! Я за свои деньги не могу узнать того, что хочу. И даже не могу узнать, сколько ты им за их услуги платишь, потому что ведомостей нет.
Ну ничего не могу узнать!
— Не можете. Вышестоящий начальник не должен знать фамилии осведомителя. Только кличку, — объяснил элементарные правила оперативной работы Зубанов.
— Почему не может?
— Начальники часто меняются. И уходят в отставку.
— Я тот начальник, который не может смениться. И не может уйти в отставку!
— Все равно. Правила должны быть едины для всех!
— Кремень ты, полковник.
— На том стоим.
— Что еще?
— Существенного ничего. Ничего, с чем бы я не мог справиться своими силами.
* * *
— А как твои бывшие… Заикины?
— Затихли братья. Как и все остальные.
— Затихли, говоришь? Что-то я в эту тишину не очень верю. Затишье, оно перед бурей бывает.
— Буря будет. Как не быть. Но не сейчас. Позже.
— Откуда знаешь?
— Знать — не знаю. А тенденцию просматриваю. Очень отчетливую тенденцию.
— Куда ползем?
— К войне ползем. И переделу мира. В общем, ситуация как перед Первой мировой войной. До выстрела в Сараеве.
— Думаешь, будет выстрел?
— Обязательно будет. Когда ситуация вызревает — стрелки непременно находятся.
— Что делить будем? Войной.
— Сферы влияния.
— Это я без тебя знаю. Меня интересует, что конкретно делить? Чтобы пораньше встать и к пирогу первым поспеть.
— В первую очередь транспорт.
— Почему именно транспорт?
— Исходя из сложившихся климатогеографических и экономических условий региона.
— Ну-ка поясни.
— Восемьдесят процентов сырья завозится в регион извне. То есть из других регионов и из-за границы. Транспортом завозится. В первую очередь железнодорожным.
— А почему не другим?
— Другого практически нет. Аэропорт маленький, взлетно-посадочных полос всего две. И те — ни к черту. Большие «грузовики» на них не посадить. Они просто-напросто бетон покрошат.
Остаются автомобили. Но их в расчет можно тоже не принимать. Дороги плохие, узкие, без развязок. Двум большегрузам нормально не разминуться. Серьезный грузопоток по ним не пропустишь. Пупок надорвешь.
— Значит, говоришь, остается только железка?
— Только. Тот, кто будет держать железку, будет держать за кадык всю торговлю. Потому что хочешь — не хочешь, а товар надо привозить. Всем надо!
Тот, кто подгребет под себя транспорт, будет назначать цены. Будет заказывать музыку.
— Красиво мыслишь, полковник! — восхитился Хозяин. — Я этот ребус два года решал, все никак решить не мог. А ты без году неделя пришел и разом все просчитал. Молодец!
Зубанов не выразил бурной радости по поводу высокой оценки его умственных способностей. Не было ничего сверхъестественного в этом, как выразился Хозяин, ребусе. На работе, на прежней работе, на настоящей работе, полковнику приходилось каждый день такие задачки решать. И не чета таким.
— Добро, полковник, — сказал Иван Степанович. — Раз ты такой умный, поедешь со мной завтра на одну встречу.
— Сколько охраны брать?
— Нисколько не брать. Туда, куда мы поедем, охрану не допускают. За порогом оставляют. Мне завтра тебя одного довольно будет. Да и ты не столько телохранителем, сколько консультантом поедешь. Слишком ты умный, чтобы просто пистолетом размахивать. Пора тебя к более серьезным делам приспосабливать.
Глава 10
— Готов? — спросил Иван Степанович.
— Нищему только подпоясаться… — показал полковник на переброшенную через пояс сбрую, на которой болтался пистолет.
— Ты, конечно, нищий, — кивнул Хозяин на возвышающееся сзади здание, огороженное трехметровым забором.
— Это лишь средства производства. Так сказать, станок… — Токарно-револьверный, — ткнул в кобуру Хозяин. — Ладно, садись. Станочник… Зубанов сел в машину. На непривычное ему заднее сиденье.
— Поехали-Ехали недолго. Потому что в центр города. В самый центр. К бывшему горкому партии, где теперь помещалась городская администрация. Начальство, хоть то, хоть другое, хоть третье, не желало покидать обжитые еще красными комиссарами места.
Хозяин и его главный охранник вошли в здание, без окрика миновали пост милиции и прошли в конференц-зал. Зал был полон. Не самыми последними, если судить по покрою пиджаков и вельможным взглядам, людьми. Людьми выше среднего достатка. Запредельно выше.
— Здоров, Степаныч!
— Привет… — Как дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92