Они! Здесь! Они… Полковник снова перешел с шага на бег.
Быстрей!
Быстрей!
Пересек дорогу и с ходу уперся в бампер припаркованной к тротуару «Волги». Две, с двух сторон, дверцы одновременно распахнулись. Из салона высунулись, крепко поставив на дорогу ноги, два молодых парня. В их руках, черно сверкнув в свете слабых фонарей, мелькнули пистолеты.
— Вам сюда! — сказал один из них. — Сюда! Быстро!
Полковник подошел. Остановился у колеса, со стороны водителя.
— Прошу! — показал на заднее сиденье один из мужчин.
Полковник обошел открытую дверцу и, нагнувшись, сунулся в непроницаемо темный салон. С двух сторон, наседая, наваливаясь телами, придвинулись мощные тела парней. Хлопнули дверцы.
"Волга» тронулась с места. Проехала несколько кварталов, повернула, еще проехала. И остановилась, завернув в случайный переулок. В салоне зажегся свет.
— Жив? — спросил с переднего сиденья генерал Федоров.
— Вроде жив.
— Гардероб подошел?
— Какой гардероб?
— Игоря.
— Да, впору. Я даже удивился.
— Чего удивляться, мы его специально подбирали. По размерам, по физиономии.
— Ну конечно же. А я дурак… — Ладно, с Игорем все. Как там на вахте обошлось? Ведь на вахте ничего не знали. Вахта была настоящей.
— Обошлось. И даже относительно нормально.
— Как понять относительно?
— Относительно — это значит с возможным переломом руки одного из бывших там охранников.
— Зря с переломом.
— Уж как получилось.
— А Игорь как? С ним как? Тоже, поди, переборщил?
— С ним нет. С ним все нормально. Приложил чуть по горлу. В четверть силы. Думаю, уже давно очухался.
— Связал крепко?
— Как положено.
— Кляп?
— И кляп. Все как договаривались. Оглушил, связал, сунул кляп, забрал ключи и пропуск.
— Он не задохнется?
— Нет.
— Смотри!
— Смотрю. Куда мне деваться?
— Ложки оставил?
— Оставил.
— Как считаешь насчет достоверности? Поверят? Что ты исключительно сам? По своей инициативе?
— Поверят. Ложки на месте. Их следы на косяке против замка. Ваш Игорь — со следами злого умысла на теле. И потом, еще тот, на вахте. Тот, на вахте, пострадал уже по-настоящему. И второй. Второй стрелял. Чуть меня не ухлопал. Стрельба тоже по-серьезному… — Извини. Пришлось. Мы не могли посвящать в наши планы всех. Только избранных. Только тех, которые не проболтаются ни при каких обстоятельствах. Извини!
— Понятно. Чем меньше знают, тем меньше скажут. Если спросят.
— Верно.
— Я ответил на твои вопросы?
— Вполне.
— Тогда ты ответь на мой.
Генерал предупреждающе поднял палец.
— Потом. Вначале закончим с этим делом. Поднял к уху мобильный телефон. Набрал номер.
— Дежурный? Генерал Федоров говорит. Узнал?
— Так точно.
— Какие-нибудь сообщения были?
— Было одно.
— Какое?
— Из Министерства обороны звонили. Передали, что на 23-м объекте ЧП. Человек, который там был, сбежал.
— Как так сбежал?! Ты все верно понял?
— Так точно! Звонили из министерства. Велели передать, что он сбежал и даже кого-то ранил.
— Добро.
— Мне кого-нибудь туда посылать?
— Не надо. Я сам распоряжусь. Все понятно? — спросил он, повернувшись к своим, зажавшим Зубанова, бойцам.
— Понятно.
— Возвращайтесь туда и разберитесь. Вы должны быть на месте первыми. Осмотритесь. Если что не так… Должно стать так! Понятно?
— Так точно.
— Вызывайте машину.
— Третий вызывает Десятого.
— Десятый слушает.
— Мы ждем.
— Понял тебя. Буду.
Через минуту сзади, мигнув фарами, остановилась машина. Которая, оказывается, шла сзади.
— Ты тоже, — приказал генерал водителю.
— А вы как же?
— Я сам справлюсь. Уж как-нибудь.
Все вышли.
Генерал пересел на водительское место.
— Ну что, поехали?
"Демонстрирует доверие. Раз один и сидит спиной, — понял полковник. — Желает вызвать тождественную реакцию. Тоже доверие. За его доверие».
Пять минут ехали молча, демонстрируя выдержку.
Первым не выдержал Зубанов. Потому что был в более уязвимом положении. В положении гостя. В отличие от которого хозяин может себе позволить молчать хоть до конца жизни.
— Ну как мой вопрос?
— Какой вопрос?
— На который я хотел получить ответ до того, как ты отпустил своих бойцов. И на который хочу получить ответ теперь.
— Ах, вопрос… Ну что же, задавай.
— Зачем был нужен весь этот балаган с побегом?
— Затем, чтобы ты оказался на свободе. Потому что иначе на ней ты оказаться не мог.
— Этот ответ меня не устраивает.
— А какой устраивает?
— Который отвечает на мой вопрос — зачем был нужен мой побег?
— Не устраивает? Хорошо, отвечу по-другому — чтобы ты совершил побег. Теперь более понятно?
— Теперь понятно. Хотите вывести меня из-под своей опеки? Чтобы, когда дело откроется, быть в стороне?
— Да. На иные варианты взаимодействия с тобой начальство не согласилось. Пока ты находишься у нас, у тебя связаны руки. И у нас связаны руки. Ты не можешь творить месть, принадлежа военной разведке. Ты можешь это делать, лишь принадлежа самому себе. Мы предоставили тебя — тебе.
— И нашли козла отпущения в случае неудачи. Не имеющего к вам отношения. Действующего исключительно по своей инициативе, на свой страх и риск. Так?
— Ты же знаешь условия игры. Твоей бывшей.
И моей нынешней организации. Если дело кончится победой — это будет их победа. Если позором — это будет твой позор.
— И моя чистка?
— Да. И твоя чистка. Если ты провалишь дело.
— А если нет?
— Если нет, то ты станешь моим заместителем. Потому что мне нужны такие заместители. Вопрос уже согласован с кадрами. Принципиальных возражений у них нет.
— Я не верю.
— Зря не веришь.
— Людей, которые много знают, — убирают.
— Убирают людей, которые провалили операцию, допустив в процессе нее утечку информации. Ты не провалишь операции и не допустишь утечки информации.
— Победителей тоже иногда судят.
— Если бы нам нужна была твоя жизнь, мы бы забрали ее еще тогда, на ракетной пусковой. Помнишь такую?
Полковник мгновенно вспомнил режущий слух рев турбин десятков вертолетов. И свет… Ослепительный свет!
— Помню.
— По идее, мы должны были зачистить тебя еще тогда. Прямо там, на месте, списав на бой. Согласен?
— Согласен.
— Но не зачистили?
— Нет.
— Зачем же, если мы не убрали тебя тогда, когда ты нам противостоял, убирать теперь, когда ты нам помогаешь?
— И все же… — Хорошо, давай исходить из худшего. Из того, что после того, как ты сделаешь дело, мы зачистим тебя.
— Давай.
— Ты считаешь, что можешь что-то изменить, если откажешься с нами сотрудничать? Что, если мы тебя хотим ликвидировать, мы в случае твоего отказа тебя пощадим? Если честно?
— Если честно — нет. Не считаю. Считаю, что если вы меня решили убирать, то уберете в любом случае.
— Ну вот видишь. В любом! Но только в случае, если ты согласишься, ты имеешь возможность пожить дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92