Они наполняли отбросами целые мешки, которые потом вываливали в Сену. В ту пору чего только не бросали в реку, хотя воду из нее пил весь Париж. На взгляд вода была вполне прозрачной, а что еще надо? Мусор-то все равно уносит в море, верно? Нищие работали по настроению. С работой ведь как: сначала, как истый гурман, пробуешь кусочек, но потом это быстро входит в привычку.
Скоро воды в реке стало недоставать, и вовсе не потому, что она пересыхала. Просто сеньоры вволю расходовали в своих банях ту воду, которая по акведукам поступала в город из Бельвиля и Пре-Сен-Жерве. Те, кто зимой неделями защищались от холода собственным жиром, теперь плескались в бассейнах своих подвалов, чтобы разогнать кровь. Из-за наплыва народа городским баням приходилось часто менять содержимое в своих бассейнах, ибо оно быстро переставало хоть отдаленно напоминать воду…
Водоносы неплохо зарабатывали, пока им не запретили брать воду в городских фонтанах, у которых толпилось больше народа, чем у святых мощей в праздничный день.
Жанна не могла нарадоваться, что в доме на улице Бюшри, как и в ее предыдущем жилище, был собственный колодец.
Дени в который уже раз удивил ее. С наступлением жары он вернулся к своей прежней одежде и ходил босоногим. Так удобнее, говорил он. На первый взгляд в этом не было ничего страшного, вот только облик его не походил на тот, что пристал брату баронессы де Бовуа, пусть даже она и пирожница. Разве он сам не хотел стать сеньором? Жанна до сих пор вспоминала его слова о купленном ею мещанском платье.
Размышляя над всем этим, Жанна спрашивала себя, был ли Дени так одет в Ронс-о-Фе лишь потому, что исполнял обязанности прислуги.
Брат больше ни разу не заводил разговор о тех несчастьях, рассказ о которых выслушали Жанна и Гийоме. Вспоминая его, Жанна все больше убеждалась, что конец его был чересчур краток. На ум все чаще приходили слова Франсуа: «Хотел бы я быть уверен, что здесь обошлось без расчета».
Но, силы небесные, какой же тут мог быть расчет?
Странно и то, что, если верить Франсуа, у него был опыт пирушек и легкой любви. Интересно, где он его поднабрался? Работая мальчиком на побегушках у фермера? В полях и лесах вряд ли много блудниц.
Как-то утром посыльный от прево принес Жанне по повелению короля письмо, где сообщалось, что за похищение человека с целью убийства подданные короля Готье д'Аржанси, Никола де Монфлери, Эуд де Буфмон и их сообщник Одилон Касмен были приговорены к смерти и обезглавлены на Гревской площади. Приговор был приведен в исполнение на заре в это самое утро.
Жанна была отомщена, но отчего-то ей стало грустно. Она забыла тот приступ почти звериной ярости, который нахлынул на нее, когда она увидела д'Аржанси у своего дома. Разве жизнь и без того не хрупка? Зачем надо, чтобы дьявольские стычки ставили в ней кровавую точку?
Зайдя к сестре, Дени спросил, отчего она так грустна. Жанна рассказала о письме. Новость произвела на брата совсем другое впечатление: в его глазах засверкали огоньки, а рот расплылся в улыбке.
– Нам предписано сострадать и не радоваться смерти ближнего, даже если он враг, – сказала Жанна.
Дени ее слов будто не слышал. Улыбка не сходила с его лица. Жанне даже стало противно смотреть на него.
Другая новость ждала Жанну назавтра. С утра она, Гийоме и торговец вином пристраивали в лавке только что доставленный бочонок кламарского вина и проверяли, хорошо ли работает краник. Вдруг в лавку вошел Дени и с порога заявил, что уезжает и просит Жанну ссудить ему ненадолго сто ливров. Он был опрятно одет и выглядел готовым для путешествия.
– Ты уезжаешь? – спросила Жанна.
Изумление боролось в ее душе с чувством облегчения.
– Но куда же?
– В свои поместья.
Услышав ответ, Гийоме разинул рот от удивления. Потрясение Жанны было не меньшим, чем если бы брат ударил ее кулаком в живот. Уж не лишился ли он рассудка?
– Поместья? Какие еще поместья? – смогла наконец выговорить Жанна.
Гийоме все еще не мог прийти в себя.
– Я получил в наследство сто гектаров добрых земель и дом близ Рамбуйе, – уверенно ответил Дени.
– Наследство? Но от кого?
Жанна даже встревожилась. Поведение брата и раньше казалось ей странным, а манеры грубоватыми, но она объясняла все пережитыми им страданиями, потрясшими детскую душу. Однако это уж слишком!
– От д'Аржанси.
Жанне пришлось сесть. Голова у нее пошла кругом.
– Ты получил наследство от человека, который хотел меня вздернуть?
Дени кивнул и улыбнулся.
– Не правда ли, ловко? – спросил он.
Ловко? Жанна помотала головой и в молчании выпила поданный Гийоме стакан ипокраса.
– Дени, – вымолвила она наконец, – расскажи, в чем тут дело.
– В прошлом году Готье д'Аржанси в присутствии нотария Итье Ла Роканда завещал мне сто гектаров земли с фермами и домом, которые я должен был получить после его кончины.
Хуже всего было то, что слова Дени начинали казаться правдоподобными. Если он и придумал все это, то весьма складно.
– Но ты же сам говорил, что был мальчиком на посылках, – сказала Жанна, стараясь сохранять спокойствие. – Почему, черт возьми, он оставил тебе такое наследство?
На лице Дени появилось самодовольное выражение.
– Я вовсе не говорил, что был мальчиком на ферме. Д'Аржанси был ко мне привязан.
– Да уж, очень привязан! – воскликнула Жанна, вставая.
Даже если слова Дени были сплошь выдумкой, то весьма ловко скроенной. В голове Жанны мелькнула ужасная мысль.
– Ты был его любовником?
Насмешливая и самодовольная улыбка заиграла на лице Дени. Повернувшись к все еще не пришедшему в себя Гийоме, он бросил:
– Видать, моя сестра разбирается в жизни!
Да уж, она и вправду видела этих юношей, одетых в наполовину желтое, наполовину зеленое, носивших штаны в обтяжку и часто бывших членами братства шутов, чьи выходки вызывали смех и сеяли смуту. Но ей и в голову не могло прийти, что Дени из их числа. Мальчик повернулся к сестре:
– Не я был его подстилкой, а он моей. Чудо послушания, когда я погонял его своей палкой об одном конце, – сказал он добродушно.
Палка об одном конце! Жанна возмущенно вскрикнула и стала мерить шагами лавку. Она бы с радостью отвесила брату оплеуху, но что давало ей право на это, если не считать, что она была на пару лет старше? Гийоме был занят покупателем, который требовал не слишком горячий пирожок. Жанна старалась представить себе, к чему может привести этот новый поворот в ее жизни.
– И ты скрыл от меня все это? – спросила она.
– Женщины в этом ровным счетом ничего не смыслят. А ты сама, Жанна, ты-то мне все рассказала?
Жанна молчала; она и вправду не говорила ему ничего о своей связи с Исааком и Матье. Она подняла голову:
– Но у д'Аржанси и иже с ним наверняка есть родственники, наследники, друзья, бог знает кто еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Скоро воды в реке стало недоставать, и вовсе не потому, что она пересыхала. Просто сеньоры вволю расходовали в своих банях ту воду, которая по акведукам поступала в город из Бельвиля и Пре-Сен-Жерве. Те, кто зимой неделями защищались от холода собственным жиром, теперь плескались в бассейнах своих подвалов, чтобы разогнать кровь. Из-за наплыва народа городским баням приходилось часто менять содержимое в своих бассейнах, ибо оно быстро переставало хоть отдаленно напоминать воду…
Водоносы неплохо зарабатывали, пока им не запретили брать воду в городских фонтанах, у которых толпилось больше народа, чем у святых мощей в праздничный день.
Жанна не могла нарадоваться, что в доме на улице Бюшри, как и в ее предыдущем жилище, был собственный колодец.
Дени в который уже раз удивил ее. С наступлением жары он вернулся к своей прежней одежде и ходил босоногим. Так удобнее, говорил он. На первый взгляд в этом не было ничего страшного, вот только облик его не походил на тот, что пристал брату баронессы де Бовуа, пусть даже она и пирожница. Разве он сам не хотел стать сеньором? Жанна до сих пор вспоминала его слова о купленном ею мещанском платье.
Размышляя над всем этим, Жанна спрашивала себя, был ли Дени так одет в Ронс-о-Фе лишь потому, что исполнял обязанности прислуги.
Брат больше ни разу не заводил разговор о тех несчастьях, рассказ о которых выслушали Жанна и Гийоме. Вспоминая его, Жанна все больше убеждалась, что конец его был чересчур краток. На ум все чаще приходили слова Франсуа: «Хотел бы я быть уверен, что здесь обошлось без расчета».
Но, силы небесные, какой же тут мог быть расчет?
Странно и то, что, если верить Франсуа, у него был опыт пирушек и легкой любви. Интересно, где он его поднабрался? Работая мальчиком на побегушках у фермера? В полях и лесах вряд ли много блудниц.
Как-то утром посыльный от прево принес Жанне по повелению короля письмо, где сообщалось, что за похищение человека с целью убийства подданные короля Готье д'Аржанси, Никола де Монфлери, Эуд де Буфмон и их сообщник Одилон Касмен были приговорены к смерти и обезглавлены на Гревской площади. Приговор был приведен в исполнение на заре в это самое утро.
Жанна была отомщена, но отчего-то ей стало грустно. Она забыла тот приступ почти звериной ярости, который нахлынул на нее, когда она увидела д'Аржанси у своего дома. Разве жизнь и без того не хрупка? Зачем надо, чтобы дьявольские стычки ставили в ней кровавую точку?
Зайдя к сестре, Дени спросил, отчего она так грустна. Жанна рассказала о письме. Новость произвела на брата совсем другое впечатление: в его глазах засверкали огоньки, а рот расплылся в улыбке.
– Нам предписано сострадать и не радоваться смерти ближнего, даже если он враг, – сказала Жанна.
Дени ее слов будто не слышал. Улыбка не сходила с его лица. Жанне даже стало противно смотреть на него.
Другая новость ждала Жанну назавтра. С утра она, Гийоме и торговец вином пристраивали в лавке только что доставленный бочонок кламарского вина и проверяли, хорошо ли работает краник. Вдруг в лавку вошел Дени и с порога заявил, что уезжает и просит Жанну ссудить ему ненадолго сто ливров. Он был опрятно одет и выглядел готовым для путешествия.
– Ты уезжаешь? – спросила Жанна.
Изумление боролось в ее душе с чувством облегчения.
– Но куда же?
– В свои поместья.
Услышав ответ, Гийоме разинул рот от удивления. Потрясение Жанны было не меньшим, чем если бы брат ударил ее кулаком в живот. Уж не лишился ли он рассудка?
– Поместья? Какие еще поместья? – смогла наконец выговорить Жанна.
Гийоме все еще не мог прийти в себя.
– Я получил в наследство сто гектаров добрых земель и дом близ Рамбуйе, – уверенно ответил Дени.
– Наследство? Но от кого?
Жанна даже встревожилась. Поведение брата и раньше казалось ей странным, а манеры грубоватыми, но она объясняла все пережитыми им страданиями, потрясшими детскую душу. Однако это уж слишком!
– От д'Аржанси.
Жанне пришлось сесть. Голова у нее пошла кругом.
– Ты получил наследство от человека, который хотел меня вздернуть?
Дени кивнул и улыбнулся.
– Не правда ли, ловко? – спросил он.
Ловко? Жанна помотала головой и в молчании выпила поданный Гийоме стакан ипокраса.
– Дени, – вымолвила она наконец, – расскажи, в чем тут дело.
– В прошлом году Готье д'Аржанси в присутствии нотария Итье Ла Роканда завещал мне сто гектаров земли с фермами и домом, которые я должен был получить после его кончины.
Хуже всего было то, что слова Дени начинали казаться правдоподобными. Если он и придумал все это, то весьма складно.
– Но ты же сам говорил, что был мальчиком на посылках, – сказала Жанна, стараясь сохранять спокойствие. – Почему, черт возьми, он оставил тебе такое наследство?
На лице Дени появилось самодовольное выражение.
– Я вовсе не говорил, что был мальчиком на ферме. Д'Аржанси был ко мне привязан.
– Да уж, очень привязан! – воскликнула Жанна, вставая.
Даже если слова Дени были сплошь выдумкой, то весьма ловко скроенной. В голове Жанны мелькнула ужасная мысль.
– Ты был его любовником?
Насмешливая и самодовольная улыбка заиграла на лице Дени. Повернувшись к все еще не пришедшему в себя Гийоме, он бросил:
– Видать, моя сестра разбирается в жизни!
Да уж, она и вправду видела этих юношей, одетых в наполовину желтое, наполовину зеленое, носивших штаны в обтяжку и часто бывших членами братства шутов, чьи выходки вызывали смех и сеяли смуту. Но ей и в голову не могло прийти, что Дени из их числа. Мальчик повернулся к сестре:
– Не я был его подстилкой, а он моей. Чудо послушания, когда я погонял его своей палкой об одном конце, – сказал он добродушно.
Палка об одном конце! Жанна возмущенно вскрикнула и стала мерить шагами лавку. Она бы с радостью отвесила брату оплеуху, но что давало ей право на это, если не считать, что она была на пару лет старше? Гийоме был занят покупателем, который требовал не слишком горячий пирожок. Жанна старалась представить себе, к чему может привести этот новый поворот в ее жизни.
– И ты скрыл от меня все это? – спросила она.
– Женщины в этом ровным счетом ничего не смыслят. А ты сама, Жанна, ты-то мне все рассказала?
Жанна молчала; она и вправду не говорила ему ничего о своей связи с Исааком и Матье. Она подняла голову:
– Но у д'Аржанси и иже с ним наверняка есть родственники, наследники, друзья, бог знает кто еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81