Он не помнил, да и никогда о них не думал. Птицы прилетали и улетали.
Зеленоглазая девушка отнеслась к этому иначе. Сначала выглядела удивленной, потом рассерженной. Может, она не любит воронов?
— Мне надо идти, господин…
Это было сказано уже на ходу, потому что она успела пройти половину расстояния до деревьев. Хоук едва не двинулся с места, чтобы остановить ее, но удержался. Служанка его невесты? Глупость невообразимая!
Он еще немного побыл на берегу, пока нетерпеливое чувство долга не отправило его туда, куда он намеревался идти. Ворота Хоукфорта были открытыми. За пределами этих ворот раскинулся городок, а за ним — другие стены и другие ворота, хорошо охраняемые людьми Хоука. Городок, со всех сторон обнесенный стенами, был богатый и процветающий. Скоро, быть может, уже на будущий год, Хоуку предстоит начать строительство нового кольца стен, чтобы расширить пределы своих владений. Множество купцов приезжают сюда в поисках защиты, они богатеют под прикрытием его меча. Жили здесь и ученые, потому что Альфред ввел это в обыкновение, а Хоук с радостью ему последовал. Приезжали люди, на удивление хорошо разбирающиеся в книгах. Они рассказывали о делах давно минувших так, словно события происходили вчера. Хоук мог похвалиться лучшими кузнецами во всем Эссексе, если не за его границами. То же можно сказать о кожевниках, плотниках и прочих ремесленниках. Были и монахи, которые разрисовывали манускрипты в основанном Хоуком аббатстве, аптекари, способные лечить болезни людей, а еще люди, умеющие творить чудеса, дотоле в этих краях невиданные. Именно они подали мысль провести каналы, благодаря которым хлеба зеленели даже в засушливые годы.
Город являл собой нечто шумное и беспорядочное, но Хоук гордился им так сильно, как и не ожидал в своей жизни, казалось бы, предназначенной на заклание только крови и поту — не более. Благодаря заслугам Альфреда появилась надежда на лучшее, и Хоук был твердо намерен защищать это лучшее по всему побережью. Он двигался сквозь толпу людей спокойно и беспрепятственно. Он был одет в довольно поношенный простой плащ из коричневой шерсти без всяких узоров. Только меч сбоку на поясе намекал на его высокое положение, — меч и почтение, оказываемое лорду людьми. Перед ним снимали шляпы, ему приветливо улыбались, а какая-то старушка сунула в руку теплую булочку с изюмом. Хоук этому обрадовался, так как вышел из дома, не нарушив свой ночной пост. Он шел и жевал булочку.
Медленно двигаясь между рядов лавок и прилавков, он порой останавливался перемолвиться словом то с купцом, то с крестьянином. Было время, когда Хоук знал по именам всех обитателей Хоукфорта. Но город сильно вырос — теперь каждого не запомнишь.
Мужчина по имени Тоби, обняв за плечи своего рослого и крепкого сына, объявил, что юноша нынче начинает свое обучение ремеслу колесника. Лорд взъерошил парню волосы и выразил свои поздравления, чему шумно обрадовались не только отец с сыном, но и сторонние наблюдатели.
Хоук миновал таверну, давно облюбованную капитанами кораблей и матросами. Столы на козлах были уже выставлены наружу, и несколько завсегдатаев наслаждались утренней выпивкой. Хоук получил приглашение присоединиться, но добродушно отклонил его. Он поднимался по склону холма к крепости, когда уловил краем глаза какое-то движение. Невольно схватившись за рукоять меча, лорд остановился.
Торголд фыркнул. Выбрался из укромного местечка под каменной аркой, перекрывавшей часть прохода и улыбнулся:
— Не беспокойтесь, господин, это всего лишь старый Торголд. Доброе утро вам.
— И тебе тоже, — отозвался Хоук; он чувствовал себя глупо из-за того, что поспешил схватиться за меч, но это было вовсе не так глупо, как давешнее желание дотронуться до зеленоглазой девушки. Это ощущение вынудило его говорить строже, нежели он сделал бы при иных обстоятельствах. — Что ты тут делаешь?
— Даю отдых своим косточкам, милорд. Мы проделали долгий путь.
— Должно быть, это и задерживает вашу госпожу, — ответил все еще раздраженный Хоук.
Странный парень — бородатый и сутулый, широкогрудый и кривоногий.
— Вы нетерпеливы? Так и должно быть. Она чудесная девочка.
— Девочка? Ты с ней в панибратских отношениях?
— Можно и так сказать. Знаю ее с того самого дня, как она родилась.
Сегодня он просто обречен делать глупости. Можно добавить и еще одну.
— Расскажи мне о ней. Торголд осклабился.
— Вам так хочется про нес узнать?
— Нет, просто любопытно.
Торголд выпятил губы и глубокомысленно кивнул:
— Ах, любопытно, тогда все понятно. Из любопытства некоторые мужчины готовы объехать весь свет. А может, они хотели удрать от своих женщин? Они, то есть женщины, могут быть очень беспокойными, как ни печально. Бывает, начнут болтать об одном и том же, хоть беги. А голоса при этом… не хочу сказать — как у ворон, чтобы себе не нажить неприятностей. Но они готовы твердить свое до хрипоты, если вобьют что-нибудь себе в голову. Понимаете, о чем я?
Хоук вспомнил о Доре и ответил со вздохом:
— Полагаю, что да.
— Но есть среди них и другие. Ласковые, как весенний дождь, сильные, как вода, бегущая по камням. Такая вода, бывает, уносит камень, да-да, уносит, но как бы с нежностью. Камень и не замечает, что с ним случилось. Не думает об этом.
— Я не камень, — проговорил Хоук. Он взглянул вверх, на небо, такое синее, что глазам было больно; опустив глаза, огляделся: на деревьях поодаль от стены сидели вороны, много воронов. — Я мужчина.
Торголд снова усмехнулся. Ответ ему, видимо, понравился. Он подобрел.
— Ленточки для волос — вот что она любит.
— Что?
— Ленточки для ее волос. Она их очень любит. Какого угодно цвета, это ей все равно. С детских лет любила ленточки для волос. — Торголд повернулся лицом к Хоуку, который продолжал смотреть па собеседника с удивлением. — Она держит их в маленькой шкатулке, свернутыми, как цветы.
— Ты считаешь, мне стоит купить ленточек для волос?
— Не повредит.
— А как насчет драгоценных камней, мехов, шелков?
— Ленточки для волос.
— Хорошая лошадь, роскошные занавеси в ее комнату, редкие благовония?
— Ленточки для волос.
— Зеркало из далекой Аравии, шкатулки кедрового дерева, полные пряностей, арфа со струнами из волос единорога?
— Ленточки для волос. И на вашем месте я бы забыл и думать о единороге. Его нельзя поймать.
Хоук хотел удержаться от улыбки, но не смог.
— Ты хочешь сказать, что, когда я совсем состарюсь, я все равно стану покупать ленточки для волос?
— Станете, если будете удачливы, милорд. Вы удачливы? Ведь не пустой дар фортуны сидит на таких широких плечах?
— Будь я проклят, если мне это известно. В самом деле, как знать? У него в жизни были и удачи, и беды. Эссекс его детства был куда более опасным и неспокойным местом, чем теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Зеленоглазая девушка отнеслась к этому иначе. Сначала выглядела удивленной, потом рассерженной. Может, она не любит воронов?
— Мне надо идти, господин…
Это было сказано уже на ходу, потому что она успела пройти половину расстояния до деревьев. Хоук едва не двинулся с места, чтобы остановить ее, но удержался. Служанка его невесты? Глупость невообразимая!
Он еще немного побыл на берегу, пока нетерпеливое чувство долга не отправило его туда, куда он намеревался идти. Ворота Хоукфорта были открытыми. За пределами этих ворот раскинулся городок, а за ним — другие стены и другие ворота, хорошо охраняемые людьми Хоука. Городок, со всех сторон обнесенный стенами, был богатый и процветающий. Скоро, быть может, уже на будущий год, Хоуку предстоит начать строительство нового кольца стен, чтобы расширить пределы своих владений. Множество купцов приезжают сюда в поисках защиты, они богатеют под прикрытием его меча. Жили здесь и ученые, потому что Альфред ввел это в обыкновение, а Хоук с радостью ему последовал. Приезжали люди, на удивление хорошо разбирающиеся в книгах. Они рассказывали о делах давно минувших так, словно события происходили вчера. Хоук мог похвалиться лучшими кузнецами во всем Эссексе, если не за его границами. То же можно сказать о кожевниках, плотниках и прочих ремесленниках. Были и монахи, которые разрисовывали манускрипты в основанном Хоуком аббатстве, аптекари, способные лечить болезни людей, а еще люди, умеющие творить чудеса, дотоле в этих краях невиданные. Именно они подали мысль провести каналы, благодаря которым хлеба зеленели даже в засушливые годы.
Город являл собой нечто шумное и беспорядочное, но Хоук гордился им так сильно, как и не ожидал в своей жизни, казалось бы, предназначенной на заклание только крови и поту — не более. Благодаря заслугам Альфреда появилась надежда на лучшее, и Хоук был твердо намерен защищать это лучшее по всему побережью. Он двигался сквозь толпу людей спокойно и беспрепятственно. Он был одет в довольно поношенный простой плащ из коричневой шерсти без всяких узоров. Только меч сбоку на поясе намекал на его высокое положение, — меч и почтение, оказываемое лорду людьми. Перед ним снимали шляпы, ему приветливо улыбались, а какая-то старушка сунула в руку теплую булочку с изюмом. Хоук этому обрадовался, так как вышел из дома, не нарушив свой ночной пост. Он шел и жевал булочку.
Медленно двигаясь между рядов лавок и прилавков, он порой останавливался перемолвиться словом то с купцом, то с крестьянином. Было время, когда Хоук знал по именам всех обитателей Хоукфорта. Но город сильно вырос — теперь каждого не запомнишь.
Мужчина по имени Тоби, обняв за плечи своего рослого и крепкого сына, объявил, что юноша нынче начинает свое обучение ремеслу колесника. Лорд взъерошил парню волосы и выразил свои поздравления, чему шумно обрадовались не только отец с сыном, но и сторонние наблюдатели.
Хоук миновал таверну, давно облюбованную капитанами кораблей и матросами. Столы на козлах были уже выставлены наружу, и несколько завсегдатаев наслаждались утренней выпивкой. Хоук получил приглашение присоединиться, но добродушно отклонил его. Он поднимался по склону холма к крепости, когда уловил краем глаза какое-то движение. Невольно схватившись за рукоять меча, лорд остановился.
Торголд фыркнул. Выбрался из укромного местечка под каменной аркой, перекрывавшей часть прохода и улыбнулся:
— Не беспокойтесь, господин, это всего лишь старый Торголд. Доброе утро вам.
— И тебе тоже, — отозвался Хоук; он чувствовал себя глупо из-за того, что поспешил схватиться за меч, но это было вовсе не так глупо, как давешнее желание дотронуться до зеленоглазой девушки. Это ощущение вынудило его говорить строже, нежели он сделал бы при иных обстоятельствах. — Что ты тут делаешь?
— Даю отдых своим косточкам, милорд. Мы проделали долгий путь.
— Должно быть, это и задерживает вашу госпожу, — ответил все еще раздраженный Хоук.
Странный парень — бородатый и сутулый, широкогрудый и кривоногий.
— Вы нетерпеливы? Так и должно быть. Она чудесная девочка.
— Девочка? Ты с ней в панибратских отношениях?
— Можно и так сказать. Знаю ее с того самого дня, как она родилась.
Сегодня он просто обречен делать глупости. Можно добавить и еще одну.
— Расскажи мне о ней. Торголд осклабился.
— Вам так хочется про нес узнать?
— Нет, просто любопытно.
Торголд выпятил губы и глубокомысленно кивнул:
— Ах, любопытно, тогда все понятно. Из любопытства некоторые мужчины готовы объехать весь свет. А может, они хотели удрать от своих женщин? Они, то есть женщины, могут быть очень беспокойными, как ни печально. Бывает, начнут болтать об одном и том же, хоть беги. А голоса при этом… не хочу сказать — как у ворон, чтобы себе не нажить неприятностей. Но они готовы твердить свое до хрипоты, если вобьют что-нибудь себе в голову. Понимаете, о чем я?
Хоук вспомнил о Доре и ответил со вздохом:
— Полагаю, что да.
— Но есть среди них и другие. Ласковые, как весенний дождь, сильные, как вода, бегущая по камням. Такая вода, бывает, уносит камень, да-да, уносит, но как бы с нежностью. Камень и не замечает, что с ним случилось. Не думает об этом.
— Я не камень, — проговорил Хоук. Он взглянул вверх, на небо, такое синее, что глазам было больно; опустив глаза, огляделся: на деревьях поодаль от стены сидели вороны, много воронов. — Я мужчина.
Торголд снова усмехнулся. Ответ ему, видимо, понравился. Он подобрел.
— Ленточки для волос — вот что она любит.
— Что?
— Ленточки для ее волос. Она их очень любит. Какого угодно цвета, это ей все равно. С детских лет любила ленточки для волос. — Торголд повернулся лицом к Хоуку, который продолжал смотреть па собеседника с удивлением. — Она держит их в маленькой шкатулке, свернутыми, как цветы.
— Ты считаешь, мне стоит купить ленточек для волос?
— Не повредит.
— А как насчет драгоценных камней, мехов, шелков?
— Ленточки для волос.
— Хорошая лошадь, роскошные занавеси в ее комнату, редкие благовония?
— Ленточки для волос.
— Зеркало из далекой Аравии, шкатулки кедрового дерева, полные пряностей, арфа со струнами из волос единорога?
— Ленточки для волос. И на вашем месте я бы забыл и думать о единороге. Его нельзя поймать.
Хоук хотел удержаться от улыбки, но не смог.
— Ты хочешь сказать, что, когда я совсем состарюсь, я все равно стану покупать ленточки для волос?
— Станете, если будете удачливы, милорд. Вы удачливы? Ведь не пустой дар фортуны сидит на таких широких плечах?
— Будь я проклят, если мне это известно. В самом деле, как знать? У него в жизни были и удачи, и беды. Эссекс его детства был куда более опасным и неспокойным местом, чем теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91