Рейвен испустила вздох и махнула своими тощими руками, потом уселась у окна рядом с Кристой.
— Одно к другому не имеет никакого отношения. Он вовсе не имел в виду…
— Он мог что-то слышать, да и как же иначе? После смерти отца Свен просто жаждал рассказать нашу историю всем и каждому, пока не обнаружилось, что я понадобилась ярлу Скирингешила. Тогда он придержал язык, но откуда мне знать, что он не успел принести вред?
Рейвен накрыла худой рукой сложенные на коленях руки Кристы и ласково произнесла:
— Ведь ты здесь, верно? Неужели думаешь, что ярл Скирингешила отправил бы опозоренную женщину сюда ради укрепления мира?
— Я думаю, он отправил бы даже норн для достижения своей цели.
Рейвен рассмеялась.
— Свирепые гарпии, которые решали на полях сражений, кому погибнуть, а кому остаться в живых, вряд ли подошли бы для такой цели. — Она с любовью посмотрела на Кристу. — Гораздо разумнее послать красивую молодую девушку, чтобы она смягчила сердце воина.
— Хорошо и прекрасно, но я тебе говорю, что лорд Дракон все знает. Или по крайней мере подозревает. Почему бы ему не рассказать Хоуку?
— Что рассказать? Сплетню, нашептанную этим олухом, твоим сводным братом? Да если лорд Свен заявит, что небо голубое, разумный человек высунет голову в окно, чтобы проверить, так ли оно. Всем это известно. Дракон не дурак, далеко не дурак.
— Он мог бы и не знать, что об этом рассказал Свен. Просто слышал от кого-то. Ты же знаешь, как распространяются слухи…
— Я знаю одно: ты почему-то стала беспокойнее, чем прежде. — Рейвен пристально вгляделась в Кристу. — С чем это связано?
— Я не понимаю, какой я стала и почему. Понимаю только, что я сама не своя. Что-то со мной случилось. Воспротивиться этому у меня не хватает сил.
Рейвен горестно прищелкнула языком, однако попыталась разубедить Кристу.
— Как это сама не своя? Ты такая же, какой была, когда покидала Уэстфолд. Такая же, как всегда.
— Нет, не такая. Я это чувствую всей кожей. Я с трудом себя узнаю.
За окном, внизу, морские барашки лениво набегали на берег. Воздух был неподвижный и тяжелый, почти совсем безветренный. Как тишина у нее в душе… Ожидание.
— Ты находишься на чужбине, — проговорила Рейвен, — и, конечно, чувствуешь себя по-другому. Криста помолчала.
— Дело не в месте. Что я ни делаю — просыпаюсь, ем, слушаю Эдварда, словом, все все, — на уме у меня Хоук. Постоянно.
— Он? — Рейвен явно удивилась. — Почему?
— Он станет моим мужем. Кажется, этого достаточно, чтобы думать о нем.
— Вероятно, но с чего бы думать о нем так много? В конце концов, он всего лишь мужчина.
— Всего лишь? — Криста негромко рассмеялась. — Хотела бы я считать именно так.
Рейвен хмыкнула и принялась разглаживать свое платье. Потом произнесла:
— Мне бы следовало это предвидеть. То же самое было с твоей матерью.
— Правда? — удивилась Криста. О ее матери в семье говорили так редко, что она к ней почти ничего не чувствовала. — Я знаю, она хотела, чтобы отец любил ее, а он не мог.
— Твой отец был хорошим человеком, но его сердце целиком принадлежало чувству долга. Для любви в нем не оставалось места.
— Но она его любила.
— Она ничего не могла с собой поделать. Я в этом не разбираюсь. Одни утверждают, что любовь — это слабость, другие говорят, что это лихорадка в крови. Не спрашивай меня, я в этом не имела опыта. Только точно знаю — твоя мать была сильным человеком, как и ты, но она не могла отказаться от любви, когда та пришла к ней.
— Но я-то не люблю, — возразила Криста. — Я почти не знаю этого человека.
Даже говоря эти слова, Криста вспомнила поцелуй, которым они с Хоуком обменялись в конюшне, и то мгновенное, неотразимое ощущение, что она узнала его каким-то неведомым и непонятным образом. Быть может, для этого ей на самом деле и не требовалось много времени. Быть может, это происходило в душе и в сердце, а разум оставался непосвященным.
— Я не люблю его, — произнесла она, выдавая желаемое за действительное.
— Но разве ты этого не ждала? — спросила Рейвен. — Ты полагала, что Хоук станет любить тебя, не получая ответной любви?
— Я считала, что он должен полюбить меня первым. Тогда я без опаски могла бы ответить на его чувство.
— Любовь не может быть такой. Ты хочешь безопасности? Тогда найди для себя пещеру и спрячься в ней. Но чтобы жить, по-настоящему жить, ты не должна прятаться. Каждый полет, будь то крылья или сердце, — это риск.
— Риск, убивший мою мать. Рейвен выпрямилась.
— Не говори так! Я никогда не говорила, что она умерла.
— Она вошла в море.
Слова душили Кристу, но она должна была их высказать — слишком долго они давили на нес, словно тяжелые камни.
— Море призвало ее к себе, — горячо запротестовала Рейвен. — Это совсем другое.
— Ты всегда так говорила. Чему же мне верить? Тому, что она превратилась в существо, о котором рассказывал Дракон, или тому, о чем болтал Свен? А может, она была женщиной, такой же, как я, и жизнь стала для нее невыносимой? Настолько невыносимой, что даже собственный ребенок не смог ее удержать?
— Она тебя любила! И хотела остаться с тобой.
— Тогда почему она этого не сделала? Как могла бросить меня?
Блестящая капля упала Кристе на руку. За ней последовала вторая. Девушка смотрела на них в недоумении, пока не почувствовала, что щеки у нее мокрые, и не сообразила, что плачет. До сих пор она ни разу не говорила об этих вещах и даже крайне редко позволяла себе думать о них. И вот слова вырвались наружу, грубые и уродливые, вопреки ее воле.
Грудь щемило, но Криста принудила себя говорить.
— Прости, Рейвен, ты этого не заслужила. Я понимаю, что ты делала для меня все что могла, и ты и Торголд, вы оба.
— Мы делали то, чего хотела твоя мать и что делала бы она, если бы осталась с тобой. — Рейвен ласково дотронулась до щеки девушки, стирая слезы. — Ты получила от матери особый дар — возможность призвать нас из иного мира в этот. Но я всегда тебе твердила, что у этого дара есть оборотная сторона. Тебя самое могут призвать в иной мир. Так и произошло с твоей матерью, когда ее несчастья сделались для нее непереносимыми.
Криста глубоко вздохнула. Всего секунду ей хотелось прижаться к Рейвен, как она много раз делала в детстве, накрыться черным подолом ее платья и почувствовать себя в покое и безопасности. Тогда Рейвен называла ее своим «маленьким птенчиком» и обе весело смеялись. Но Криста больше не была ребенком. Рейвен права: каждый полет связан с риском, хотя широкий мир манит тишиной.
— Пойди и отыщи его, — посоветовала Рейвен. — Он человек, не склонный к обману. Если не можешь узнать, что у него в сердце, посмотри, что у него в глазах.
Криста кивнула. Она еще немного посидела рядом с Рейвен, глядя на море. Потом собрала всю свою храбрость и свои мечты и вышла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91