Может быть… — Он тяжело вздохнул, прежде чем продолжить: — Надеюсь, ты поймешь, если я сейчас уеду. Я не могу перенести… — Он смерил Вогана мрачным взглядом. — Ты должна все обсудить вместе с мужем, и думаю, мне лучше при этом не присутствовать.
После чего Девоншир, сухо откланявшись, удалился. Едва дверь за ним затворилась, графиня, с ужасом наблюдавшая за всем происходящим, издала пронзительный крик и замахала руками, словно пойманная птица крыльями.
— Скандал! Позор! Боже, что с нами будет! Ужас!
— Позови Элизабет. Пусть она уведет маму, — приказал Нортклифф брату. — Ей не вынести потрясения.
Оувертон отправился за Элизабет Нортклифф, кото-Рая со всем доступным ей тактом немедленно принялась выпроваживать гостей. Затем, вернувшись в гостиную, вопросительно взглянула на мужа.
— Все ушли? — спросил жену Дарси.
— Остались лишь ближайшие соседи. Их я не смогла выставить. Ты должен заняться ими сам.
Нортклифф сердито покосился на Вогана.
— Позже… Сейчас отведи маму наверх и побудь с нею.
Леди Нортклифф покорно подошла к вдовствующей графине и помогла ей встать. Как только они вышли, Нортклифф решительно повернулся к Рису:
— Вы должны согласиться на аннулирование брака. Вы не можете так поступить с Джулианой.
— После того, как она со мной поступила, мне легко ее простить, не правда ли?
Джулиана все еще не отводила глаз от двери, за которой только что исчез Девоншир. Она была ужасно расстроена столь печальной развязкой, однако последние слова Риса заставили ее встрепенуться.
— Так что же такого ужасного я натворила, что ты специально явился на мою помолвку, а теперь мучишь и меня, и моего жениха?
Он вздрогнул, услышав ее вопрос. Черт побери, она еще будет разыгрывать невинность!
— Ты еще смеешь делать вид, будто ничего не знаешь? Это смешно! Ведь только благодаря твоему сговору с братьями меня завербовали в матросы!
Джулиана посмотрела на него с ужасом, но этим только подлила масла в огонь.
— Если бы ты просто отреклась от нашего супружества, я бы ни в чем тебя не обвинял — наш брак был обречен с самого начала… — У него перехватило дыхание. — Но повести себя так подло, так трусливо… Ты могла хотя бы поговорить со мной! Но нет, за моей спиной ты обратилась к ним и велела избавиться от меня. Этого тебе я простить не могу. Возможно, ты думала, что делаешь мне одолжение, спасая от мести своего братца. Но знай — во флоте меня ждала жизнь, которая едва ли лучше смерти!
В лице ее не осталось ни кровинки, но Воган неумолимо продолжал:
— Тебе не повезло — я все-таки не умер. После трех невыносимых лет службы наш корабль захватили американцы. Они предложили мне выбор — либо тюрьма, либо борьба за независимость Американских Штатов. Я выбрал второе — и был вознагражден. Очень щедро вознагражден.
— Значит, вы были либо шпионом, либо капером, — холодно прервал его Нортклифф. — Других способов разбогатеть на войне не существует.
— Подумайте дважды, Нортклифф, прежде чем обвинять меня. — Рис мрачно усмехнулся. — И еще: не пытайтесь грозить мне повешеньем за дезертирство — попасть в плен не значит дезертировать. Затем война с американцами закончилась, и я участвовал в мирных переговорах. В результате мне удалось приобрести могущественных друзей — например, герцога Графтона и рерцога Рокингема. Они заверили меня, что мой долг перед Англией выплачен сполна.
К удовольствию Вогана, Нортклифф страшно побледнел. Графтон и Рокингем были лидерами нынешнего парламента и решительно поддерживали американских колонистов. Они, конечно, не одобрили бы Риса за каперство, но Нортклиффу ни к чему об этом знать. По правде говоря, они просто прислушались к мнению Бенджамина Шранклина, заявившего, что Рис — образцовый представитель как британских, так и американских интересов.
Воган мысленно улыбнулся. Это утверждение американца понравилось ему своей здоровой иронией.
— Я… я не понимаю, — вмешалась Джулиана. Она смущенно переводила взгляд с брата на Риса. — С какой стати ты решил, что это я вызвала своих братьев в гостиницу? Как ты мог поверить, что я выдала тебя вербовщикам? Ты, верно, лишился рассудка там, во флоте?
Она еще смеет строить из себя невинность! И он гневно подступил к неверной жене, мгновенно отскочившей от него на безопасное расстояние.
— Нет, я лишился разума в тот момент, когда доверился тебе. Боже, я был так влюблен! Понадобилась не одна плеть, чтобы я наконец сообразил, что ты натворила.
Он схватил ее за руку, но Джулиана в страхе попыталась высвободиться.
«Хорошо, — подумал он, — пусть она боится меня. Похоже, это чувство ей понятнее, чем любовь».
— А когда все мои письма, что я слал тебе одно за другим, остались без ответа, я вынужден был признать жестокую, правду.
— Какие письма? О чем ты говоришь? — прошептала Джулиана.
Но Рис не обратил на нее внимания.
— И тогда я решил забыть навеки Уэльс и остаться в Америке. Когда же герцог Графтон гарантировал мне жизнь и свободу, я понял, что могу вернуться… чтобы напомнить тебе о супружестве, от которого ты отказалась, о твоем подлом поступке, обрекшем меня на каторжные работы.
— Почему ты повторяешь всю эту ложь? Ты сошел с ума!
— Ложь? Тогда объясни мне, почему ты еще недавно собиралась выйти замуж за другого? И ведь не за кого-то, а за английского маркиза, за богача! За того, за кого тебе и следовало выйти, как утверждает твой брат. — В его голосе прозвучала угроза. — Поэтому не притворяйся, что ты тут ни при чем. Хозяин «Белого дуба» подтвердил все, что сказал мне твой братец тогда, шесть лет тому назад: это ты послала меня на флот, потому что хотела избавиться от меня, от нашего брака!
Его голос сорвался на крик, но Вогана это сейчас мало беспокоило. Долгих шесть лет он ждал этого момента — увидеть ее лицо, увидеть, как она задрожит в страхе, предвкушая суровую кару за содеянное. И она действительно задрожала, но то был не страх, а гнев.
— Мой брат? Мой брат сказал тебе это? — В ярости, делавшей ее похожей на рыжую дьяволицу, она повернулась к братьям: — Который из них наговорил тебе это? Который?
— Дарси, — ответил Оувертон, отходя в сторону. Он словно освобождал место для сражения, и Джулиана вправду была готова кинуться с кулаками на старшего брата, столь гнусно оболгавшего ее.
— Зачем ты врал ему, Дарси? — У нее перехватило дыхание. — Зачем?
Нортклифф взглянул на Оувертона.
— Но, Джулиана, помнишь, ты ведь хотела, чтобы он исчез. И когда я сдал его вербовщикам, я сказал ему правду. Сказал, что ты сожалеешь об этом браке. Я хотел убить его, но ты предложила вербовку. Тебе нечего стыдиться.
— Ты! — прошипела Джулиана. — Так это ты сдал его во флот? А потом вел себя так, словно… О Боже, как ты мог?
— Ну, ладно, дорогая, — мягко отвечал Нортклифф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
После чего Девоншир, сухо откланявшись, удалился. Едва дверь за ним затворилась, графиня, с ужасом наблюдавшая за всем происходящим, издала пронзительный крик и замахала руками, словно пойманная птица крыльями.
— Скандал! Позор! Боже, что с нами будет! Ужас!
— Позови Элизабет. Пусть она уведет маму, — приказал Нортклифф брату. — Ей не вынести потрясения.
Оувертон отправился за Элизабет Нортклифф, кото-Рая со всем доступным ей тактом немедленно принялась выпроваживать гостей. Затем, вернувшись в гостиную, вопросительно взглянула на мужа.
— Все ушли? — спросил жену Дарси.
— Остались лишь ближайшие соседи. Их я не смогла выставить. Ты должен заняться ими сам.
Нортклифф сердито покосился на Вогана.
— Позже… Сейчас отведи маму наверх и побудь с нею.
Леди Нортклифф покорно подошла к вдовствующей графине и помогла ей встать. Как только они вышли, Нортклифф решительно повернулся к Рису:
— Вы должны согласиться на аннулирование брака. Вы не можете так поступить с Джулианой.
— После того, как она со мной поступила, мне легко ее простить, не правда ли?
Джулиана все еще не отводила глаз от двери, за которой только что исчез Девоншир. Она была ужасно расстроена столь печальной развязкой, однако последние слова Риса заставили ее встрепенуться.
— Так что же такого ужасного я натворила, что ты специально явился на мою помолвку, а теперь мучишь и меня, и моего жениха?
Он вздрогнул, услышав ее вопрос. Черт побери, она еще будет разыгрывать невинность!
— Ты еще смеешь делать вид, будто ничего не знаешь? Это смешно! Ведь только благодаря твоему сговору с братьями меня завербовали в матросы!
Джулиана посмотрела на него с ужасом, но этим только подлила масла в огонь.
— Если бы ты просто отреклась от нашего супружества, я бы ни в чем тебя не обвинял — наш брак был обречен с самого начала… — У него перехватило дыхание. — Но повести себя так подло, так трусливо… Ты могла хотя бы поговорить со мной! Но нет, за моей спиной ты обратилась к ним и велела избавиться от меня. Этого тебе я простить не могу. Возможно, ты думала, что делаешь мне одолжение, спасая от мести своего братца. Но знай — во флоте меня ждала жизнь, которая едва ли лучше смерти!
В лице ее не осталось ни кровинки, но Воган неумолимо продолжал:
— Тебе не повезло — я все-таки не умер. После трех невыносимых лет службы наш корабль захватили американцы. Они предложили мне выбор — либо тюрьма, либо борьба за независимость Американских Штатов. Я выбрал второе — и был вознагражден. Очень щедро вознагражден.
— Значит, вы были либо шпионом, либо капером, — холодно прервал его Нортклифф. — Других способов разбогатеть на войне не существует.
— Подумайте дважды, Нортклифф, прежде чем обвинять меня. — Рис мрачно усмехнулся. — И еще: не пытайтесь грозить мне повешеньем за дезертирство — попасть в плен не значит дезертировать. Затем война с американцами закончилась, и я участвовал в мирных переговорах. В результате мне удалось приобрести могущественных друзей — например, герцога Графтона и рерцога Рокингема. Они заверили меня, что мой долг перед Англией выплачен сполна.
К удовольствию Вогана, Нортклифф страшно побледнел. Графтон и Рокингем были лидерами нынешнего парламента и решительно поддерживали американских колонистов. Они, конечно, не одобрили бы Риса за каперство, но Нортклиффу ни к чему об этом знать. По правде говоря, они просто прислушались к мнению Бенджамина Шранклина, заявившего, что Рис — образцовый представитель как британских, так и американских интересов.
Воган мысленно улыбнулся. Это утверждение американца понравилось ему своей здоровой иронией.
— Я… я не понимаю, — вмешалась Джулиана. Она смущенно переводила взгляд с брата на Риса. — С какой стати ты решил, что это я вызвала своих братьев в гостиницу? Как ты мог поверить, что я выдала тебя вербовщикам? Ты, верно, лишился рассудка там, во флоте?
Она еще смеет строить из себя невинность! И он гневно подступил к неверной жене, мгновенно отскочившей от него на безопасное расстояние.
— Нет, я лишился разума в тот момент, когда доверился тебе. Боже, я был так влюблен! Понадобилась не одна плеть, чтобы я наконец сообразил, что ты натворила.
Он схватил ее за руку, но Джулиана в страхе попыталась высвободиться.
«Хорошо, — подумал он, — пусть она боится меня. Похоже, это чувство ей понятнее, чем любовь».
— А когда все мои письма, что я слал тебе одно за другим, остались без ответа, я вынужден был признать жестокую, правду.
— Какие письма? О чем ты говоришь? — прошептала Джулиана.
Но Рис не обратил на нее внимания.
— И тогда я решил забыть навеки Уэльс и остаться в Америке. Когда же герцог Графтон гарантировал мне жизнь и свободу, я понял, что могу вернуться… чтобы напомнить тебе о супружестве, от которого ты отказалась, о твоем подлом поступке, обрекшем меня на каторжные работы.
— Почему ты повторяешь всю эту ложь? Ты сошел с ума!
— Ложь? Тогда объясни мне, почему ты еще недавно собиралась выйти замуж за другого? И ведь не за кого-то, а за английского маркиза, за богача! За того, за кого тебе и следовало выйти, как утверждает твой брат. — В его голосе прозвучала угроза. — Поэтому не притворяйся, что ты тут ни при чем. Хозяин «Белого дуба» подтвердил все, что сказал мне твой братец тогда, шесть лет тому назад: это ты послала меня на флот, потому что хотела избавиться от меня, от нашего брака!
Его голос сорвался на крик, но Вогана это сейчас мало беспокоило. Долгих шесть лет он ждал этого момента — увидеть ее лицо, увидеть, как она задрожит в страхе, предвкушая суровую кару за содеянное. И она действительно задрожала, но то был не страх, а гнев.
— Мой брат? Мой брат сказал тебе это? — В ярости, делавшей ее похожей на рыжую дьяволицу, она повернулась к братьям: — Который из них наговорил тебе это? Который?
— Дарси, — ответил Оувертон, отходя в сторону. Он словно освобождал место для сражения, и Джулиана вправду была готова кинуться с кулаками на старшего брата, столь гнусно оболгавшего ее.
— Зачем ты врал ему, Дарси? — У нее перехватило дыхание. — Зачем?
Нортклифф взглянул на Оувертона.
— Но, Джулиана, помнишь, ты ведь хотела, чтобы он исчез. И когда я сдал его вербовщикам, я сказал ему правду. Сказал, что ты сожалеешь об этом браке. Я хотел убить его, но ты предложила вербовку. Тебе нечего стыдиться.
— Ты! — прошипела Джулиана. — Так это ты сдал его во флот? А потом вел себя так, словно… О Боже, как ты мог?
— Ну, ладно, дорогая, — мягко отвечал Нортклифф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111