А отрывочные воспоминания о том, как мама ухаживала за розами, мало что проясняли в ее характере. Реми заволновалась и поспешила отогнать неприятные мысли.
– Увы, сегодня я не смогу позавтракать с вами. Придется пожертвовать Нэттиными оладьями с черникой. Мне срочно нужно в контору, – вздохнул Марк Жардин, поставив кофейную чашку на сервировочный столик.
– Я случайно слышала обрывок вашего разговора, – выпалила Реми, понимая, что тянуть с объяснением нельзя, поскольку дядя сейчас уйдет. – Вы говорили про страховую компанию… Она предъявляет к нам претензии, верно?
Родственники переглянулись.
Реми нахмурилась.
– Вы от меня что-то скрываете?
– Конечно же, нет, Реми! – с ласковой укоризной воскликнул Марк. – Мы не делаем из этого тайны. Компания должна выплатить нам страховку и, естественно, начинает водить нас за нос. Ты ведь знаешь, какие это пройдохи. Проценты назначают грабительские, а когда им приходится раскошеливаться, начинают придираться к каждой мелочи, лишь бы увильнуть от оплаты. Вот и с нами происходит та же история.
– Да, но вы говорили так серьезно… – не унималась Реми.
– Ах, Боже мой, Реми! – засмеялся дядя, нежно обнимая ее за плечи. – Бизнес – вообще штука серьезная. Помнишь, Фрезер, как мы долго выбирали логотип для «Кресент Лайн»? Сколько было споров, терзаний! Мы целый месяц не могли прийти к общему согласию.
– О да, – поддержала Марка Сибилла Жардин, протягивая Гейбу чашку кофе. – Они так яростно спорили, словно от их решения зависели судьбы мира.
Дядя погладил Реми по плечу.
– Вот видишь, детка? Ну ладно, я побежал. Как только что-нибудь узнаю, сразу же позвоню, Фрезер.
– Договорились.
Реми задумчиво смотрела вслед Марку. Может, и правда ей померещилось, что родные встревожены? Она ведь не разбирается в их делах. И Коул, и Гейб в один голос твердят, что она не интересуется семейным бизнесом. Так отчего же ее не покидает чувство, будто от нее сейчас зависит судьба компании? Она-то вряд ли сумеет воздействовать на страховщиков. Нет, наверное, причина в чем-то другом…
– Реми, хочешь кофе?
Она вздрогнула, словно ее застали врасплох.
– Да, спасибо.
Мать подошла к столику. Проходя мимо мужа, она легонько сжала его плечо, а он рассеянно погладил ее по руке. Эти жесты говорили о взаимной привязанности. Видно, за тридцать пять лет совместной жизни Фрезер и Сибилла сроднились настолько, что не мыслили существования друг без друга.
Реми наблюдала за ними отстраненно, как посторонняя. И пыталась вспомнить, обращала ли она внимание на такие детали раньше или воспринимала их как должное.
Мать взяла серебряный кофейник. Реми машинально отметила, что руки у нее изящные, ногти ухожены, тщательно отполированы и довольно коротко подстрижены. Только вздувшиеся прожилки на руках выдавали возраст Сибиллы.
Переведя взгляд на лицо матери, Реми отметила то же самое: на первый взгляд Сибилла казалась молодой женщиной, однако, присмотревшись повнимательней, нетрудно было увидеть приметы возраста под глазами и возле губ. Впрочем, Сибилла до сих пор могла считаться красавицей. От нее веяло спокойной элегантностью, присущей настоящим светским дамам. А еще… еще Реми почувствовала в матери внутреннюю силу. Стальной женщиной Сибиллу, правда, не назовешь; для этого она слишком мягкая и ласковая, но волевое начало в ее характере выражено достаточно явно.
Реми смотрела на мать и гадала, какие у них взаимоотношения. Восхищается ли она Сибиллой, стараясь стать на нее похожей? Были ли они хоть когда-нибудь близки?
Реми не могла себе представить, что она поверяла этой женщине свои тайны. Впрочем, и ссор между ними, наверное, не возникало.
Но еще большей загадкой оказался для Реми Фрезер Жардин. О нем она не помнила ровным счетом ничего. Реми украдкой посмотрела на отца. Лицо Фрезера было серьезным и задумчивым, в темных глазах притаилась тревога… Тревога или страх?
– Реми! Я налила тебе кофе, – прервала ее размышления мать.
– Давайте пойдем в гостиную, – предложил Гейб. – А то меня разморит на солнце, и я усну.
– Ты устал, да? – Реми сочувственно улыбнулась брату. Вид у него и впрямь был неважный: под глазами мешки, лицо осунулось.
– Не то слово! – хмыкнул Гейб. – У меня веки не поднимаются – хоть распорки ставь.
– Не вздумай! – с шутливой серьезностью возразила Реми. – Это больно.
– Да у меня все тело онемело, я ничего не почувствую. – Гейб обнял Реми и в шутку навалился на нее, изображая полную немощь. – Может, отнесешь меня в гостиную на руках, сестренка?
– Ты такой тяжелый! Я на полдороге рухну.
– Я так и думал, что ты откажешься. – Гейб слегка отстранился, но руку с ее плеча не убрал и повлек Реми за собой в гостиную.
Родители пошли за ними.
– Послушай, я до сих пор не могу понять, откуда у тебя взялись силы на утреннюю прогулку? – продолжал Гейб.
– После моих приключений в Ницце мне теперь море по колено, – шутливо ответила Реми.
Она без труда усвоила легкую, немного ироничную манеру общения с братом. Видимо, так у них повелось с самого детства, и эта привычка была у нее в крови.
– Верно… Меня-то ты теперь запросто за пояс заткнешь, – сокрушенно вздохнул Гейб. – Ну и куда ты отправилась погулять, сестренка?
– Я доехала на автобусе до канала, побродила по Французскому кварталу… Там с утра так тихо! Просто чудо… Потом… потом я выпила в «Монде» кофе, немного погуляла по набережной и неожиданно очутилась на пристани. Там, где находятся доки нашей компании.
– На пристани? – Отец явно был шокирован и недоволен. – Приличные девушки в таких местах не гуляют.
– Коул, когда меня увидел, сказал то же самое, – буркнула Реми, заходя в гостиную, выдержанную в охристых и нежно-голубых тонах.
На овальном столе уже был накрыт завтрак на четыре персоны, на мраморном сервировочном столике Реми заметила высокий графин с только что налитым апельсиновым соком. Рядом стояли четыре бокала. Реми выскользнула из-под руки Гейба и потянулась к графину.
– Ага… А я никак не мог понять, почему ты очутилась сегодня в обществе Бьюкенена, – протянул отец, усаживаясь во главе стола.
Реми налила сок в два бокала: один взяла сама, а другой дала брату.
– Да, мы с Коулом немного постояли на берегу и поехали в офис. Он хотел отправить меня домой на такси, – продолжала Реми, тоже собираясь сесть за стол, – но когда мы добрались…
– Нет-нет, ты не сюда села, Реми! – внезапно перебила ее мать. – Это место Гейба.
Реми, словно обжегшись, отдернула руки от резной спинки стула. Перед глазами промелькнула сцена из далекого прошлого. Ей лет семь-восемь. Мать говорит, чтобы она села на другой стул. «Это место Гейба…» А она возмущенно топает ногой и кричит: «Почему он всегда сидит рядом с папой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Увы, сегодня я не смогу позавтракать с вами. Придется пожертвовать Нэттиными оладьями с черникой. Мне срочно нужно в контору, – вздохнул Марк Жардин, поставив кофейную чашку на сервировочный столик.
– Я случайно слышала обрывок вашего разговора, – выпалила Реми, понимая, что тянуть с объяснением нельзя, поскольку дядя сейчас уйдет. – Вы говорили про страховую компанию… Она предъявляет к нам претензии, верно?
Родственники переглянулись.
Реми нахмурилась.
– Вы от меня что-то скрываете?
– Конечно же, нет, Реми! – с ласковой укоризной воскликнул Марк. – Мы не делаем из этого тайны. Компания должна выплатить нам страховку и, естественно, начинает водить нас за нос. Ты ведь знаешь, какие это пройдохи. Проценты назначают грабительские, а когда им приходится раскошеливаться, начинают придираться к каждой мелочи, лишь бы увильнуть от оплаты. Вот и с нами происходит та же история.
– Да, но вы говорили так серьезно… – не унималась Реми.
– Ах, Боже мой, Реми! – засмеялся дядя, нежно обнимая ее за плечи. – Бизнес – вообще штука серьезная. Помнишь, Фрезер, как мы долго выбирали логотип для «Кресент Лайн»? Сколько было споров, терзаний! Мы целый месяц не могли прийти к общему согласию.
– О да, – поддержала Марка Сибилла Жардин, протягивая Гейбу чашку кофе. – Они так яростно спорили, словно от их решения зависели судьбы мира.
Дядя погладил Реми по плечу.
– Вот видишь, детка? Ну ладно, я побежал. Как только что-нибудь узнаю, сразу же позвоню, Фрезер.
– Договорились.
Реми задумчиво смотрела вслед Марку. Может, и правда ей померещилось, что родные встревожены? Она ведь не разбирается в их делах. И Коул, и Гейб в один голос твердят, что она не интересуется семейным бизнесом. Так отчего же ее не покидает чувство, будто от нее сейчас зависит судьба компании? Она-то вряд ли сумеет воздействовать на страховщиков. Нет, наверное, причина в чем-то другом…
– Реми, хочешь кофе?
Она вздрогнула, словно ее застали врасплох.
– Да, спасибо.
Мать подошла к столику. Проходя мимо мужа, она легонько сжала его плечо, а он рассеянно погладил ее по руке. Эти жесты говорили о взаимной привязанности. Видно, за тридцать пять лет совместной жизни Фрезер и Сибилла сроднились настолько, что не мыслили существования друг без друга.
Реми наблюдала за ними отстраненно, как посторонняя. И пыталась вспомнить, обращала ли она внимание на такие детали раньше или воспринимала их как должное.
Мать взяла серебряный кофейник. Реми машинально отметила, что руки у нее изящные, ногти ухожены, тщательно отполированы и довольно коротко подстрижены. Только вздувшиеся прожилки на руках выдавали возраст Сибиллы.
Переведя взгляд на лицо матери, Реми отметила то же самое: на первый взгляд Сибилла казалась молодой женщиной, однако, присмотревшись повнимательней, нетрудно было увидеть приметы возраста под глазами и возле губ. Впрочем, Сибилла до сих пор могла считаться красавицей. От нее веяло спокойной элегантностью, присущей настоящим светским дамам. А еще… еще Реми почувствовала в матери внутреннюю силу. Стальной женщиной Сибиллу, правда, не назовешь; для этого она слишком мягкая и ласковая, но волевое начало в ее характере выражено достаточно явно.
Реми смотрела на мать и гадала, какие у них взаимоотношения. Восхищается ли она Сибиллой, стараясь стать на нее похожей? Были ли они хоть когда-нибудь близки?
Реми не могла себе представить, что она поверяла этой женщине свои тайны. Впрочем, и ссор между ними, наверное, не возникало.
Но еще большей загадкой оказался для Реми Фрезер Жардин. О нем она не помнила ровным счетом ничего. Реми украдкой посмотрела на отца. Лицо Фрезера было серьезным и задумчивым, в темных глазах притаилась тревога… Тревога или страх?
– Реми! Я налила тебе кофе, – прервала ее размышления мать.
– Давайте пойдем в гостиную, – предложил Гейб. – А то меня разморит на солнце, и я усну.
– Ты устал, да? – Реми сочувственно улыбнулась брату. Вид у него и впрямь был неважный: под глазами мешки, лицо осунулось.
– Не то слово! – хмыкнул Гейб. – У меня веки не поднимаются – хоть распорки ставь.
– Не вздумай! – с шутливой серьезностью возразила Реми. – Это больно.
– Да у меня все тело онемело, я ничего не почувствую. – Гейб обнял Реми и в шутку навалился на нее, изображая полную немощь. – Может, отнесешь меня в гостиную на руках, сестренка?
– Ты такой тяжелый! Я на полдороге рухну.
– Я так и думал, что ты откажешься. – Гейб слегка отстранился, но руку с ее плеча не убрал и повлек Реми за собой в гостиную.
Родители пошли за ними.
– Послушай, я до сих пор не могу понять, откуда у тебя взялись силы на утреннюю прогулку? – продолжал Гейб.
– После моих приключений в Ницце мне теперь море по колено, – шутливо ответила Реми.
Она без труда усвоила легкую, немного ироничную манеру общения с братом. Видимо, так у них повелось с самого детства, и эта привычка была у нее в крови.
– Верно… Меня-то ты теперь запросто за пояс заткнешь, – сокрушенно вздохнул Гейб. – Ну и куда ты отправилась погулять, сестренка?
– Я доехала на автобусе до канала, побродила по Французскому кварталу… Там с утра так тихо! Просто чудо… Потом… потом я выпила в «Монде» кофе, немного погуляла по набережной и неожиданно очутилась на пристани. Там, где находятся доки нашей компании.
– На пристани? – Отец явно был шокирован и недоволен. – Приличные девушки в таких местах не гуляют.
– Коул, когда меня увидел, сказал то же самое, – буркнула Реми, заходя в гостиную, выдержанную в охристых и нежно-голубых тонах.
На овальном столе уже был накрыт завтрак на четыре персоны, на мраморном сервировочном столике Реми заметила высокий графин с только что налитым апельсиновым соком. Рядом стояли четыре бокала. Реми выскользнула из-под руки Гейба и потянулась к графину.
– Ага… А я никак не мог понять, почему ты очутилась сегодня в обществе Бьюкенена, – протянул отец, усаживаясь во главе стола.
Реми налила сок в два бокала: один взяла сама, а другой дала брату.
– Да, мы с Коулом немного постояли на берегу и поехали в офис. Он хотел отправить меня домой на такси, – продолжала Реми, тоже собираясь сесть за стол, – но когда мы добрались…
– Нет-нет, ты не сюда села, Реми! – внезапно перебила ее мать. – Это место Гейба.
Реми, словно обжегшись, отдернула руки от резной спинки стула. Перед глазами промелькнула сцена из далекого прошлого. Ей лет семь-восемь. Мать говорит, чтобы она села на другой стул. «Это место Гейба…» А она возмущенно топает ногой и кричит: «Почему он всегда сидит рядом с папой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81