Там Марина с трудом смогла разжечь отсыревшими спичками отсыревшую бумагу, потратив на это минут пять. Но попытки завершились успехом, и девушка просунула в люк сначала руку с горящей бумагой, а потом и голову.
О, черт! Ой, мама родная!.. Она отпрянула назад, вдруг тяжело задышав. Там, в нижней части фюзеляжа Марина в свете импровизированного факела разглядела авиационные бомбы, не иначе. Штук пять или шесть, они держались на кронштейнах, чистенькие, готовые нести смерть даже по прошествии многих лет. Надо поаккуратней с огнем, подумалось девушке. А потом она ужаснулась еще больше, когда вспомнила о стоящих под самолетом парнях. Господи, да если самолет сорвется вниз, бомбы могут взорваться!
Марина решила, что задерживаться здесь не стоит. Потому она с утроившейся осторожностью, потная от напряжения, прокралась к ящикам, чтобы выкинуть их содержимое за борт. Больше делать на самолете было нечего.
Радиостанция.
Марина вспомнила, что Стас говорил о радиостанции. Наверняка она не работает ныне, но девушка посчитала себя обязанной убедиться в этом. Пришлось принять трудное решение: или разобрать завал и проникнуть в кабину, рискуя жизнью всех троих, ведь самолет может упасть, а бомбы на его борту — взорваться; или проверить радиостанцию, и в случае ее функционирования попытаться дать сигнал о помощи. Стиснув зубы до боли, девушка стала аккуратно разбирать завал.
В сторону она откладывала весь тот хлам, прислушиваясь к звукам самолета. Он часто скрипел, слегка покачиваясь на ветвях, должно быть, от ветра, но казался вполне устойчивым. Девушка перебрала уже солидную часть мусора и обломков, даже видела ветровое стекло в кабине пилотов, покрытое мелкой непрозрачной сетью трещинок. И тут в образовавшемся проеме показался автоматный ствол.
За какую-то долю секунды, растянувшуюся в бесконечности, девушка сообразила, что может погибнуть прямо здесь и сейчас. Ее не занимала мысль, откуда взялся ствол автомата, она не беспокоилась о том, в чьих руках этот автомат. Она просто бросилась в сторону.
И вовремя. Едва голова девушки ушла с линии огня, раздалась очередь выстрелов. Уши мгновенно заложило, и кроме звона в них Марина перестала различать другие звуки. В том числе собственный дикий крик. Девушка быстро стала отползать от двери кабины пилотов и что-то лепетала, кричала.
Когда же в проеме на фоне светлого ветрового стекла показалось озабоченное белобрысое лицо мужчины, Марина не выдержала и потеряла сознание.
* * *
Четверо молодых людей и две девушки стояли напротив высокого здания новостройки. Здание завершили всего неделю назад, и теперь там обживали новые офисы крупные и мелкие фирмы города. Двадцать этажей в стиле хай-тек, с обилием хромированных трубок, балкончиков, выступов и парапетов манили к себе, и едва ли можно было удержаться от соблазна покорить всю эту красоту.
— Кто первым окажется на той стороне, тот победил, — сказал один из парней, Серега. Он восседал на своем черт-знает-скольки-сильном японском мотоцикле «Yamaha», держа в руках сверкающий шлем. — Ну, может, кто-нибудь откажется?
Остальные, тоже на мотоциклах, отрицательно кивали головами. Нет, сегодня не откажется никто, ведь сегодняшний день — особенный. Ровно три года назад восемь друзей решили, что жизнь довольно скучна и обыденна, и надо бы ее приукрасить. И приукрасили, став теми, кого называют «ямакаси».
— Ставка сегодня — поход в кино, — напомнил Серега. — Кто проиграет, тот поведет всех смотреть фильм, ну а кто придет первым, тот получит всеобщее уважение!
Все рассмеялись. Смеялись как-то нервно, ведь то, что они задумали, было очень опасным и невероятно сложным. Перед каждым рейдом они знали, что могут прийти к финишу не в том составе, в каком стартовали. Кто-то может сойти с дистанции, сломав кости. А кто-то может даже погибнуть, ведь никакая страховка в паркуре не предусматривается.
Вначале нас было восемь. Теперь — шестеро.
Паркур. Вот как называется новомодное увлечение молодежи во всем мире. Спорт и не спорт. Развлечение и нет. В ряды этих спортсменов могут попасть только физически крепкие, выносливые, проворные и гибкие подростки, не имеющие страха. Вернее, способные контролировать свой страх, дабы он не мешал на дистанции.
— Итак, — Серега вылез из седла, — начнем.
Прозвучала команда на старт, и все шесть человек бросились прямо через проезжую часть к новому зданию. Визг тормозов, сигналы и маты водителей остались позади. Марина отгородила себя от всего мира, сконцентрировавшись лишь на элементах конструкции, стараясь выбрать оптимальный маршрут. Она запрыгнула на ограждение спуска к подземной автостоянке, ухватилась за подоконник второго этажа и подтянулась на руках. Затем, сохраняя инерцию подъема, девушка вцепилась в водосточную трубу, но держалась за нее недолго, потому что знала: водосточные трубы ненадежны и могут оборваться. Лишь секунда понадобилась ей, чтобы отыскать следующую опору — декоративный выступ в вентилируемом фасаде здания. По этому выступу Марина на руках проползла три или четыре метра в сторону, где смогла забросить ногу на подоконник второго этажа. Отсутствие решеток на окнах раздражало, но настоящий ямакаси всегда найдет, за что зацепиться. Потому Марина, не расстраиваясь, собралась и совершила опасный прыжок к развевающемуся на легком ветру флагу, служащему рекламой одной из фирм, расположенных внутри здания. Девушка не знала, выдержит ли материал, но надеялась на лучшее. Материал выдержал, и цепляясь за него, как за веревочную лестницу, Марина добралась до горизонтального флагштока. Используя стену здания, она извернулась и через три секунды уже стояла на флагштоке на уровне четвертого этажа.
Далее предстояло обойти большой выступ, пришлось поломать голову, как это сделать. Где-то рядом ее друзья сейчас были заняты тем же — восхождением на вертикальную стену многоэтажного строения. И каждый рисковал ежесекундно, но продолжал упорно лезть вверх. Ведь паркур — это скорее не спорт даже и не развлечение. Это стиль жизни, образ мышления в каменных джунглях урбанистических мегаполисов. Это попытка уйти от серости дней, от несправедливости людей, от системы и от самого себя. Паркур дает неописуемое состояние свободы, не вседозволенности, а именно свободы. И невероятное наслаждение, приходящее потом, на финише, когда ты осознаешь, какую невозможную работу проделал, как смертельно рисковал, но все же смог.
Я смогу, думала Марина.
Она прыгнула, чтобы зацепиться за проклятый выступ, перегородивший путь наверх, но не достала и едва не свалилась с флагштока. Однако отлично сработавший рефлекс помог ей, и девушка вскоре снова стояла на тонкой металлической трубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
О, черт! Ой, мама родная!.. Она отпрянула назад, вдруг тяжело задышав. Там, в нижней части фюзеляжа Марина в свете импровизированного факела разглядела авиационные бомбы, не иначе. Штук пять или шесть, они держались на кронштейнах, чистенькие, готовые нести смерть даже по прошествии многих лет. Надо поаккуратней с огнем, подумалось девушке. А потом она ужаснулась еще больше, когда вспомнила о стоящих под самолетом парнях. Господи, да если самолет сорвется вниз, бомбы могут взорваться!
Марина решила, что задерживаться здесь не стоит. Потому она с утроившейся осторожностью, потная от напряжения, прокралась к ящикам, чтобы выкинуть их содержимое за борт. Больше делать на самолете было нечего.
Радиостанция.
Марина вспомнила, что Стас говорил о радиостанции. Наверняка она не работает ныне, но девушка посчитала себя обязанной убедиться в этом. Пришлось принять трудное решение: или разобрать завал и проникнуть в кабину, рискуя жизнью всех троих, ведь самолет может упасть, а бомбы на его борту — взорваться; или проверить радиостанцию, и в случае ее функционирования попытаться дать сигнал о помощи. Стиснув зубы до боли, девушка стала аккуратно разбирать завал.
В сторону она откладывала весь тот хлам, прислушиваясь к звукам самолета. Он часто скрипел, слегка покачиваясь на ветвях, должно быть, от ветра, но казался вполне устойчивым. Девушка перебрала уже солидную часть мусора и обломков, даже видела ветровое стекло в кабине пилотов, покрытое мелкой непрозрачной сетью трещинок. И тут в образовавшемся проеме показался автоматный ствол.
За какую-то долю секунды, растянувшуюся в бесконечности, девушка сообразила, что может погибнуть прямо здесь и сейчас. Ее не занимала мысль, откуда взялся ствол автомата, она не беспокоилась о том, в чьих руках этот автомат. Она просто бросилась в сторону.
И вовремя. Едва голова девушки ушла с линии огня, раздалась очередь выстрелов. Уши мгновенно заложило, и кроме звона в них Марина перестала различать другие звуки. В том числе собственный дикий крик. Девушка быстро стала отползать от двери кабины пилотов и что-то лепетала, кричала.
Когда же в проеме на фоне светлого ветрового стекла показалось озабоченное белобрысое лицо мужчины, Марина не выдержала и потеряла сознание.
* * *
Четверо молодых людей и две девушки стояли напротив высокого здания новостройки. Здание завершили всего неделю назад, и теперь там обживали новые офисы крупные и мелкие фирмы города. Двадцать этажей в стиле хай-тек, с обилием хромированных трубок, балкончиков, выступов и парапетов манили к себе, и едва ли можно было удержаться от соблазна покорить всю эту красоту.
— Кто первым окажется на той стороне, тот победил, — сказал один из парней, Серега. Он восседал на своем черт-знает-скольки-сильном японском мотоцикле «Yamaha», держа в руках сверкающий шлем. — Ну, может, кто-нибудь откажется?
Остальные, тоже на мотоциклах, отрицательно кивали головами. Нет, сегодня не откажется никто, ведь сегодняшний день — особенный. Ровно три года назад восемь друзей решили, что жизнь довольно скучна и обыденна, и надо бы ее приукрасить. И приукрасили, став теми, кого называют «ямакаси».
— Ставка сегодня — поход в кино, — напомнил Серега. — Кто проиграет, тот поведет всех смотреть фильм, ну а кто придет первым, тот получит всеобщее уважение!
Все рассмеялись. Смеялись как-то нервно, ведь то, что они задумали, было очень опасным и невероятно сложным. Перед каждым рейдом они знали, что могут прийти к финишу не в том составе, в каком стартовали. Кто-то может сойти с дистанции, сломав кости. А кто-то может даже погибнуть, ведь никакая страховка в паркуре не предусматривается.
Вначале нас было восемь. Теперь — шестеро.
Паркур. Вот как называется новомодное увлечение молодежи во всем мире. Спорт и не спорт. Развлечение и нет. В ряды этих спортсменов могут попасть только физически крепкие, выносливые, проворные и гибкие подростки, не имеющие страха. Вернее, способные контролировать свой страх, дабы он не мешал на дистанции.
— Итак, — Серега вылез из седла, — начнем.
Прозвучала команда на старт, и все шесть человек бросились прямо через проезжую часть к новому зданию. Визг тормозов, сигналы и маты водителей остались позади. Марина отгородила себя от всего мира, сконцентрировавшись лишь на элементах конструкции, стараясь выбрать оптимальный маршрут. Она запрыгнула на ограждение спуска к подземной автостоянке, ухватилась за подоконник второго этажа и подтянулась на руках. Затем, сохраняя инерцию подъема, девушка вцепилась в водосточную трубу, но держалась за нее недолго, потому что знала: водосточные трубы ненадежны и могут оборваться. Лишь секунда понадобилась ей, чтобы отыскать следующую опору — декоративный выступ в вентилируемом фасаде здания. По этому выступу Марина на руках проползла три или четыре метра в сторону, где смогла забросить ногу на подоконник второго этажа. Отсутствие решеток на окнах раздражало, но настоящий ямакаси всегда найдет, за что зацепиться. Потому Марина, не расстраиваясь, собралась и совершила опасный прыжок к развевающемуся на легком ветру флагу, служащему рекламой одной из фирм, расположенных внутри здания. Девушка не знала, выдержит ли материал, но надеялась на лучшее. Материал выдержал, и цепляясь за него, как за веревочную лестницу, Марина добралась до горизонтального флагштока. Используя стену здания, она извернулась и через три секунды уже стояла на флагштоке на уровне четвертого этажа.
Далее предстояло обойти большой выступ, пришлось поломать голову, как это сделать. Где-то рядом ее друзья сейчас были заняты тем же — восхождением на вертикальную стену многоэтажного строения. И каждый рисковал ежесекундно, но продолжал упорно лезть вверх. Ведь паркур — это скорее не спорт даже и не развлечение. Это стиль жизни, образ мышления в каменных джунглях урбанистических мегаполисов. Это попытка уйти от серости дней, от несправедливости людей, от системы и от самого себя. Паркур дает неописуемое состояние свободы, не вседозволенности, а именно свободы. И невероятное наслаждение, приходящее потом, на финише, когда ты осознаешь, какую невозможную работу проделал, как смертельно рисковал, но все же смог.
Я смогу, думала Марина.
Она прыгнула, чтобы зацепиться за проклятый выступ, перегородивший путь наверх, но не достала и едва не свалилась с флагштока. Однако отлично сработавший рефлекс помог ей, и девушка вскоре снова стояла на тонкой металлической трубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114