А вот и фотография дочки. Она пошла в тебя, но, надо признать, гораздо симпатичнее, чем ты. Она настоящая красавица, королева школьного выпускного бала и очень умна. Она уже поступила в колледж, но так и не нашла себе парня. И это хорошо, пускай конфетка останется неразвернутой подольше.
Ты переводишь взгляд с фотографий на любимого пса, спящего между тобой и камином. Верная псина уже не первый год сопровождает тебя на охоте, приносит по утрам почту и так нежно ласкается, стараясь облизать тебя мокрым языком, что ты постоянно смеешься при этом.
А по телевизору сейчас начнется отличный фильм. Ты видел его уже не раз, но фильм действительно отличный, так что тебе ничуть не противно смотреть его вновь и вновь. Он напоминает о былых годах, о событиях давно минувших дней, и все эти события, ситуации и происшествия приятны, теплы и веселы. Вот, сейчас пройдет рекламный ролик, затем милая девушка расскажет о погоде на завтрашний день, и на основании прогноза ты решишь, стоит ли завтра заводить машину и ехать в гости к сыну, чтобы побыть с внуком, или лучше переждать непогоду. Завтра, к тому же, обещала навестить дочка — в том случае, если погода не позволит ехать в соседний город. Ведь дочь сейчас близко, на другом конце квартала, отмечает день рождения своей лучшей подруги.
Рядом с креслом стоит небольшой столик из стекла и дуба. Ты протягиваешь руку и берешь кружку горячего кофе, крепкого и сладкого, со сливками — то что ты любишь. Ты делаешь глоток, теплая жидкость попадает внутрь, и оттого еще приятнее, еще душевнее становится. Бормочет реклама, воет за окном вьюга, а ты наслаждаешься моментом. Ставишь кружку на столик, достаешь из лежащей там же пачки сигарету, раскуриваешь. Голубой дымок поднимается к потолку, медленно расползается по гостиной, а ты разгоняешь его струйкой дыма серого — с удовольствием выдыхаешь аромат, расслабляешься еще больше. Пес дернул ухом, проворчал что-то во сне; наверное, ему приснилось нечто хорошее.
Скоро вернется любимая жена. Она сейчас на вечерних курсах по вязанию. Хочет научиться на старость лет вязать свитера, что ж, пускай. Ты никогда ни в чем не отказывал ей, и потому она любит тебя до сих пор. А ты любишь ее, любишь глубокой и полновесной любовью, точно такой же, как и много лет назад, когда украдкой целовались вы за амбаром.
Реклама кончилась. Начался один из любимых тобой фильмов. Ты предвкушаешь приятный просмотр, и тут вспоминаешь, что на кухне есть приготовленные женой круассаны с джемом. Что может быть лучше, чем посмотреть хороший фильм и пожевать чего-нибудь вкусненького? Ты кладешь сигарету на край пепельницы, делаешь глоток кофе и встаешь. Пес опять проворчал что-то во сне, но не услышал, как ты поднялся. В мягкий тапочках по ворсистому ковру ты направляешься на кухню. Сначала проходишь в коридор, соединяющий все комнаты на первом этаже, где на стенах висят красивые бра, а в одном из углов стоит подаренный сыном декоративный напольный светильник в образе уличного фонаря, но гораздо красивее. Ты идешь по коридору, предвкушая круассаны, фильм, кофе, сигарету, вернувшуюся с вечерних курсов жену, приехавшую в гости дочку, дурачество с внуком, как вдруг…
Бац!
В груди что-то ломается, взрывается, скрежещет. Острая боль, будто от сквозного ранения плохо обработанным копьем, разрывает твою грудь в левой части. Ты мгновенно бледнеешь, тихо стонешь и заваливаешься набок. Ты не дурак и не столь наивен, чтобы не знать, что происходит. Ты понимаешь: наступил сердечный приступ. Смертельный приступ. Хватаешься за напольный светильник, и он падает, разбивая плафон. В грохоте, пока осколки стекла еще летят в твое лицо, ты ясно осознаешь приближение смерти. Ты ТОЧНО знаешь, что она наступила, ты ТОЧНО знаешь, что тебе не выкарабкаться. Ты уже видишь непроницаемую мглу, в которой не будет ни сына, ни внука, ни дочери, ни жены с вечерними курсами, ни сигареты с кофе, ни круассанов и отличного фильма. Там не будет даже тебя. Ты осознаешь, что больше не увидишь жену, что не успел попрощаться ни с нею, ни с детьми, ни даже с соседом, который задолжал тебе снегоуборочную лопату. Впрочем, на соседа тебе плевать. Последний раз в жизни тебя обволакивает чувство огромной скорби и печали, ведь тебе больше не видать тех, кого ты так любишь, тебе больше не видать того, что тебе всю твою жизнь было так важно, что стояло на первом месте и заставляло идти вперед, прорываясь через любые трудности. На несколько секунд ты погружаешься не в просмотр своей жизни в перемотке, нет, а в неописуемую, необъятную печаль, границ которой уже не увидишь даже. Ты не встретишь жену ласковым поцелуем, не ощутишь аромата ее духов, не пригласишь досмотреть фильм вместе. Ты не увидишь свою дочку, чуткую и воздушную. Ты не покачаешь на коленях шалуна-внука и не пожмешь мужественную руку сына. Всего этого ты уже не сделаешь никогда, как бы ты ни хотел обратного.
Все, конец. Тушите свечи, господа. Волшебство под названием жизнь окончилось. Далее — небытие в самом наиглубочайшем понятии этого философского слова. Дальше — смерть.
Ты лежишь на холодном паркете коридора, так и не дойдя до круассанов. Несколько секунд ты в ужасе переживаешь неописуемое несчастье об утрате всего, чем жил. Ты точно знаешь, что такого горя, такого сожаления еще никогда не испытывал. Смерть пришла внезапно, налетела из-за угла коридора, поразила в сердце и завалила на пол. Смерть мгновенно победила тебя, и теперь тебя не станет. Не станет всего через секунду, и эту секунду ты в огромной скорби пытаешься посвятить созерцанию образов любимых тобой людей. А единственной сознательной мыслью, что посетила твою голову в момент сердечного приступа и до самой смерти, стала: «Какого черта я не бросил курить двадцать лет назад?!»
Конец. Темнота растворяется в тебе, а ты растворяешься в темноте.
Джон передернул плечами. Нет, он не хотел бы такой кончины. Только не такой. Повернув к Марине бледное лицо, капитан попросил:
— Будьте добры, достаньте мне сигарету.
Девушка выполнила просьбу, и Джон закурил. Он был рад, что последние дни перед смертью пробыл на острове. Он отвык от большой земли со всеми ее прелестями, которые было бы так жалко потерять. Он пережил ужасы, которые отгородили его от прошлого, от всего прошлого, от всего мира. По сути, ему нечего стало терять. У него не было жены, которая пришла бы с вечерних курсов и обнаружила распростертое на паркете коридора мертвое тело мужа в россыпи стеклянных осколков. У него не было дочери, которая тем же вечером прибежала бы в слезах от подружки, красная от вьюги, в мгновение ока сменившая веселую пирушку на необходимость немедленно осознать смерть отца. У него не было сына, который приехал бы ночью бледный и суровый, готовый на любые траты по случаю намечающихся похорон, держащий себя как всегда в руках, но на деле рыдающий глубоко в душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Ты переводишь взгляд с фотографий на любимого пса, спящего между тобой и камином. Верная псина уже не первый год сопровождает тебя на охоте, приносит по утрам почту и так нежно ласкается, стараясь облизать тебя мокрым языком, что ты постоянно смеешься при этом.
А по телевизору сейчас начнется отличный фильм. Ты видел его уже не раз, но фильм действительно отличный, так что тебе ничуть не противно смотреть его вновь и вновь. Он напоминает о былых годах, о событиях давно минувших дней, и все эти события, ситуации и происшествия приятны, теплы и веселы. Вот, сейчас пройдет рекламный ролик, затем милая девушка расскажет о погоде на завтрашний день, и на основании прогноза ты решишь, стоит ли завтра заводить машину и ехать в гости к сыну, чтобы побыть с внуком, или лучше переждать непогоду. Завтра, к тому же, обещала навестить дочка — в том случае, если погода не позволит ехать в соседний город. Ведь дочь сейчас близко, на другом конце квартала, отмечает день рождения своей лучшей подруги.
Рядом с креслом стоит небольшой столик из стекла и дуба. Ты протягиваешь руку и берешь кружку горячего кофе, крепкого и сладкого, со сливками — то что ты любишь. Ты делаешь глоток, теплая жидкость попадает внутрь, и оттого еще приятнее, еще душевнее становится. Бормочет реклама, воет за окном вьюга, а ты наслаждаешься моментом. Ставишь кружку на столик, достаешь из лежащей там же пачки сигарету, раскуриваешь. Голубой дымок поднимается к потолку, медленно расползается по гостиной, а ты разгоняешь его струйкой дыма серого — с удовольствием выдыхаешь аромат, расслабляешься еще больше. Пес дернул ухом, проворчал что-то во сне; наверное, ему приснилось нечто хорошее.
Скоро вернется любимая жена. Она сейчас на вечерних курсах по вязанию. Хочет научиться на старость лет вязать свитера, что ж, пускай. Ты никогда ни в чем не отказывал ей, и потому она любит тебя до сих пор. А ты любишь ее, любишь глубокой и полновесной любовью, точно такой же, как и много лет назад, когда украдкой целовались вы за амбаром.
Реклама кончилась. Начался один из любимых тобой фильмов. Ты предвкушаешь приятный просмотр, и тут вспоминаешь, что на кухне есть приготовленные женой круассаны с джемом. Что может быть лучше, чем посмотреть хороший фильм и пожевать чего-нибудь вкусненького? Ты кладешь сигарету на край пепельницы, делаешь глоток кофе и встаешь. Пес опять проворчал что-то во сне, но не услышал, как ты поднялся. В мягкий тапочках по ворсистому ковру ты направляешься на кухню. Сначала проходишь в коридор, соединяющий все комнаты на первом этаже, где на стенах висят красивые бра, а в одном из углов стоит подаренный сыном декоративный напольный светильник в образе уличного фонаря, но гораздо красивее. Ты идешь по коридору, предвкушая круассаны, фильм, кофе, сигарету, вернувшуюся с вечерних курсов жену, приехавшую в гости дочку, дурачество с внуком, как вдруг…
Бац!
В груди что-то ломается, взрывается, скрежещет. Острая боль, будто от сквозного ранения плохо обработанным копьем, разрывает твою грудь в левой части. Ты мгновенно бледнеешь, тихо стонешь и заваливаешься набок. Ты не дурак и не столь наивен, чтобы не знать, что происходит. Ты понимаешь: наступил сердечный приступ. Смертельный приступ. Хватаешься за напольный светильник, и он падает, разбивая плафон. В грохоте, пока осколки стекла еще летят в твое лицо, ты ясно осознаешь приближение смерти. Ты ТОЧНО знаешь, что она наступила, ты ТОЧНО знаешь, что тебе не выкарабкаться. Ты уже видишь непроницаемую мглу, в которой не будет ни сына, ни внука, ни дочери, ни жены с вечерними курсами, ни сигареты с кофе, ни круассанов и отличного фильма. Там не будет даже тебя. Ты осознаешь, что больше не увидишь жену, что не успел попрощаться ни с нею, ни с детьми, ни даже с соседом, который задолжал тебе снегоуборочную лопату. Впрочем, на соседа тебе плевать. Последний раз в жизни тебя обволакивает чувство огромной скорби и печали, ведь тебе больше не видать тех, кого ты так любишь, тебе больше не видать того, что тебе всю твою жизнь было так важно, что стояло на первом месте и заставляло идти вперед, прорываясь через любые трудности. На несколько секунд ты погружаешься не в просмотр своей жизни в перемотке, нет, а в неописуемую, необъятную печаль, границ которой уже не увидишь даже. Ты не встретишь жену ласковым поцелуем, не ощутишь аромата ее духов, не пригласишь досмотреть фильм вместе. Ты не увидишь свою дочку, чуткую и воздушную. Ты не покачаешь на коленях шалуна-внука и не пожмешь мужественную руку сына. Всего этого ты уже не сделаешь никогда, как бы ты ни хотел обратного.
Все, конец. Тушите свечи, господа. Волшебство под названием жизнь окончилось. Далее — небытие в самом наиглубочайшем понятии этого философского слова. Дальше — смерть.
Ты лежишь на холодном паркете коридора, так и не дойдя до круассанов. Несколько секунд ты в ужасе переживаешь неописуемое несчастье об утрате всего, чем жил. Ты точно знаешь, что такого горя, такого сожаления еще никогда не испытывал. Смерть пришла внезапно, налетела из-за угла коридора, поразила в сердце и завалила на пол. Смерть мгновенно победила тебя, и теперь тебя не станет. Не станет всего через секунду, и эту секунду ты в огромной скорби пытаешься посвятить созерцанию образов любимых тобой людей. А единственной сознательной мыслью, что посетила твою голову в момент сердечного приступа и до самой смерти, стала: «Какого черта я не бросил курить двадцать лет назад?!»
Конец. Темнота растворяется в тебе, а ты растворяешься в темноте.
Джон передернул плечами. Нет, он не хотел бы такой кончины. Только не такой. Повернув к Марине бледное лицо, капитан попросил:
— Будьте добры, достаньте мне сигарету.
Девушка выполнила просьбу, и Джон закурил. Он был рад, что последние дни перед смертью пробыл на острове. Он отвык от большой земли со всеми ее прелестями, которые было бы так жалко потерять. Он пережил ужасы, которые отгородили его от прошлого, от всего прошлого, от всего мира. По сути, ему нечего стало терять. У него не было жены, которая пришла бы с вечерних курсов и обнаружила распростертое на паркете коридора мертвое тело мужа в россыпи стеклянных осколков. У него не было дочери, которая тем же вечером прибежала бы в слезах от подружки, красная от вьюги, в мгновение ока сменившая веселую пирушку на необходимость немедленно осознать смерть отца. У него не было сына, который приехал бы ночью бледный и суровый, готовый на любые траты по случаю намечающихся похорон, держащий себя как всегда в руках, но на деле рыдающий глубоко в душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114