Месяц, а то и несколько месяцев. А может и весь год.
Вдруг закрытые доселе глаза убитого широко распахнулись. Едва это произошло, Джон вскрикнул.
Матерь Божья! Что с его глазами?!
Мужчина молниеносно вскочил на ноги, не сводя страшного взгляда с капитана. Страшного потому, что его глаза были совершенно черны, как глубокие норы. Будто темные зрачки, у нормального человека не превышающие нескольких миллиметров в диаметре, здесь раскрылись на несколько сантиметров. Или вовсе отсутствовали.
Но глаза, сами глаза были на месте — Джон понял это, когда заметил отразившееся в них пламя второго выстрела.
Человек снова свалился в песок. На этот раз пуля угодила ему точно в лоб.
Джона Карчера затрясло. Никогда прежде он не видал столь отвратительных, столь пугающих глаз. Он не мог приложить ума, что явилось причиной такого изменения в их внешнем виде, но теорию невероятно расширившихся зрачков отбросил. Не могут зрачки так расширяться. Значит, у этого явно больного человека белки и роговые оболочки глаз отчего-то приобрели черный, смолянистый цвет. Заплыли нефтью, черт возьми…
Джон не хотел приближаться к трупу, ТЕПЕРЬ-ТО ТОЧНО трупу, ведь пуля раскроила ему череп. Что делать дальше, капитан не имел понятия. Его беспокоил, очень беспокоил внешний вид мужчины, подхватившего какую-то заразу. В тропиках и субтропиках заразы полно, человек неподготовленный может умереть даже от укуса комара. Но этот тип болен не малярией или желтой лихорадкой. Он болен чумой, если не хуже.
Едва в голове всплыло слово «чума», Джон отошел в сторону. В груди бешено колотилось сердце, в голове царил сумбур. Все еще по спине носились табуны мурашек, а тело трясло как при ознобе. Почему-то захотелось вооружиться получше, и капитан взял в руки найденный в бомбардировщике автомат. Он тревожно огляделся, нет ли кого-нибудь поблизости, кто может внезапно наброситься на здорового пока еще человека. Но больше на пляже никого не было.
Однако капитан по-прежнему не оставался один. Тот мужчина, которого он застрелил дважды, издал хриплый звук и стал подниматься. Теперь Джон не ждал, пока мужчина бросится на него, и открыл огонь из автомата. Очередь сухих хлопков и полыхнувшее пламя доказали: оружие боеспособно и в отличном состоянии. Незнакомец повалился с ног, но умирать не собирался. Он прохрипел что-то еще и пополз по направлению к капитану. Да когда ты уже помрешь, дьявольское отродье! Капитан дал еще одну очередь. Несколько пуль прошили голову мужчины и даже вырвали солидную часть мозга вместе с костями черепа, но тот и не думал умирать! Он утратил прыть и скорость, он едва полз к капитану, но все же ПОЛЗ!
— Умри ты, наконец, тварь! — воскликнул Джон вне себя от ужаса. — Подохни!
Третья очередь разметала голову мужчины на капли черной плоти и ошметки сгнивших мозгов. Больше невероятно живучий противник не издал ни звука, не шевелился и вообще казался мертвым. Теперь-то он точно мертв.
Джон на негнущихся ногах с великой осторожностью подошел к трупу. Все его существо кричало, рвало и метало, подстегивая капитана немедленно броситься сломя голову подальше от не желавшего умирать человека, но Джон попытался взять себя в руки. Он опустошил магазин автомата, прострелив труп еще раз. Затем быстро перезарядил оружие, отошел к разложенному костру и поджег его.
В ту ночь Джон не смог сомкнуть глаз, как и в ночь следующую. Наутро, когда все запасы древесины прогорели, а на горизонте так и не появилось ни одного судна, Джон нашел в себе смелость осмотреть труп. Крайне брезгливо он обходил мертвеца по кругу, разглядывал черные, но сухие язвы на его щеках, на руках, на прочих частях тела. Кое-где у трупа отсутствовали большие куски плоти, будто нечто откусило их. Ногти на пальцах рук и пальцах босых ног были полностью черны и длинны, что могло свидетельствовать о давнем пребывании этого бедняги на острове, а еще о том, что он точно заражен чем-то очень опасным. С наступлением дня Джон чувствовал себя лучше и теперь мыслил более разумно. Например, он знал, что человек в состоянии шока может довольно долго прожить после получения сильных ранений, никак не совместимых с жизнью. Так, солдаты во время боя, случайно подорвавшиеся на мине, продолжали ползти несколько минут даже без ног и таза, но ни медицина, ни биология этого объяснить не могут. Точно так же человеческий организм может определенное время функционировать без мозга (например, когда этот мозг ему вышибают автоматной очередью вместе с частью головы), что подтверждено несколькими поразительными фактами: в Европе, например, был рожден малыш, нормально проживший несколько месяцев, с поведением ничуть не отличным от того поведения, какое характерно для младенцев. И только когда он по неизвестной причине умер, а тело его подвергли вскрытию, растерявшиеся медики обнаружили полное отсутствие головного мозга у малыша. Вместо мозга там плескалось две-три сотни миллилитров жидкости. А во время Второй Мировой войны некоторые солдаты на поле боя лишались своих голов: начисто срезало осколками от взрывов. И безголовыми они продолжали бежать и даже стрелять.
Так что майор считал вполне возможным сохранение некоторых двигательных функций у смертельно раненого человека. А если принять во внимание то, что этот человек заражен чем-то…
Он умер или нет? Как ни старался Джон не задавать себе этот вопрос, он все равно крутился в сознании и не позволял окончательно успокоиться. Ночное происшествие произвело на пилота крайне отрицательное впечатление, вызвало массу вопросов без очевидных ответов. Например, один ли на этом острове зараженный, или их несколько? Если несколько, то Джон в любую минуту рисковал столкнуться с остальными, чего очень не хотел. Также висел в воздухе вопрос о заразности, если, конечно, убитый действительно был заражен, а не мертв изначально и поднят на ноги силой дьявола. На всякий случай Джон решил сжечь тело покойного, для чего собрал новую кучу хвороста в лесу, набросал прямо поверх трупа и запалил. Чтобы тело прогорело хорошо, майор жег над ним хворост почти полдня, и только когда осталась лишь куча обугленных костей, успокоился и позволил себе отдохнуть.
Но над океаном не летел самолет, а в океане не плыл корабль. Джон оставался один на один со странным островом и имел очень много шансов провести здесь еще одну ночь. Потому он, хоть и испытывал страх, углубился в джунгли, пополнил свой запас воды, набрал диких плодов и топливо для нового огненного маяка. Вечером он отыскал несколько банановых деревьев и нарвал бананов, которые вместе с консервами стали основной пищей капитана на несколько последующих дней.
Джон Карчер разжигал большой костер на северном пляже острова каждую ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Вдруг закрытые доселе глаза убитого широко распахнулись. Едва это произошло, Джон вскрикнул.
Матерь Божья! Что с его глазами?!
Мужчина молниеносно вскочил на ноги, не сводя страшного взгляда с капитана. Страшного потому, что его глаза были совершенно черны, как глубокие норы. Будто темные зрачки, у нормального человека не превышающие нескольких миллиметров в диаметре, здесь раскрылись на несколько сантиметров. Или вовсе отсутствовали.
Но глаза, сами глаза были на месте — Джон понял это, когда заметил отразившееся в них пламя второго выстрела.
Человек снова свалился в песок. На этот раз пуля угодила ему точно в лоб.
Джона Карчера затрясло. Никогда прежде он не видал столь отвратительных, столь пугающих глаз. Он не мог приложить ума, что явилось причиной такого изменения в их внешнем виде, но теорию невероятно расширившихся зрачков отбросил. Не могут зрачки так расширяться. Значит, у этого явно больного человека белки и роговые оболочки глаз отчего-то приобрели черный, смолянистый цвет. Заплыли нефтью, черт возьми…
Джон не хотел приближаться к трупу, ТЕПЕРЬ-ТО ТОЧНО трупу, ведь пуля раскроила ему череп. Что делать дальше, капитан не имел понятия. Его беспокоил, очень беспокоил внешний вид мужчины, подхватившего какую-то заразу. В тропиках и субтропиках заразы полно, человек неподготовленный может умереть даже от укуса комара. Но этот тип болен не малярией или желтой лихорадкой. Он болен чумой, если не хуже.
Едва в голове всплыло слово «чума», Джон отошел в сторону. В груди бешено колотилось сердце, в голове царил сумбур. Все еще по спине носились табуны мурашек, а тело трясло как при ознобе. Почему-то захотелось вооружиться получше, и капитан взял в руки найденный в бомбардировщике автомат. Он тревожно огляделся, нет ли кого-нибудь поблизости, кто может внезапно наброситься на здорового пока еще человека. Но больше на пляже никого не было.
Однако капитан по-прежнему не оставался один. Тот мужчина, которого он застрелил дважды, издал хриплый звук и стал подниматься. Теперь Джон не ждал, пока мужчина бросится на него, и открыл огонь из автомата. Очередь сухих хлопков и полыхнувшее пламя доказали: оружие боеспособно и в отличном состоянии. Незнакомец повалился с ног, но умирать не собирался. Он прохрипел что-то еще и пополз по направлению к капитану. Да когда ты уже помрешь, дьявольское отродье! Капитан дал еще одну очередь. Несколько пуль прошили голову мужчины и даже вырвали солидную часть мозга вместе с костями черепа, но тот и не думал умирать! Он утратил прыть и скорость, он едва полз к капитану, но все же ПОЛЗ!
— Умри ты, наконец, тварь! — воскликнул Джон вне себя от ужаса. — Подохни!
Третья очередь разметала голову мужчины на капли черной плоти и ошметки сгнивших мозгов. Больше невероятно живучий противник не издал ни звука, не шевелился и вообще казался мертвым. Теперь-то он точно мертв.
Джон на негнущихся ногах с великой осторожностью подошел к трупу. Все его существо кричало, рвало и метало, подстегивая капитана немедленно броситься сломя голову подальше от не желавшего умирать человека, но Джон попытался взять себя в руки. Он опустошил магазин автомата, прострелив труп еще раз. Затем быстро перезарядил оружие, отошел к разложенному костру и поджег его.
В ту ночь Джон не смог сомкнуть глаз, как и в ночь следующую. Наутро, когда все запасы древесины прогорели, а на горизонте так и не появилось ни одного судна, Джон нашел в себе смелость осмотреть труп. Крайне брезгливо он обходил мертвеца по кругу, разглядывал черные, но сухие язвы на его щеках, на руках, на прочих частях тела. Кое-где у трупа отсутствовали большие куски плоти, будто нечто откусило их. Ногти на пальцах рук и пальцах босых ног были полностью черны и длинны, что могло свидетельствовать о давнем пребывании этого бедняги на острове, а еще о том, что он точно заражен чем-то очень опасным. С наступлением дня Джон чувствовал себя лучше и теперь мыслил более разумно. Например, он знал, что человек в состоянии шока может довольно долго прожить после получения сильных ранений, никак не совместимых с жизнью. Так, солдаты во время боя, случайно подорвавшиеся на мине, продолжали ползти несколько минут даже без ног и таза, но ни медицина, ни биология этого объяснить не могут. Точно так же человеческий организм может определенное время функционировать без мозга (например, когда этот мозг ему вышибают автоматной очередью вместе с частью головы), что подтверждено несколькими поразительными фактами: в Европе, например, был рожден малыш, нормально проживший несколько месяцев, с поведением ничуть не отличным от того поведения, какое характерно для младенцев. И только когда он по неизвестной причине умер, а тело его подвергли вскрытию, растерявшиеся медики обнаружили полное отсутствие головного мозга у малыша. Вместо мозга там плескалось две-три сотни миллилитров жидкости. А во время Второй Мировой войны некоторые солдаты на поле боя лишались своих голов: начисто срезало осколками от взрывов. И безголовыми они продолжали бежать и даже стрелять.
Так что майор считал вполне возможным сохранение некоторых двигательных функций у смертельно раненого человека. А если принять во внимание то, что этот человек заражен чем-то…
Он умер или нет? Как ни старался Джон не задавать себе этот вопрос, он все равно крутился в сознании и не позволял окончательно успокоиться. Ночное происшествие произвело на пилота крайне отрицательное впечатление, вызвало массу вопросов без очевидных ответов. Например, один ли на этом острове зараженный, или их несколько? Если несколько, то Джон в любую минуту рисковал столкнуться с остальными, чего очень не хотел. Также висел в воздухе вопрос о заразности, если, конечно, убитый действительно был заражен, а не мертв изначально и поднят на ноги силой дьявола. На всякий случай Джон решил сжечь тело покойного, для чего собрал новую кучу хвороста в лесу, набросал прямо поверх трупа и запалил. Чтобы тело прогорело хорошо, майор жег над ним хворост почти полдня, и только когда осталась лишь куча обугленных костей, успокоился и позволил себе отдохнуть.
Но над океаном не летел самолет, а в океане не плыл корабль. Джон оставался один на один со странным островом и имел очень много шансов провести здесь еще одну ночь. Потому он, хоть и испытывал страх, углубился в джунгли, пополнил свой запас воды, набрал диких плодов и топливо для нового огненного маяка. Вечером он отыскал несколько банановых деревьев и нарвал бананов, которые вместе с консервами стали основной пищей капитана на несколько последующих дней.
Джон Карчер разжигал большой костер на северном пляже острова каждую ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114