У него не было собаки, осторожно обнюхавшей бы неживое тело и заскулившей от горя. У него не было соседа, так и не вернувшего лопату, но честно прибывшего в день похорон на кладбище с траурным видом. У него не было теплого пледа, мягкого кресла, стеклянного столика, недокуренной сигареты, сладкого кофе, начавшегося фильма, свежих круассанов, красивого светильника.
У него не было ничего. Потому смерть не показалась ему чем-то плохим.
Хотя я не прав, усмехнулся про себя Джон Карчер, сигарета у меня все ж есть…
Джон последний раз затянулся и почувствовал, что момент пришел.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ. ЧИСТИЛИЩЕ
Марина
Разговор с капитаном утих сам собой. Тот упорно отстаивал свою точку зрения, обнажая свою расистскую и даже фашистскую натуру, отчего Марине становилось противно. Она украдкой посматривала на Джона, ведь он с самого пляжа выглядел очень плохо. Будто подхватил какую-то болезнь. Марина спросила, хорошо ли чувствует себя капитан, и тот заверил, что все отлично.
Эти американцы, они всегда говорят, что дела отлично, даже тогда, когда дела из рук вон плохо. Такова их природа, этих несчастных американцев. Они обложили себя со всех сторон законами-свободами, а теперь не знают, как выбраться из созданного самими собой капкана. Странная нация, сама не понявшая, как стала первой нацией в мире. Нация сугубых индивидуальностей, оградившаяся от внешнего мира непроницаемой стеной законодательства, стеной Закона. Они хотели бы и природу заключить в строгие рамки Конституции, но пока не знают, как это сделать. Американцы, свято верящие в свободу и букву закона, а уж потом верящие в Бога и его святых. Американцы, наивно полагающие, что одержали верх во Второй Мировой войне с незначительной помощью союзников. Американцы, голосующие за терминатора, потому что терминатор — это круто, черт возьми. Американцы, для которых Я — основа бытия и государства, а общество — лишь конгломерат множества Я. Американцы, управляемые горсткой бизнес-магнатов Израиля.
Хорошие вы люди, подумалось Марине. Но дураки…
Вдруг Джон Карчер странно засипел и сложился пополам. Сигарета из его рук упала на мокрую траву и тут же потухла.
— Эй, что с вами? — испугалась Марина.
Тут же медитировавший доселе Стас обратил внимание на внезапный приступ капитана и также забеспокоился.
— Эй, дружище, ты чего? — нагнулся он к лицу Джона. — Ты чего, Джонни?
Выкарабкался из дремы и Игорь. Он проморгался, оценил обстановку, затем нахмурился:
— Может, съел что-нибудь ядовитое? — предположил парень.
Но Марина по-настоящему испугалась за жизнь Джона. Ведь что бы с ним ни произошло, лечить его в условиях диких джунглей не сможет никто. А капитан закричал, закричал громко и совершенно не по-человечески, хватаясь то за живот, но за голову. Крик его был долог и постепенно перерастал в громкое бульканье. Окруженный обеспокоенными спутниками, он покатился под дождем в кусты.
— Да чтоб тебя! — кричал Игорь, не сильно-то желая продираться в заросли кустарника.
Но все это происходило недолго. Внезапно капитан, корчившийся и испускавший нечленораздельные звуки, утих и совершенно замер. Мокнущие люди переглянулись.
— Он умер?
— От чего ему умирать-то? Только что был здоров как огурец, — почти удивился Игорь. — Давайте-ка пульс пощупаем.
Но подойти к телу он не успел. Капитан вдруг изогнулся дугой, затем быстро вскочил на ноги и замер в каких-то сантиметрах от Марины. Глаза Джона были обращены к девушке, но смотрели как-то странно, мимо нее, сквозь нее, в неведомую даль. Лицо же не отражало ни единой мысли, даже гримаса боли сошла с него.
Вдруг Марина стала свидетельницей страшной метаморфозы. Белки глаз капитана быстро покрылись сетью крупных и мелких сосудиков, налились кровью и стали алыми. Одновременно с этим зрачки капитана расширялись, пока радужная оболочка не исчезла вовсе. Уже в этом виде глаза приобрели страшное выражение, никак не подходящее образу человека. А в следующую секунду будто тьма стала расползаться из ненормально увеличившегося зрачка, и глаза полностью затянуло черным.
«Королева…»
Марина завизжала. Она испытывала такой ужас, что не в состоянии была пошевелиться. Будто загипнотизированный удавом кролик, Марина смотрела в черные дыры глаз и рисковала свалиться без сознания. Очевидно, Стас понял, что девушке угрожает опасность, исходящая от Джона Карчера, ведь молодой человек тоже стал свидетелем видоизменения глаз капитана. Стас среагировал быстро: нанес сильный удар по лицу Джона, разбив себе кулак. Капитан отлетел в кусты, но очень быстро поднялся. Быстро настолько, что это дьявольски не понравилось Игорю.
У него же пистолет! Стас вспомнил, что Джон вооружен, а так как сейчас капитан был явно не в себе, то опасность возросла. Но пистолет был и у Стаса.
— Ну-ка отвали! — приказал Стас, когда оружие оказалось в руках. — Слышишь?
— Стреляй в него! — визжала Марина. Она еще не знала, почему, но чувствовала: Джон перестал быть Джоном Карчером, пилотом истребителя. Теперь он стал чем-то иным. ЧЕМ-ТО иным. — Стреляй в него, пожалуйста!
Но Стас медлил. Он целился в голову капитана, однако не решался выстрелить, ведь всего полминуты назад капитан был нормален. Марина поняла: счет идет на секунды. Сейчас Джон сделает рывок и завалит нерешительного парня, а если это случится… то будет очень плохо для всех.
Марина схватила автомат, который Игорь оставил без присмотра с началом текущего представления. Неумело девушка направила его на капитана и нажала на спуск.
Но выстрелы не прозвучали.
Предохранитель! Как снять с предохранителя?!
Джон бросился вперед с ничего не выражающим, обвисшим лицом. Только глаза его были очень выразительны, и отражалась в них нечеловеческая жажда, нечеловеческий голод, нечеловеческое равнодушие.
Но Джон так и не успел коснуться Стаса. С запрокинувшейся головой капитан отлетел прочь, снова в кусты, где затих. Рядом стоял Игорь. В его руке дымился пистолет капитана, черный SIG. Вероятно, он успел разоружить Джона в какой-то момент.
Однако Джон минуту спустя, когда молодые люди еще не отошли от шока, снова зашевелился. Марина тряслась крупной дрожью, кажется даже, лопотала что-то, пока Стас не взял из ее рук автомат и не расстрелял Джона в упор.
Он не умер, была уверена Марина. Он все еще не умер до конца. Она ощущала желтоватый туман голода, распространяющийся от тела Джона. И ярко-красные волны лютой ненависти, смешанные с фиолетовыми пульсациями ярости. Летчик внешне был абсолютно мертв, но мертвым он не являлся.
— Кажется, ты его пристрелил, — разглядывая тело, констатировал Игорь.
— Нет, он еще не мертв, — прошептала Марина. — Он…
— Брось, детка, он мертв. Стас пустил в него очередью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
У него не было ничего. Потому смерть не показалась ему чем-то плохим.
Хотя я не прав, усмехнулся про себя Джон Карчер, сигарета у меня все ж есть…
Джон последний раз затянулся и почувствовал, что момент пришел.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ. ЧИСТИЛИЩЕ
Марина
Разговор с капитаном утих сам собой. Тот упорно отстаивал свою точку зрения, обнажая свою расистскую и даже фашистскую натуру, отчего Марине становилось противно. Она украдкой посматривала на Джона, ведь он с самого пляжа выглядел очень плохо. Будто подхватил какую-то болезнь. Марина спросила, хорошо ли чувствует себя капитан, и тот заверил, что все отлично.
Эти американцы, они всегда говорят, что дела отлично, даже тогда, когда дела из рук вон плохо. Такова их природа, этих несчастных американцев. Они обложили себя со всех сторон законами-свободами, а теперь не знают, как выбраться из созданного самими собой капкана. Странная нация, сама не понявшая, как стала первой нацией в мире. Нация сугубых индивидуальностей, оградившаяся от внешнего мира непроницаемой стеной законодательства, стеной Закона. Они хотели бы и природу заключить в строгие рамки Конституции, но пока не знают, как это сделать. Американцы, свято верящие в свободу и букву закона, а уж потом верящие в Бога и его святых. Американцы, наивно полагающие, что одержали верх во Второй Мировой войне с незначительной помощью союзников. Американцы, голосующие за терминатора, потому что терминатор — это круто, черт возьми. Американцы, для которых Я — основа бытия и государства, а общество — лишь конгломерат множества Я. Американцы, управляемые горсткой бизнес-магнатов Израиля.
Хорошие вы люди, подумалось Марине. Но дураки…
Вдруг Джон Карчер странно засипел и сложился пополам. Сигарета из его рук упала на мокрую траву и тут же потухла.
— Эй, что с вами? — испугалась Марина.
Тут же медитировавший доселе Стас обратил внимание на внезапный приступ капитана и также забеспокоился.
— Эй, дружище, ты чего? — нагнулся он к лицу Джона. — Ты чего, Джонни?
Выкарабкался из дремы и Игорь. Он проморгался, оценил обстановку, затем нахмурился:
— Может, съел что-нибудь ядовитое? — предположил парень.
Но Марина по-настоящему испугалась за жизнь Джона. Ведь что бы с ним ни произошло, лечить его в условиях диких джунглей не сможет никто. А капитан закричал, закричал громко и совершенно не по-человечески, хватаясь то за живот, но за голову. Крик его был долог и постепенно перерастал в громкое бульканье. Окруженный обеспокоенными спутниками, он покатился под дождем в кусты.
— Да чтоб тебя! — кричал Игорь, не сильно-то желая продираться в заросли кустарника.
Но все это происходило недолго. Внезапно капитан, корчившийся и испускавший нечленораздельные звуки, утих и совершенно замер. Мокнущие люди переглянулись.
— Он умер?
— От чего ему умирать-то? Только что был здоров как огурец, — почти удивился Игорь. — Давайте-ка пульс пощупаем.
Но подойти к телу он не успел. Капитан вдруг изогнулся дугой, затем быстро вскочил на ноги и замер в каких-то сантиметрах от Марины. Глаза Джона были обращены к девушке, но смотрели как-то странно, мимо нее, сквозь нее, в неведомую даль. Лицо же не отражало ни единой мысли, даже гримаса боли сошла с него.
Вдруг Марина стала свидетельницей страшной метаморфозы. Белки глаз капитана быстро покрылись сетью крупных и мелких сосудиков, налились кровью и стали алыми. Одновременно с этим зрачки капитана расширялись, пока радужная оболочка не исчезла вовсе. Уже в этом виде глаза приобрели страшное выражение, никак не подходящее образу человека. А в следующую секунду будто тьма стала расползаться из ненормально увеличившегося зрачка, и глаза полностью затянуло черным.
«Королева…»
Марина завизжала. Она испытывала такой ужас, что не в состоянии была пошевелиться. Будто загипнотизированный удавом кролик, Марина смотрела в черные дыры глаз и рисковала свалиться без сознания. Очевидно, Стас понял, что девушке угрожает опасность, исходящая от Джона Карчера, ведь молодой человек тоже стал свидетелем видоизменения глаз капитана. Стас среагировал быстро: нанес сильный удар по лицу Джона, разбив себе кулак. Капитан отлетел в кусты, но очень быстро поднялся. Быстро настолько, что это дьявольски не понравилось Игорю.
У него же пистолет! Стас вспомнил, что Джон вооружен, а так как сейчас капитан был явно не в себе, то опасность возросла. Но пистолет был и у Стаса.
— Ну-ка отвали! — приказал Стас, когда оружие оказалось в руках. — Слышишь?
— Стреляй в него! — визжала Марина. Она еще не знала, почему, но чувствовала: Джон перестал быть Джоном Карчером, пилотом истребителя. Теперь он стал чем-то иным. ЧЕМ-ТО иным. — Стреляй в него, пожалуйста!
Но Стас медлил. Он целился в голову капитана, однако не решался выстрелить, ведь всего полминуты назад капитан был нормален. Марина поняла: счет идет на секунды. Сейчас Джон сделает рывок и завалит нерешительного парня, а если это случится… то будет очень плохо для всех.
Марина схватила автомат, который Игорь оставил без присмотра с началом текущего представления. Неумело девушка направила его на капитана и нажала на спуск.
Но выстрелы не прозвучали.
Предохранитель! Как снять с предохранителя?!
Джон бросился вперед с ничего не выражающим, обвисшим лицом. Только глаза его были очень выразительны, и отражалась в них нечеловеческая жажда, нечеловеческий голод, нечеловеческое равнодушие.
Но Джон так и не успел коснуться Стаса. С запрокинувшейся головой капитан отлетел прочь, снова в кусты, где затих. Рядом стоял Игорь. В его руке дымился пистолет капитана, черный SIG. Вероятно, он успел разоружить Джона в какой-то момент.
Однако Джон минуту спустя, когда молодые люди еще не отошли от шока, снова зашевелился. Марина тряслась крупной дрожью, кажется даже, лопотала что-то, пока Стас не взял из ее рук автомат и не расстрелял Джона в упор.
Он не умер, была уверена Марина. Он все еще не умер до конца. Она ощущала желтоватый туман голода, распространяющийся от тела Джона. И ярко-красные волны лютой ненависти, смешанные с фиолетовыми пульсациями ярости. Летчик внешне был абсолютно мертв, но мертвым он не являлся.
— Кажется, ты его пристрелил, — разглядывая тело, констатировал Игорь.
— Нет, он еще не мертв, — прошептала Марина. — Он…
— Брось, детка, он мертв. Стас пустил в него очередью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114