Никаких фотографий былых возлюбленных. Никаких дневников, никаких сувениров себе на память. Ничего, кроме маленьких записных книжек, имена в которых не часто повторялись больше одного-двух раз.
– Когда мне было десять, я жил в Рочествере, Нью-Йорк, и ходил в школу, расположенную в кирпичном здании. Мне хотелось стать богатым и знаменитым. Мне казалось, будто этому можно научиться. Вроде как можно научиться кататься на велосипеде или проплывать всю длину бассейна под водой…
– Если следишь за зубами, моешь голову дважды в неделю и при моем росте весишь не больше ста двадцати фунтов, то для тебя открыты все двери…
– А мне было не выйти из десяти секунд на стометровке и не продраться с мячом сквозь лес рук и но…
– Неплохо научиться готовить и поддерживать чистоту в доме не хуже, чем твоя матушка, да и к материнству необходимо готовиться заранее. А если девушка овладеет этими премудростями, то перед ней открыты все двери.
– А с мозгами у меня было слабовато. Математику я прогуливал и…
– И, конечно, внешность. И улыбка. Улыбайся – и всем покажешься хорошенькой. Потому что все двери означают мужика. Мужа. Доктора или адвоката. Банковские служащие тоже годятся…
– А я ни в чем не мог преуспеть. Я оказался такой посредственностью. Я ненавидел себя до тех пор, пока не понял, что смогу привлекать к себе внимание, подражая некоторым киноактерам…
– Матушка учила меня бальным танцам, учила пению. Фотографии кинозвезд она вырезала и хранила в больших альбомах…
– Вот я и решил, а что если мне…
– Отправиться в Голливуд…
– Край блеска и великолепия…
– Где сны становятся явью…
– В Хуливуд. Страна Оз была сущим захолустьем по сравнению с Хуливудом. Я начал торговать алюминиевой фольгой, чтобы скопить на билет.
– Знакомый фотограф платил мне по двадцать пять долларов в час, когда я позировала в купальном костюме или в нижнем белье.
– Я познакомился с частным сыщиком, который предложил мне поработать сдельно. Надо было сидеть в машине и караулить. Это были шальные деньги.
– А другой фотограф предложил мне пятьдесят в час, если я сниму с себя все. Какого черта, подумала я. Кому-то охота поглазеть на мои буфера, помечтать о моей роще. Какого черта. Сукины дети, Мне было жалко всех.
– Обзавелся лицензией, чтобы зарабатывать регулярно и вносить квартплату.
– Но в порниках, Свистун, я никогда не снималась. Живого секса не делала.
– Провернешь там делишко, потом тут делишко, а тут для тебя и наступит великий перелом.
– Занималась то тем, то этим, лишь бы скоротать время. О Господи, Свистун, я ведь чуть не вляпалась. Чуть не сыграла в порнофильме.
– И так промелькнули пятнадцать лет. А куда, как – я и сам не знаю.
– Так оно всегда и бывает. Когда не ставишь перед собой больших задач.
– Интересно, когда это я перестал дожидаться великого перелома?
– Господи, Свистун, какая паршивая картина.
– По мне, тоже.
– Я хочу сказать: ее крутят чуть ли не каждый день.
Глава двадцать девятая
Дождь лил по-прежнему, но уличных торговцев и сутенеров, велосипедистов и гуляк это больше не отпугивало. Надо было прикупить еды, наркотиков, поторговать собственным и чужим телом. Нельзя же весь век сидеть дома: волка ноги кормят.
В час дня Свистун открыл дверь «Милорда», встал, заслоняя спиной дождевые струи, и пропустил Шилу к ароматному теплу кофейни. Щеки у нее раскраснелись, она смеялась и выглядела сейчас четырнадцатилетней девочкой, завернувшей после домашнего утренника в кондитерскую. Да и у самого Свистуна глаза сияли так, словно он внезапно стал вдвое моложе.
Канаан, сидя в своем углу, изучал меню, которое, впрочем, давно знал наизусть.
Боско, сидя за стойкой, читал подробно прокомментированное издание «Алисы в Стране чудес». Взглянув на вновь вошедших, он сразу же все понял.
– Ты когда-нибудь спишь? – вместо «здрасьте» сказал ему Свистун. – Как ни зайду сюда, неважно, в какое время, ты с книжкой сидишь за стойкой.
– Люди как сонные мухи. Должен же кто-то варить им кофе, – кротко ответил Боско.
Свистун на мгновение закрыл книгу Боско, чтобы посмотреть на название.
– Разве это не для детей?
– Это для отчаявшихся людей, которые ищут душевного здоровья в безумном мире.
– Не подашь ли ты нам в нишу два кофе и две яичницы с ветчиной?
И поглядел Свистун при этом на Шилу так, словно только что заказал улитки с белым вином в Париже у «Максима» и ему хотелось, чтобы она одобрила его выбор.
– И тосты из белого хлеба, – сказала Шила.
– Свежий белый хлеб полезней, – заметил Свистун таким тоном, словно на самом деле сказал: перевернись, я хочу войти в тебя сзади.
– Я подожду в нише.
Шила высвободилась из его рук и через всю кофейню отправилась в дамскую комнату.
Канаан окинул ее оценивающим взглядом.
Боско записал заказ и пробил его в кассовом аппарате. Свистун проводил Шилу взглядом.
– Ну, и что ты на это скажешь? – пробормотал он.
– Скажу, что ты пренебрег моим советом, ответил Боско.
– И в чем же он заключался?
– В том, чтобы ты никуда не ездил.
– А я вот поехал.
Свистун наконец посмотрел на Боско.
– Кто-то умер, – сказал Боско, пристально глядя ему в глаза.
– Да ты просто ясновидящий. Скажи спасибо, что не я.
– Спасибо.
– И что не Шила.
– Спасибо. – Боско зажал книгу между коленями, полез в карман, достал ключи от квартиры и автомобиля Свистуна. – Когда ты вернулся?
– Прошлой ночью.
И где же остановился?
– У себя дома. У меня запасные ключи в цветочном горшке.
– А на чем ты сюда приехал?
– На своей машине. У меня есть запасные ключи.
– Так зачем же ты отдал мне эти?
– На случай, если я не вернусь из Нового Орлеана. Я назначил тебя своим душеприказчиком.
– Полагаю, что слишком поздно предостерегать тебя.
– Какого черта! Что ты хочешь этим сказать?
– Ты спас жизнь даме. Как говорят китайцы, теперь ты в ответе за нее до конца своих дней.
– А может быть, мне это по вкусу, – резковато возразил Свистун.
Боско поднял руку, ладонью вверх, остужая его пыл, и косо усмехнулся.
– А голову ты нашел?
– Полицейские держат ее на льду. Я рассказал им про тело, которое у меня на глазах вылетело из машины.
– Значит, гражданский долг ты выполнил? Свистун, замешкавшись с ответом, бросил взгляд на дверь: не возвращается ли Шила и не может ли она случайно услышать его. Но она еще не вернулась.
– Дело еще не кончилось. Они собирались убить ее в Новом Орлеане. Сначала использовать, а потом убить.
– А как ты это узнал?
– Узнал, потому что обнаружил парочку трупов. Шилу зазвали туда, чтобы использовать в порнофильме. И все началось здесь. В ту ночь, когда Эммет Тиллмэн попал в аварию.
– Тиллмэн?
– Не тот калибр. Тебе что-нибудь говорит такое имя – Уолтер Кейп?
– Говорит, что ты сошел с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75