Когда я вновь взглянул на мальчика, он с восторженным видом перелистывал книгу, и я понял, что это все то же руководство домашнего мастера.
Немного раздраженный, я отвернулся и стал рассматривать плакат, предупреждающий об опасностях при пользовании растворителями. Сзади послышался голос Бориса:
– Мне в самом деле нравится эта книга. В ней показано все.
Он хотел прикинуться, что говорит сам с собой, но поскольку я был в дальнем конце комнаты, ему пришлось ненатурально повысить голос. Я решил не отвечать и продолжал расхаживать между партами.
Через некоторое время Борис опять тяжело вздохнул:
– Мать иной раз так распереживается…
И на этот раз я не почувствовал, что его слова обращены именно ко мне, поэтому не отозвался. Кроме того, когда я наконец к нему обернулся, он притворился, что поглощен книгой. Я переместился в другой конец комнаты и обнаружил на стене большой лист, озаглавленный «Потеряно». Там имелось множество записей разными почерками; отдельные колонки были отведены для даты, названия предмета и имени владельца. Я почему-то заинтересовался этим списком и несколько минут его изучал. Первые записи, вероятно, были сделаны всерьез и касались потерянной ручки, шахматной фигуры, бумажника. Но приблизительно с середины листа шли шуточные записи. Кто-то разыскивал «три миллиона долларов США». Другое сообщение принадлежало «Чингисхану», который потерял «азиатский континент».
– Мне действительно нравится эта книга, – повторил Борис. – В ней показано все.
Внезапно мое терпение лопнуло, я быстро подошел к мальчику и стукнул рукой по столу:
– Послушай, с чего ты прилип к этой книге? Что тебе наговорила твоя мать? Небось, что это замечательный подарок. Так вот, ничего подобного. Она сказала: отличный подарок? Сказала, я долго его выбирал? Да ты посмотри! Посмотри! – Я попытался вытянуть книгу из его рук, но он прикрыл ее и не отпускал. – Это бесполезный старый учебник, который кто-то собирался выбросить на помойку. Думаешь, по такому руководству можно чему-нибудь выучиться?
Я все еще пытался отобрать книгу, но Борис, навалившись всем телом, ее оборонял. Его молчание раздражало меня. Я снова дернул книгу в намерении отнять ее раз и навсегда.
– Послушай, от этого подарка толку ноль. Без палочки. В книгу ничего не вложено: ни мысли, ни любви. Сплошное старье, какую страницу ни открой. А ты вообразил, что это подарок из подарков! Отдай ее мне, отдай!
Вероятно испугавшись, что учебник порвется, Борис внезапно отпустил руки, и учебник оказался у меня – я держал книгу за переплет. Борис по-прежнему не произносил ни звука, и я почувствовал себя круглым дураком. Я взглянул на книгу, которая болталась у меня в руке, и зашвырнул ее в дальний конец комнаты. Она ударилась о парту и свалилась куда-то в тень. Я сразу успокоился и глубоко втянул в себя воздух. Обернувшись к Борису, я увидел, что он сидит в напряженной позе и смотрит в угол, где приземлился учебник. Потом он вскочил и бросился за ним. На полпути его остановил голос Софи, требовательно звавший из коридора:
– Борис, поди сюда на минуту. Всего на минуточку.
Борис заколебался, бросил еще один взгляд в дальний угол комнаты и вышел.
– Борис, – услышал я голос Софи, – пойди спроси дедушку, как он чувствует себя сейчас. И узнай, как ему подошло пальто – не нужны ли переделки. Может, нужна лишняя пуговица? Чтобы подол не хлопал по ногам, когда дедушка будет подолгу стоять на мосту. Пойди и спроси его, но не задерживайся и не веди длинных разговоров. Просто спроси и сразу на выход. Когда я вернулся в коридор, мальчик уже успел исчезнуть за дверью, и я застал знакомую сцену: Софи стояла в напряженной позе и смотрела на дверь; носильщики с озабоченными лицами толпились слегка поодаль. Добавилось только несчастное выражение в глазах Софи, не замеченное мною ранее, и я внеза но ощутил прилив нежности. Я подошел к Софи и нял ее за плечи.
– Трудное время для нас всех, – мягко заметил я. Очень трудное.
Я попытался притянуть ее поближе, но она стр нула мою руку и продолжала разглядывать дверь. Удивленный ее сопротивлением, я сказал раздраженно:
– Послушай, в такое время нам всем нужно поддерживать друг друга.
Софи не отвечала. На пороге комнаты появился Борис.
– Дедушка говорит, что как раз о таком пальто и мечтал и что особенно рад получить его в подарок от мамы.
Софи сердито фыркнула:
– Не нужно ли его подогнать? Почему дедушка не сказал? С минуты на минуту явится врач.
– Он сказал… сказал, пальто ему нравится. Очень нравится.
– Спроси его о нижних пуговицах. Если он собирается часами стоять под ветром на мосту, нужна будет надежная застежка.
Секунду Борис размышлял над ее словами, потом кивнул и направился обратно в уборную.
– Послушай, – сказал я Софи, – ты, кажется, не представляешь, как мне сейчас трудно. Ты понимаешь, что до выступления почти не остается времени? Мне придется отвечать на сложные вопросы о будущем города. Будет работать электронное табло. Понимаешь, что это значит? Тебе хорошо думать о пуговицах и всем таком. А представляешь, как трудно сейчас мне? Софи обратила ко мне рассеянный взор и, казалось, готовилась ответить, но в этот миг появился Борис. На этот раз он очень серьезно глядел в лицо матери, однако ничего не произносил.
– Ну, что он сказал? – спросила Софи.
– Он говорит, пальто ему очень нравится. Говорит, оно напоминает то пальтишко, которое носила в детстве его мать. По цвету похоже. Говорит, на том пальто была картинка с медведем. На пальто, которое носила его мать.
– Подгонять мне пальто или нет? Почему он не ответит прямо? Доктор вот-вот явится!
– Ты, похоже, не понимаешь, – прервал ее я. – Многие люди от меня зависят. Будет электронное табло и все такое. Я должен после каждого ответа выходить к рампе. Это громадная ответственность. Тебе, кажется, невдомек…
Я замолк, услышав голос Густава. Борис тут же повернулся и пошел обратно в уборную. Мы с Софи стояли и ждали, как нам показалось, очень долго. Наконец появился Борис, миновал, не глядя, нас обоих и направился к грузчикам.
– Господа, пожалуйста. – Он сделал приглашающий жест. – Дедушка приглашает вас войти. Он хочет, чтобы вы все сейчас были с ним рядом.
Борис пошел вперед, носильщики, слегка поколебавшись, взволнованно последовали за ним. Проходя мимо нас, некоторые неловко пробормотали два-три сочувственных слова, обращаясь к Софи.
Когда удалился последний носильщик, я заглянул в комнату, но не увидел Густава, скрытого за спинами носильщиков, которые толпились у самой двери. Одновременно заговорили три или четыре голоса. Я намеревался подойти ближе, но Софи внезапно опередила меня и пересекла порог. В комнате началась суета, голоса смолкли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Немного раздраженный, я отвернулся и стал рассматривать плакат, предупреждающий об опасностях при пользовании растворителями. Сзади послышался голос Бориса:
– Мне в самом деле нравится эта книга. В ней показано все.
Он хотел прикинуться, что говорит сам с собой, но поскольку я был в дальнем конце комнаты, ему пришлось ненатурально повысить голос. Я решил не отвечать и продолжал расхаживать между партами.
Через некоторое время Борис опять тяжело вздохнул:
– Мать иной раз так распереживается…
И на этот раз я не почувствовал, что его слова обращены именно ко мне, поэтому не отозвался. Кроме того, когда я наконец к нему обернулся, он притворился, что поглощен книгой. Я переместился в другой конец комнаты и обнаружил на стене большой лист, озаглавленный «Потеряно». Там имелось множество записей разными почерками; отдельные колонки были отведены для даты, названия предмета и имени владельца. Я почему-то заинтересовался этим списком и несколько минут его изучал. Первые записи, вероятно, были сделаны всерьез и касались потерянной ручки, шахматной фигуры, бумажника. Но приблизительно с середины листа шли шуточные записи. Кто-то разыскивал «три миллиона долларов США». Другое сообщение принадлежало «Чингисхану», который потерял «азиатский континент».
– Мне действительно нравится эта книга, – повторил Борис. – В ней показано все.
Внезапно мое терпение лопнуло, я быстро подошел к мальчику и стукнул рукой по столу:
– Послушай, с чего ты прилип к этой книге? Что тебе наговорила твоя мать? Небось, что это замечательный подарок. Так вот, ничего подобного. Она сказала: отличный подарок? Сказала, я долго его выбирал? Да ты посмотри! Посмотри! – Я попытался вытянуть книгу из его рук, но он прикрыл ее и не отпускал. – Это бесполезный старый учебник, который кто-то собирался выбросить на помойку. Думаешь, по такому руководству можно чему-нибудь выучиться?
Я все еще пытался отобрать книгу, но Борис, навалившись всем телом, ее оборонял. Его молчание раздражало меня. Я снова дернул книгу в намерении отнять ее раз и навсегда.
– Послушай, от этого подарка толку ноль. Без палочки. В книгу ничего не вложено: ни мысли, ни любви. Сплошное старье, какую страницу ни открой. А ты вообразил, что это подарок из подарков! Отдай ее мне, отдай!
Вероятно испугавшись, что учебник порвется, Борис внезапно отпустил руки, и учебник оказался у меня – я держал книгу за переплет. Борис по-прежнему не произносил ни звука, и я почувствовал себя круглым дураком. Я взглянул на книгу, которая болталась у меня в руке, и зашвырнул ее в дальний конец комнаты. Она ударилась о парту и свалилась куда-то в тень. Я сразу успокоился и глубоко втянул в себя воздух. Обернувшись к Борису, я увидел, что он сидит в напряженной позе и смотрит в угол, где приземлился учебник. Потом он вскочил и бросился за ним. На полпути его остановил голос Софи, требовательно звавший из коридора:
– Борис, поди сюда на минуту. Всего на минуточку.
Борис заколебался, бросил еще один взгляд в дальний угол комнаты и вышел.
– Борис, – услышал я голос Софи, – пойди спроси дедушку, как он чувствует себя сейчас. И узнай, как ему подошло пальто – не нужны ли переделки. Может, нужна лишняя пуговица? Чтобы подол не хлопал по ногам, когда дедушка будет подолгу стоять на мосту. Пойди и спроси его, но не задерживайся и не веди длинных разговоров. Просто спроси и сразу на выход. Когда я вернулся в коридор, мальчик уже успел исчезнуть за дверью, и я застал знакомую сцену: Софи стояла в напряженной позе и смотрела на дверь; носильщики с озабоченными лицами толпились слегка поодаль. Добавилось только несчастное выражение в глазах Софи, не замеченное мною ранее, и я внеза но ощутил прилив нежности. Я подошел к Софи и нял ее за плечи.
– Трудное время для нас всех, – мягко заметил я. Очень трудное.
Я попытался притянуть ее поближе, но она стр нула мою руку и продолжала разглядывать дверь. Удивленный ее сопротивлением, я сказал раздраженно:
– Послушай, в такое время нам всем нужно поддерживать друг друга.
Софи не отвечала. На пороге комнаты появился Борис.
– Дедушка говорит, что как раз о таком пальто и мечтал и что особенно рад получить его в подарок от мамы.
Софи сердито фыркнула:
– Не нужно ли его подогнать? Почему дедушка не сказал? С минуты на минуту явится врач.
– Он сказал… сказал, пальто ему нравится. Очень нравится.
– Спроси его о нижних пуговицах. Если он собирается часами стоять под ветром на мосту, нужна будет надежная застежка.
Секунду Борис размышлял над ее словами, потом кивнул и направился обратно в уборную.
– Послушай, – сказал я Софи, – ты, кажется, не представляешь, как мне сейчас трудно. Ты понимаешь, что до выступления почти не остается времени? Мне придется отвечать на сложные вопросы о будущем города. Будет работать электронное табло. Понимаешь, что это значит? Тебе хорошо думать о пуговицах и всем таком. А представляешь, как трудно сейчас мне? Софи обратила ко мне рассеянный взор и, казалось, готовилась ответить, но в этот миг появился Борис. На этот раз он очень серьезно глядел в лицо матери, однако ничего не произносил.
– Ну, что он сказал? – спросила Софи.
– Он говорит, пальто ему очень нравится. Говорит, оно напоминает то пальтишко, которое носила в детстве его мать. По цвету похоже. Говорит, на том пальто была картинка с медведем. На пальто, которое носила его мать.
– Подгонять мне пальто или нет? Почему он не ответит прямо? Доктор вот-вот явится!
– Ты, похоже, не понимаешь, – прервал ее я. – Многие люди от меня зависят. Будет электронное табло и все такое. Я должен после каждого ответа выходить к рампе. Это громадная ответственность. Тебе, кажется, невдомек…
Я замолк, услышав голос Густава. Борис тут же повернулся и пошел обратно в уборную. Мы с Софи стояли и ждали, как нам показалось, очень долго. Наконец появился Борис, миновал, не глядя, нас обоих и направился к грузчикам.
– Господа, пожалуйста. – Он сделал приглашающий жест. – Дедушка приглашает вас войти. Он хочет, чтобы вы все сейчас были с ним рядом.
Борис пошел вперед, носильщики, слегка поколебавшись, взволнованно последовали за ним. Проходя мимо нас, некоторые неловко пробормотали два-три сочувственных слова, обращаясь к Софи.
Когда удалился последний носильщик, я заглянул в комнату, но не увидел Густава, скрытого за спинами носильщиков, которые толпились у самой двери. Одновременно заговорили три или четыре голоса. Я намеревался подойти ближе, но Софи внезапно опередила меня и пересекла порог. В комнате началась суета, голоса смолкли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157