Находится она в очень милом квартале в центре Каира. Улицы там вымощены булыжником, как пол в моем родительском доме, и освещаются газовыми фонарями.
Восстановили там еще и старинную бильярдную, и старинное питейное заведение, даже старинную пожарную каланчу и старинную аптеку. Кто-то отыскал старую вывеску с аптеки «Братьев Вальц» и водрузил ее над входом.
Вышло очень забавно.
Мне говорили, что там внутри еще висит плакат, рекламирующий «Бальзам св. Эльма».
Конечно, никто не отважился бы в нынешнее время продавать этот бальзам — ведь он очень вреден людям. Вывеску повесили просто для смеху. Но зато у них в рецептурном отделе можно получить всякие барбитураты, и амфетамин, и метаквалон, и прочую пакость.
Да, наука на месте не стоит.
Когда я стал постарше и начал приводить своих друзей к нам домой, отец уже не поминал Гитлера. Наконец-то он понял, как изменилась теперь обстановка. Упоминание о Гитлере или о «новом порядке» в Германии с каждым днем все больше раздражало окружающих, так что лучше было выбирать для разговоров другие темы.
Я не собираюсь подтрунивать над моим отцом. Прежде чем увидеть свет, услыхать звуки, он был таким же комочком аморфного небытия, как все мы.
Но он почему-то считал, что все мои товарищи отлично знакомы с греческой мифологией, с легендами о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, с пьесами Шекспира и с «Дон Кихотом» Сервантеса, с «Фаустом» Гёте, с операми Вагнера и так далее и тому подобное. Без сомнения, обо всем этом шли оживленные споры в венских кафе до первой мировой войны.
И мой отец вполне мог спросить восьмилетнего сынишку рабочего с завода сельскохозяйственных машин:
— Ну что ты смотришь на меня, будто я Мефистофель? Думаешь, я взаправдашний черт? А?
И ждал, что мой маленький гость ему ответит. И еще он мог сказать маленькой дочке швейцара в ХАМЛ 1 , подавая ей стул:
Садись, дитя, на Трои Опасный…
Но вот осмелишься ли ты?
Почти все мои товарищи были из простых семей — после того как все богатые люди, кроме моих родителей, уехали отсюда, в этих местах поселились семьи бедняков. Отец даже мог сказать малышу:
— Знаешь, кто я? Я Дедал! Хочешь, я тебе сделаю крылья,
полетишь со мной! Примкнем к стае гусей, полетим на юг.
Только берегись, не приближайся к солнцу, это опасно. Знаешь
почему? А?
И ждал, что мальчишка ему ответит.
Уже на смертном одре в городской больнице отец, перечисляя все свои недостатки и достоинства, сказал, что по крайней мере одного у него не отнимешь — он отлично ладил с детьми, и дети его любили.
— Я их понимаю! — добавил он.
Но как-то раз он встретил рекордным по нелепости приветствием уже не ребенка, а взрослую девушку — звали ее С е л и я Гилдрет. Она училась в выпускном классе, как и мой брат, и Феликс пригласил ее на бал выпускников. Вероятно, это было весной 1943 года — ровно за год до того, как я стал убийцей, точнее, дважды убийцей.
Шла вторая мировая война.
Феликс был председателем совета своего класса — и все потому, что у него был красивый бас. Сам Всевышний говорил его голосом — где устроить бал, нужно ли в классном ежегоднике писать под фотографиями не только фамилии, но и прозвища — и так далее. Кроме того, мой брат переживал любовную драму и делился со мной этими своими переживаниями,
1 Христианская ассоциация молодых людей.
40
хотя мне было всего одиннадцать лет. Он окончательно порвал с Салли Фримен, девочкой, в которую был влюблен, и Салли, чтобы утешиться, влюбилась в Стива Адамса, капитана бейсбольной команды.
Председатель совета класса оказался без девушки перед самым балом, когда все девушки из хороших семей были уже
приглашены.
И Феликс нашел блистательный выход. Он пригласил девушку, чьи родители принадлежали к самым низшим слоям общества, были неграмотные, безработные, а два ее брата сидели в тюрьме; сама она училась из рук вон плохо и ни в какой общественной жизни не принимала участия, но другой такой красавицы никто еще не видал.
Ее родители были белые, но такие нищие, что им приходилось жить в негритянском квартале. Да, еще вот что: немногие молодые люди, которые пытались за ней ухаживать, несмотря на ее положение в обществе, пустили слух, что хороша-то она хороша, только холодна как ледышка.
Вот какой была эта С е л и я Гилдрет.
Она даже не надеялась, что ее пригласят на бал. Но чудеса, несомненно, случаются. Золушки рождаются ежеминутно. И вот один из самых красивых, самых богатых, самых интересных мальчиков нашего города и к тому же председатель совета выпускного класса пригласил ее на бал.
Уже за несколько недель до бала Феликс без конца рассказывал, какая красавица С е л и я Гилдрет и какое неотразимое впечатление она произведет на всех, когда он войдет с ней, ведя ее под руку, как кинозвезду. Наверное, все почувствуют себя дураками — как можно было до сих пор не замечать Селию!
Отец, слыша все это разговоры, решительно потребовал, чтобы Феликс перед балом привел Селию к нему в студию. Надо же ему взглянуть — он как-никак художник, — вправду ли эта С е л и я такая красавица, как утверждает Ф е л и к с. Мы с Феликсом к этому времени совсем перестали водить домой наших друзей. Но на этот раз отец нашел средство заставить Феликса познакомить его с Селией. Если Феликс не приведет ее, отец не даст ему машину. Пусть отправляется со своей Селией на бал в автобусе.
Рецепт гаитянского бананового супа. Взять два фунта козлятины или цыпленка, добавить полчашки мелко нарублен-
41
ного лука, чайную ложку соли, пол-ложки черного перца и щепотку молотого красного перца. Залить двумя квартами воды. Тушить час.
Затем добавить три очищенных клубня ямса и три очищенных банана, нарезанных кружочками. Тушить на малом огне, пока мясо не станет мягким. Вынуть мясо.
Получается восемь тарелок гаитянского бананового супа.
Bon appetit!
Отцу делать было нечего, как всегда, но он волновался перед этим балом, как самый безмозглый школяр. И все время декламировал:
Кто эта С е л и я? Чем хороша.
Что все ее так превозносят?
Или ни с того ни с сего, во время ужина, когда все молча ели, он вдруг заявлял:
— Нет, таких красавиц на свете не бывает! Не верю, что эта девушка прекраснее всех!
Напрасно Феликс говорил, что С е л и я вовсе не первая красавица мира. Феликс повторял сто раз: «Да она просто самая хорошенькая девушка в классе, папа, и все». Но отец представлял себе более серьезную противницу. Он, главный знаток и ценитель женской красоты в городе, должен был встретиться с несравненной красавицей, каких еще свет не видал.
Конечно, он в те дни не только руководил сбором утиля, но еще был уполномоченным противовоздушной обороны. И послал в военное министерство характеристику личности Гитлера, которого он теперь уже называл «феноменальным убийцей-маньяком».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Восстановили там еще и старинную бильярдную, и старинное питейное заведение, даже старинную пожарную каланчу и старинную аптеку. Кто-то отыскал старую вывеску с аптеки «Братьев Вальц» и водрузил ее над входом.
Вышло очень забавно.
Мне говорили, что там внутри еще висит плакат, рекламирующий «Бальзам св. Эльма».
Конечно, никто не отважился бы в нынешнее время продавать этот бальзам — ведь он очень вреден людям. Вывеску повесили просто для смеху. Но зато у них в рецептурном отделе можно получить всякие барбитураты, и амфетамин, и метаквалон, и прочую пакость.
Да, наука на месте не стоит.
Когда я стал постарше и начал приводить своих друзей к нам домой, отец уже не поминал Гитлера. Наконец-то он понял, как изменилась теперь обстановка. Упоминание о Гитлере или о «новом порядке» в Германии с каждым днем все больше раздражало окружающих, так что лучше было выбирать для разговоров другие темы.
Я не собираюсь подтрунивать над моим отцом. Прежде чем увидеть свет, услыхать звуки, он был таким же комочком аморфного небытия, как все мы.
Но он почему-то считал, что все мои товарищи отлично знакомы с греческой мифологией, с легендами о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, с пьесами Шекспира и с «Дон Кихотом» Сервантеса, с «Фаустом» Гёте, с операми Вагнера и так далее и тому подобное. Без сомнения, обо всем этом шли оживленные споры в венских кафе до первой мировой войны.
И мой отец вполне мог спросить восьмилетнего сынишку рабочего с завода сельскохозяйственных машин:
— Ну что ты смотришь на меня, будто я Мефистофель? Думаешь, я взаправдашний черт? А?
И ждал, что мой маленький гость ему ответит. И еще он мог сказать маленькой дочке швейцара в ХАМЛ 1 , подавая ей стул:
Садись, дитя, на Трои Опасный…
Но вот осмелишься ли ты?
Почти все мои товарищи были из простых семей — после того как все богатые люди, кроме моих родителей, уехали отсюда, в этих местах поселились семьи бедняков. Отец даже мог сказать малышу:
— Знаешь, кто я? Я Дедал! Хочешь, я тебе сделаю крылья,
полетишь со мной! Примкнем к стае гусей, полетим на юг.
Только берегись, не приближайся к солнцу, это опасно. Знаешь
почему? А?
И ждал, что мальчишка ему ответит.
Уже на смертном одре в городской больнице отец, перечисляя все свои недостатки и достоинства, сказал, что по крайней мере одного у него не отнимешь — он отлично ладил с детьми, и дети его любили.
— Я их понимаю! — добавил он.
Но как-то раз он встретил рекордным по нелепости приветствием уже не ребенка, а взрослую девушку — звали ее С е л и я Гилдрет. Она училась в выпускном классе, как и мой брат, и Феликс пригласил ее на бал выпускников. Вероятно, это было весной 1943 года — ровно за год до того, как я стал убийцей, точнее, дважды убийцей.
Шла вторая мировая война.
Феликс был председателем совета своего класса — и все потому, что у него был красивый бас. Сам Всевышний говорил его голосом — где устроить бал, нужно ли в классном ежегоднике писать под фотографиями не только фамилии, но и прозвища — и так далее. Кроме того, мой брат переживал любовную драму и делился со мной этими своими переживаниями,
1 Христианская ассоциация молодых людей.
40
хотя мне было всего одиннадцать лет. Он окончательно порвал с Салли Фримен, девочкой, в которую был влюблен, и Салли, чтобы утешиться, влюбилась в Стива Адамса, капитана бейсбольной команды.
Председатель совета класса оказался без девушки перед самым балом, когда все девушки из хороших семей были уже
приглашены.
И Феликс нашел блистательный выход. Он пригласил девушку, чьи родители принадлежали к самым низшим слоям общества, были неграмотные, безработные, а два ее брата сидели в тюрьме; сама она училась из рук вон плохо и ни в какой общественной жизни не принимала участия, но другой такой красавицы никто еще не видал.
Ее родители были белые, но такие нищие, что им приходилось жить в негритянском квартале. Да, еще вот что: немногие молодые люди, которые пытались за ней ухаживать, несмотря на ее положение в обществе, пустили слух, что хороша-то она хороша, только холодна как ледышка.
Вот какой была эта С е л и я Гилдрет.
Она даже не надеялась, что ее пригласят на бал. Но чудеса, несомненно, случаются. Золушки рождаются ежеминутно. И вот один из самых красивых, самых богатых, самых интересных мальчиков нашего города и к тому же председатель совета выпускного класса пригласил ее на бал.
Уже за несколько недель до бала Феликс без конца рассказывал, какая красавица С е л и я Гилдрет и какое неотразимое впечатление она произведет на всех, когда он войдет с ней, ведя ее под руку, как кинозвезду. Наверное, все почувствуют себя дураками — как можно было до сих пор не замечать Селию!
Отец, слыша все это разговоры, решительно потребовал, чтобы Феликс перед балом привел Селию к нему в студию. Надо же ему взглянуть — он как-никак художник, — вправду ли эта С е л и я такая красавица, как утверждает Ф е л и к с. Мы с Феликсом к этому времени совсем перестали водить домой наших друзей. Но на этот раз отец нашел средство заставить Феликса познакомить его с Селией. Если Феликс не приведет ее, отец не даст ему машину. Пусть отправляется со своей Селией на бал в автобусе.
Рецепт гаитянского бананового супа. Взять два фунта козлятины или цыпленка, добавить полчашки мелко нарублен-
41
ного лука, чайную ложку соли, пол-ложки черного перца и щепотку молотого красного перца. Залить двумя квартами воды. Тушить час.
Затем добавить три очищенных клубня ямса и три очищенных банана, нарезанных кружочками. Тушить на малом огне, пока мясо не станет мягким. Вынуть мясо.
Получается восемь тарелок гаитянского бананового супа.
Bon appetit!
Отцу делать было нечего, как всегда, но он волновался перед этим балом, как самый безмозглый школяр. И все время декламировал:
Кто эта С е л и я? Чем хороша.
Что все ее так превозносят?
Или ни с того ни с сего, во время ужина, когда все молча ели, он вдруг заявлял:
— Нет, таких красавиц на свете не бывает! Не верю, что эта девушка прекраснее всех!
Напрасно Феликс говорил, что С е л и я вовсе не первая красавица мира. Феликс повторял сто раз: «Да она просто самая хорошенькая девушка в классе, папа, и все». Но отец представлял себе более серьезную противницу. Он, главный знаток и ценитель женской красоты в городе, должен был встретиться с несравненной красавицей, каких еще свет не видал.
Конечно, он в те дни не только руководил сбором утиля, но еще был уполномоченным противовоздушной обороны. И послал в военное министерство характеристику личности Гитлера, которого он теперь уже называл «феноменальным убийцей-маньяком».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51