– И проделывает все операции?
– Да. Такая разлюбезная штучка.
– И из-за этого ты остался без работы?
– Не я один – семьдесят два человека остались без работы, – сказал Бад. Он как-то умудрился еще ниже опуститься на диване. – Должности нашей категории теперь полностью исключены. Фу, и все. – Он щелкнул пальцами.
Пол прекрасно представил себе, как работник отдела укомплектования настукал на клавиатуре кодовый номер должности Бада и спустя несколько секунд машина представила ему семьдесят две карточки с именами тех, кто зарабатывал на жизнь, выполняя обязанности Бада – те самые обязанности, с которыми теперь так отлично справлялась машина, созданная Бадом. И сейчас по всей стране машины, ведающие учетом рабочей силы, будут налажены таким образом, чтобы больше не считать эту должность пригодной для человека… Комбинации дырочек и зарубок, которые для машин личного состава были олицетворением Бада, оказались теперь непригодными. И если сейчас их сунут в машину, она тут же вернет их обратно.
– Теперь им больше не нужны П-128, – мрачно сказал Бад, – и ничего нет свободного ни выше, ни ниже. Я согласился бы на понижение и взял бы П-129 или даже П-130, но ничего не получается. Все места заняты.
Список личного состава лежал раскрытый перед Катариной. Она уже успела просмотреть все номера.
– П-225 и П-226-инженеры по смазке, – сказала она. – Но обе эти должности занимает доктор Розенау.
– Да, действительно, – сказал Пол.
Бад попал в чрезвычайно дурацкое положение, и Пол никак не мог придумать, чем бы ему помочь. Машинам было известно, что Айлиум имеет уже одного полагающегося ему инженера по смазкам, и они не допустят появления второго. Если персональную карточку Бада перешифровать как карточку инженера по смазке и сунуть ее в машину, машина тут же вернет ее за ненадобностью.
Как часто говаривал Кронер, строжайшая бдительность – единственный способ достижения эффективности. И машины безустанно перебирают колоды своих карточек, пытаясь снова и снова обнаружить бездельников, дармоедов или просто упущения.
– Ты ведь знаешь, Бад, не я это решаю, – сказал Пол, – мое слово почти не имеет веса при решении вопроса, кого следует нанять.
– Он знает, – сказала Катарина. – Но ему нужно обратиться куда-то, и мы подумали, что, может, вы знаете какие-нибудь ходы или с кем нужно поговорить.
– Я ужасно огорчен, – сказал Пол. – И с чего, это их вдруг дернуло дать тебе назначение в Нефтяную Промышленность? Тебе следовало бы числиться конструктором.
– У меня нет способностей к этому, – сказал Бад. – Так показали испытания.
И это уж обязательно было отражено на его злополучной карточке. Все показатели его способностей были на ней – неизменно, непреложно, а с карточкой не поспоришь.
– Но ведь ты конструируешь, – сказал Пол. – И, черт побери, ты делаешь это более толково, чем все их асы из Лаборатории. – Лаборатория – Национальная Лаборатория Исследований и Развития – по сути была порождением войны и представляла собой объединение всех усилий страны в одном штабе, занимающемся исследованиями и усовершенствованиями. – Тебе даже не платят за твои изобретения, а ты ведь делаешь работу лучше их. Например, телеметрическое приспособление для нефтепровода, твой автомобиль, а теперь это чудище, которое работает на складе…
– Но проверка утверждает, что способностей нет, – сказал Бад.
– Потому и машины говорят «нет», – сказала Катарина.
– Значит, так оно и есть, – сказал Бад. – Не знаю…
– Ты мог бы повидаться с Кронером, – сказал Пол.
– Я пытался, но мне не удалось прорваться через заграждения – я хочу сказать, через его секретаршу. Я сказал ей, что я насчет работы, и она позвонила в отдел кадров. Они прогнали мою карточку сквозь машину, пока она держала трубку; перед тем как ее повесить, она состроила печальную мину и объявила, что Кронер не будет принимать целый месяц.
– А может, твой университет окажет помощь? – спросил Пол. – Возможно, что, когда проводились испытания твоих способностей, у машины трубки были не в порядке. – Он говорил это безо всякой уверенности. Положение Бада было безнадежное. Как гласила старая шутка «машине и карты в руки».
– Я написал им и попросил снова проверить мои способности. Неважно, что я там говорил, но показатели остались теми же. – Он бросил клочок разграфленной бумаги на стол Катарины. – Вот. Я написал три письма и получил три такие штуки.
– Угу, – сказал Пол, с отвращением глядя на знакомые графы. Это был так называемый «Профиль Достижений и Способностей», который выдается каждому из выпускников колледжа вместе с дипломом. Сам диплом был ничем, а эта графленая бумажка всем. Когда наступало время выпуска, машина брала отметки студента и другие показатели и составляла из них одну графическую линию – профиль.
Графическая линия Бада была высокой в области теории, низкая в администрировании, низкая в области созидания и так далее – то вверх, то вниз по всей странице, вплоть до самой последней графы – личные способности. Какими-то безымянными, таинственными единицами измерения у каждого выпускника определялись высокие, средние или низкие показатели личных способностей. У Бада, как увидел Пол, они были самыми посредственными. Когда выпускник приобщался к экономическому процессу, все эти взлеты и падения на его графической линии находили свое отражение в перфорационных отверстиях его личной карточки.
– Ну что ж, во всяком случае, спасибо, – неожиданно сказал Бад, собирая свои бумаги, как будто ему вдруг стало неловко за свою слабость, вынудившую его беспокоить других своими заботами.
– Что-нибудь подвернется, – сказал Пол. Он приостановился в дверях своего кабинета. – Как у тебя с деньгами?
– Они оставляют меня на моем месте еще на несколько месяцев, пока не будет установлено новое оборудование. И еще мне выдана награда за рационализаторское предложение.
– Ну, слава богу, что ты хоть что-то получил за это. А сколько?
– Пятьсот. Это самая большая премия за этот год.
– Поздравляю. А ее занесли в твою карточку?
Бад поднял прямоугольник своей личной карточки и принялся рассматривать на свет его перфорацию.
– Наверное, вот эта маленькая штуковина и есть она.
– Нет, это отметка о прививке оспы, – сказала Катарина, заглядывая ему через плечо. – У меня тоже есть такая.
– Нет, не эта, а та треугольная, рядом.
Телефон Катарины зазвонил.
– Да? – она обернулась к Полу. – Какой-то доктор Финнерти стоит у ворот и просит, чтобы его впустили..
– Если ему просто хочется пропустить стаканчик, скажите ему, чтобы он дождался вечера.
– Он говорит, что хочет видеть не вас, а завод.
– Хорошо, тогда впустите его.
– У них там, у ворот, не хватает народа, – сказала Катарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97