– Нет, сэр, я обру…
«Чем больше контактов вы наладите здесь, на Лужке, – сказал громкоговоритель, – тем шире будет сотрудничество среди вас и тем спокойнее будет развиваться промышленность».
– Я обручен, – докончил доктор Гаррисон.
– Девушка из Итаки?
«Два свободных места, джентльмены, два свободных места в углу. Прямо перед вами. Быстрее занимайте места, потому что предстоит очень насыщенная программа, а все хотят поскорее познакомиться друг с другом», – сказал громкоговоритель.
– Нет, сэр, – сказал доктор Гаррисон. – Она из Атланты. – Он еще раз пригляделся к жетону Пола. – Не сын ли вы…
«Теперь, когда вы все расселись по местам и знакомитесь друг с другом, как вы смотрите на то, чтобы нам всем вместе спеть песню?» – сказал громкоговоритель.
– Да, это был мой отец, – сказал Пол.
«Раскройте „Песенник“ на двадцать восьмой странице, – сказал громкоговоритель. – Двадцать восьмая страница, двадцать восьмая!»
– Да, это был человек, – сказал Гаррисон.
– Да, – сказал Пол.
«Подожди, пока солнце засияет, Нелли!» – выкрикнул громкоговоритель. – Нашли? Двадцать восьмая страница! Вот и хорошо, а теперь – начали!»
Оркестр в дальнем конце зала, точно стадо слонов, набросился на мелодию с такой яростью, будто объявил священную войну тишине. В этом грохоте невозможно было сохранить доброе отношение даже по отношению к себе. Желудок Пола сжался от судорожной спазмы, он утратил буквально все вкусовые ощущения, великолепные и страшно дорогие блюда проталкивались им в желудок с таким безразличием, как будто это была конина с какой-то бурдой.
– Пол, Пол, Пол, эй, Пол! – крикнул Бэйер через стол. – Пол!
– Что?
– Это же тебя вызывают, это вызывают тебя!
«Не говорите мне, что капитан Команды Синих настолько пуглив, что сбежал в последнюю минуту, – саркастически надрывался громкоговоритель. – Ну, давайте! Где же капитан Синих?!»
Пол встал и поднял руку.
– Здесь, – откликнулся он и сам не расслышал свого голоса.
Приветственные крики и неодобрительные восклицания встретили его в соотношении один к трем. В него полетели смятые бумажные салфетки и маринованные вишни, служившие до этого украшением салатов.
«Хорошо, – сказал громкоговоритель насмешливым тоном, – послушаем теперь вашу песню».
Чьи-то руки вцепились в Пола и подняли вверх, и мощным потоком одетых в синие рубашки людей его понесло по проходу к возвышению для оркестра.
Его высадили на эстраде, и вокруг него выстроился кордон. Устроитель церемоний, полный краснолицый старик с полным, как у женщины, бюстом, сунул ему в руки «Песенник». Оркестр разразился боевой песней Команды Синих.
– О Команда Синих, ты испытанная и закаленная команда, – начал Пол. Громкоговорители вернули ему его голос – чужой и угрожающий, усиленный электронным приспособлением до степени какой-то яростной уверенности и решительности. – И нет команд, столь же хороших, как ты!
И тут голос его окончательно утонул в топанье ног, свистках, мяуканье и в звоне ложек по стаканам. Руководитель церемоний, обрадованный высоким воинственным духом, который ему удалось вызвать у аудитории, подал Полу синий флаг, чтобы он им размахивал. Не успел Пол взять в руки это орудие, как увидел, что ряды его защитников прорваны. На него, опустив голову и яростно работая своими короткими толстыми ногами, несся Беррингер.
В какую-то долю секунды Пол попытался ударить свингом совершенно ошалевшего от ярости Беррингера, но промахнулся и тут же был сбит ударом головой. Он повалился с эстрады и пролетел в открытые кухонные двери.
«Прошу вас! Прошу вас! – молил громкоговоритель. – На Лужке имеется очень мало правил, но уж эти немногие правила необходимо соблюдать! Эй, вы там, в зеленой рубашке, сейчас же возвращайтесь на свое место. Никаких выходок в помещениях. Понятно?»
Раздался дружный хохот.
«Еще одна подобная выходка, и вас попросят покинуть остров!»
Ласковые руки подняли Пола, и он вдруг обнаружил, что глядит в грустное и невыразительное лицо Люка Люббока, извечного участника всех событий, на котором сейчас была форма водителя автобуса. Один из поваров, который презрительно наблюдал эту сцену, быстро отвернулся, когда Пол поглядел на него, и исчез в холодильнике для мяса.
Когда соратники Пола по команде провожали его обратно на место за столом, ему вдруг смутно, как будто в кошмарном сновидении, стало понятно, что повар этот Элфи, специалист по телевидению с отключенным звуком.
«Так-то вот, – сказал громкоговоритель. – И чтобы больше никаких заварушек не было, иначе нам придется отменить остальные развлечения. Теперь где капитан команды Белых?»
Когда забава закончилась, Пол и доктор Гаррисон из Итаки вместе вышли из столовой.
«У вас есть десять минут свободного времени до начала мемориальной службы, – сказал громкоговоритель. – Десять минут для налаживания новых контактов перед мемориальной службой».
– Я рад, что познакомился с вами, сэр, – сказал доктор Гаррисон.
– Я тоже…
«Моя дикая ирландская роза, – завопил громкоговоритель, – прекраснейший из цветков…» – припев был заглушен треском. – Внимание, попрошу внимания. Комитет ведения программы только что сообщил мне, что мы отстали на семь минут от расписания, поэтому прошу сейчас же построиться у Дуба. Мемориальная служба начнется немедленно».
Благоговейная тишина, как туман, опустилась на взбудораженную толпу, которая рассыпалась было по вымощенным площадкам и вокруг столиков для пинг-понга у столовой. Теперь они начали строиться вокруг Дуба – официального символа всей общенациональной организации. Его изображение было на каждом листке бумаги для писем, и это же изображение, пришитое к четырехугольнику белого шелка, развевалось на ветру тут же под американским флагом на мачте, установленной на площади для парада.
Юнцы во всем подражали старшим: глаза их устремились к нижним ветвям великолепного дерева, руки были вытянуты по швам.
– Белые победят! – выкрикнул низкорослый щуплый юнец с большими зубами.
Пожилые взглянули на него с грустным и печальным неодобрением. Сейчас не время было для подобных шалостей. Сейчас наступил момент, когда этого делать не полагалось. Это явное проявление дурного тона отравит юнцу все его двухнедельное пребывание здесь, а возможно, и всю последующую карьеру. В одно мгновение он превратился в «мальчишку, который завопил во время мемориальной службы». Этого будет достаточно, никому не придет в голову заниматься им дальше. Разве что он вдруг окажется великолепным спортсменом… Нет. Его тщедушие и бледная кожа указывали на то, что и эта дорога к прощению для него закрыта.
Пол поглядел на юнца с сочувствием. Ему вспомнились подобные же неудачи, свидетелем которых он был раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97