Спеленатые ноги и шестидюймовые ногти не стали бы помехой в ее деятельности.
Пол уселся в кресло-качалку в прохладной синей тени крыльца Административного Здания, положив ноги на неошкуренное бревно перил, и приготовился ждать.
Огоньки, развешанные вдоль дорожек, начали зажигаться и гаснуть – безмолвный сигнал, что последнее судно собирается уходить на остров.
Послышались смех и хруст быстрых шагов по гравию – из-за деревьев появилась пара, бегущая к пристани. Они обнимали друг друга за талию, и их упорное нежелание разомкнуть объятия делало их передвижение столь же лишенным грации, как бег в мешках. Полу, имеющему длительный опыт, преподанный ему искусной Анитой, и понимающему, что все это должно походить на чудесный танец, если только вести себя надлежащим образом, больно было следить за этим неуклюжим ухаживанием. Оно раздражало Пола.
И вот она заставила его замедлить шаг, и их силуэты стали более четкими на фоне деревьев в лунном свете. Пол был уверен, что прощальный поцелуй будет смазан, но благодаря ее сноровке они остановились и сделали все как следует. Молодцы.
Пол следил за ними и все больше отождествлял себя с этим мужчиной. Пол всегда любил следить за подобными моментами у других, и его стремление к этому в данный момент было особенно острым. Поскольку вся его прошлая жизнь отошла в прошлое, а новая, какой бы она ни была, еще не началась, он с жадностью жаждал любви – любви Аниты, живо представляя себе эту любовь, искупляющую – любую любовь, которая может быть доступна ему сейчас же, немедленно.
Теперь она тихо шла обратно, задумчивая, удовлетворенная. Великолепно.
Лампы зеркала-ловушки вспыхнули. Женщина разгладила брюки на бедрах и поправила прядь волос. Она надолго замешкалась перед зеркалом, поворачиваясь то так, то эдак, явно довольная тем, какою она может быть, формой своих грудей, несправедливо упрятанных под глухой зеленой рубашкой с надписью «Капитан», вышитой наискосок сверху вниз.
– Анита!
Вздрогнув, она машинально защитным жестом скрестила на животе руки. Потом руки ее очень медленно опустились, она выпрямилась с видом женщины, которой нечего скрывать вообще, а уж менее всего зеленую рубашку Шеферда.
– Привет, Пол. – Она поднялась на веранду, где он сидел, и, царственная, холодная, уселась рядом с ним. – Ну?
Так как он ничего ей не ответил, ее царственность несколько сдала, и Анита принялась пощипывать перила, отрывая крохотные щепочки и бросая их в ночь.
– Ну, выкладывай, – произнесла она наконец.
– Кто, я должен выкладывать? – спросил Пол.
– А разве ты не считаешь, что нам следует объясниться?
– Это уж точно.
– Тебя все-таки вышибли, не так ли?
– Да, но не за нарушение заповеди.
– Неужто надеть рубашку другого мужчины является в твоем понимании нарушением супружеской верности? – В ней под спокойной личиной чувствовалось явное смущение.
Пол был доволен. Теперь он был уверен, что, запугав Аниту, сможет забрать ее с собой. Несомненно, что она воспользовалась надоедливым, претенциозным и самодовольным Шефердом в качестве «подначки» для Пола, однако это да еще плюс ее сознание вины могут сыграть ему на руку.
– А ты не считаешь, что рубашка эта довольно симптоматична, если к ней добавить еще прелюбодеяние в зарослях? – спросил он.
– Если ты намекаешь на то, что я его люблю, то ты прав.
Пол спокойно рассмеялся.
– Я рада, что ты это так просто воспринимаешь, – сказала она чопорно. – Я считаю, что это только доказывает, что я всегда была права в своих догадках.
– И о чем же ты догадывалась?..
Неожиданно она разразилась слезами.
– Что я никогда не была нужна тебе. Финнерти был прав, – всхлипнула она. – Все, что тебе было нужно, это нечто из нержавеющей стали, чему придана форма женщины, покрытое губчатой резиной и нагретое до температуры тела.
Теперь наступила очередь Пола смутиться.
– Анита, дорогая, послушай…
– И если тебе она не нужна в данный момент, ты с удовольствием одолжишь ее, первому встречному.
– Черт побери, так ведь я…
– Меня уже тошнит от того, что со мной обращаются как с машиной! Ты вечно ходишь и болтаешь о том, что управляющие и инженеры сделали со всеми остальными бедненькими тупицами. Так вот, полюбуйся, что инженер и управляющий сделали со мной!
– Ради всего святого, любимая, я…
– Ты все толкуешь о том, как нехорошо, что пробивные люди подмяли под себя тех, кто не имеет таких пробивных способностей, а потом расхаживаешь по дому, выставляя напоказ свой высокий ПИ, точно это рисунок на рождественском пироге. Ну и ладно, пусть я буду глупой.
– Да никакая ты не глупая, ангел мой. Послушай, я…
– Саботажник!
Пол откинулся в кресле и вертел головой, как бы пытаясь уклониться от сыпавшихся на него ударов.
– Ради всего святого, выслушай меня, хорошо? – взмолился он.
– Ну? – Теперь, вне всяких сомнений, хозяйкой положения была она.
– Дорогая, возможно, что все сказанное тобой и справедливо. Не знаю. Но прошу тебя, жена моя, моя любимая, ты мне нужна сейчас так, как никто и никогда в моей жизни.
– На это хватит и десяти минут. Прямо здесь, на свежем воздухе? – добавила она насмешливо.
– «В богатстве и в бедности, во здравии и в недуге», – процитировал Пол. – Ты это помнишь, Анита? Ты помнишь?
– Ты все еще богат и ни капельки не болен. – Она посмотрела на него с интересом. – Ты не болен, а?
– Болезнь у меня в сердце.
– Привыкнешь. Я вот привыкла.
– Прости меня, Анита, я никогда не думал, что все это было настолько плохо. Теперь я понимаю, что, наверное, так оно и было.
– В следующий раз я выйду замуж по любви.
– За Шеферда?
– Он нуждается во мне, уважает меня, верит в то же, во что верю и я.
– Надеюсь, вы будете счастливы вдвоем, – сказал Пол, вставая.
Губы у нее задрожали, и она опять залилась слезами.
– Пол, Пол, Пол.
– Ммммм?..
– Ты мне нравишься. Никогда не забывай об этом.
– Ты мне тоже нравишься, Анита.
– Доктор Протеус! – окликнул клерк, высовываясь в окно.
– Да?
– Доктор Кронер позвонил и сказал, что вас следует доставить на железнодорожную станцию сегодня же ночью. «Джип» ждет вас по другую сторону здания. У вас остается в запасе полчаса, чтобы поспеть на 12.52.
– Иду.
– Поцелуй меня, – сказала Анита.
Это был ошеломляющий поцелуй, и, начиная приходить в себя после томительного полузабытья. Пол понял, что Анита не придает поцелую абсолютно никакого значения, что она поцеловала его, как это ни удивительно звучит, просто по доброте душевной.
– Едем со мной, Анита, – прошептал он.
– Я не так глупа, как ты думаешь. – Она решительно оттолкнула его от себя. – До свидания.
XXVI
Доктор Пол Протеус, человек неопределенных занятий, сел на поезд в 12.52. На его долю выпал допотопный вагон, похожий не то на плевательницу, не то на табакерку, набитый шестьюдесятью солдатами-отпускниками из Кэмп Драм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Пол уселся в кресло-качалку в прохладной синей тени крыльца Административного Здания, положив ноги на неошкуренное бревно перил, и приготовился ждать.
Огоньки, развешанные вдоль дорожек, начали зажигаться и гаснуть – безмолвный сигнал, что последнее судно собирается уходить на остров.
Послышались смех и хруст быстрых шагов по гравию – из-за деревьев появилась пара, бегущая к пристани. Они обнимали друг друга за талию, и их упорное нежелание разомкнуть объятия делало их передвижение столь же лишенным грации, как бег в мешках. Полу, имеющему длительный опыт, преподанный ему искусной Анитой, и понимающему, что все это должно походить на чудесный танец, если только вести себя надлежащим образом, больно было следить за этим неуклюжим ухаживанием. Оно раздражало Пола.
И вот она заставила его замедлить шаг, и их силуэты стали более четкими на фоне деревьев в лунном свете. Пол был уверен, что прощальный поцелуй будет смазан, но благодаря ее сноровке они остановились и сделали все как следует. Молодцы.
Пол следил за ними и все больше отождествлял себя с этим мужчиной. Пол всегда любил следить за подобными моментами у других, и его стремление к этому в данный момент было особенно острым. Поскольку вся его прошлая жизнь отошла в прошлое, а новая, какой бы она ни была, еще не началась, он с жадностью жаждал любви – любви Аниты, живо представляя себе эту любовь, искупляющую – любую любовь, которая может быть доступна ему сейчас же, немедленно.
Теперь она тихо шла обратно, задумчивая, удовлетворенная. Великолепно.
Лампы зеркала-ловушки вспыхнули. Женщина разгладила брюки на бедрах и поправила прядь волос. Она надолго замешкалась перед зеркалом, поворачиваясь то так, то эдак, явно довольная тем, какою она может быть, формой своих грудей, несправедливо упрятанных под глухой зеленой рубашкой с надписью «Капитан», вышитой наискосок сверху вниз.
– Анита!
Вздрогнув, она машинально защитным жестом скрестила на животе руки. Потом руки ее очень медленно опустились, она выпрямилась с видом женщины, которой нечего скрывать вообще, а уж менее всего зеленую рубашку Шеферда.
– Привет, Пол. – Она поднялась на веранду, где он сидел, и, царственная, холодная, уселась рядом с ним. – Ну?
Так как он ничего ей не ответил, ее царственность несколько сдала, и Анита принялась пощипывать перила, отрывая крохотные щепочки и бросая их в ночь.
– Ну, выкладывай, – произнесла она наконец.
– Кто, я должен выкладывать? – спросил Пол.
– А разве ты не считаешь, что нам следует объясниться?
– Это уж точно.
– Тебя все-таки вышибли, не так ли?
– Да, но не за нарушение заповеди.
– Неужто надеть рубашку другого мужчины является в твоем понимании нарушением супружеской верности? – В ней под спокойной личиной чувствовалось явное смущение.
Пол был доволен. Теперь он был уверен, что, запугав Аниту, сможет забрать ее с собой. Несомненно, что она воспользовалась надоедливым, претенциозным и самодовольным Шефердом в качестве «подначки» для Пола, однако это да еще плюс ее сознание вины могут сыграть ему на руку.
– А ты не считаешь, что рубашка эта довольно симптоматична, если к ней добавить еще прелюбодеяние в зарослях? – спросил он.
– Если ты намекаешь на то, что я его люблю, то ты прав.
Пол спокойно рассмеялся.
– Я рада, что ты это так просто воспринимаешь, – сказала она чопорно. – Я считаю, что это только доказывает, что я всегда была права в своих догадках.
– И о чем же ты догадывалась?..
Неожиданно она разразилась слезами.
– Что я никогда не была нужна тебе. Финнерти был прав, – всхлипнула она. – Все, что тебе было нужно, это нечто из нержавеющей стали, чему придана форма женщины, покрытое губчатой резиной и нагретое до температуры тела.
Теперь наступила очередь Пола смутиться.
– Анита, дорогая, послушай…
– И если тебе она не нужна в данный момент, ты с удовольствием одолжишь ее, первому встречному.
– Черт побери, так ведь я…
– Меня уже тошнит от того, что со мной обращаются как с машиной! Ты вечно ходишь и болтаешь о том, что управляющие и инженеры сделали со всеми остальными бедненькими тупицами. Так вот, полюбуйся, что инженер и управляющий сделали со мной!
– Ради всего святого, любимая, я…
– Ты все толкуешь о том, как нехорошо, что пробивные люди подмяли под себя тех, кто не имеет таких пробивных способностей, а потом расхаживаешь по дому, выставляя напоказ свой высокий ПИ, точно это рисунок на рождественском пироге. Ну и ладно, пусть я буду глупой.
– Да никакая ты не глупая, ангел мой. Послушай, я…
– Саботажник!
Пол откинулся в кресле и вертел головой, как бы пытаясь уклониться от сыпавшихся на него ударов.
– Ради всего святого, выслушай меня, хорошо? – взмолился он.
– Ну? – Теперь, вне всяких сомнений, хозяйкой положения была она.
– Дорогая, возможно, что все сказанное тобой и справедливо. Не знаю. Но прошу тебя, жена моя, моя любимая, ты мне нужна сейчас так, как никто и никогда в моей жизни.
– На это хватит и десяти минут. Прямо здесь, на свежем воздухе? – добавила она насмешливо.
– «В богатстве и в бедности, во здравии и в недуге», – процитировал Пол. – Ты это помнишь, Анита? Ты помнишь?
– Ты все еще богат и ни капельки не болен. – Она посмотрела на него с интересом. – Ты не болен, а?
– Болезнь у меня в сердце.
– Привыкнешь. Я вот привыкла.
– Прости меня, Анита, я никогда не думал, что все это было настолько плохо. Теперь я понимаю, что, наверное, так оно и было.
– В следующий раз я выйду замуж по любви.
– За Шеферда?
– Он нуждается во мне, уважает меня, верит в то же, во что верю и я.
– Надеюсь, вы будете счастливы вдвоем, – сказал Пол, вставая.
Губы у нее задрожали, и она опять залилась слезами.
– Пол, Пол, Пол.
– Ммммм?..
– Ты мне нравишься. Никогда не забывай об этом.
– Ты мне тоже нравишься, Анита.
– Доктор Протеус! – окликнул клерк, высовываясь в окно.
– Да?
– Доктор Кронер позвонил и сказал, что вас следует доставить на железнодорожную станцию сегодня же ночью. «Джип» ждет вас по другую сторону здания. У вас остается в запасе полчаса, чтобы поспеть на 12.52.
– Иду.
– Поцелуй меня, – сказала Анита.
Это был ошеломляющий поцелуй, и, начиная приходить в себя после томительного полузабытья. Пол понял, что Анита не придает поцелую абсолютно никакого значения, что она поцеловала его, как это ни удивительно звучит, просто по доброте душевной.
– Едем со мной, Анита, – прошептал он.
– Я не так глупа, как ты думаешь. – Она решительно оттолкнула его от себя. – До свидания.
XXVI
Доктор Пол Протеус, человек неопределенных занятий, сел на поезд в 12.52. На его долю выпал допотопный вагон, похожий не то на плевательницу, не то на табакерку, набитый шестьюдесятью солдатами-отпускниками из Кэмп Драм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97