День прошел, наступил вечер. Аннета вернулась в свой номер. Из окна она различала угол сада и ворота. Напрягая зрение, она всматривалась при свете электричества в силуэт каждого прохожего.
Около десяти часов она опять вышла. В аллеях, громыхая, как телега, носился ледяной ветер. Звезды в небе, казалось, мигали от его дыхания, и Аннете чудилось, что эти огоньки вот-вот померкнут.
В половине одиннадцатого наконец показался Франц – да, это его неуверенная походка, его торопливый шаг. Он похож на заблудившегося взрослого ребенка, который кусает губы, чтобы не заплакать. Франц прошел мимо Аннеты, не видя ее. Когда она окликнула его, он завопил от радости. Аннета жестом заставила его прикусить язык; она сияла. Франц был весь в грязи, – казалось, он подобрал ее на всех пройденных дорогах. На повороте аллеи Аннета стала счищать ее рукой: ему не следовало обращать на себя внимание своим видом. Франц не возражал и не извинялся, – он весь отдался радостному сознанию, что он уже не одинок, что он может все рассказать ей.
Аннета просила его подождать, пока они не придут в гостиницу, – там они наговорятся. Пробыв весь день и вечер на холоде, она простудилась, но была так счастлива, что не думала об этом. С вокзала катилась волна пассажиров. Франц незаметно вошел в гостиницу. Аннета записала его как своего брата.
У них были смежные номера. Аннета накормила Франца. Он ел жадно – и говорил, говорил, не уставая рассказывать все подробности бегства. Аннета, наклонившись к нему, все подсовывала ему пирожки, чтобы он говорил не так громко. Она сидела полусонная, со слезящимися от насморка глазами, с тяжелой головой, сморкаясь, чихая. Франц ничего не замечал. Он никак не мог насытиться и наговориться. И как ми утомлена была Аннета, ей не хотелось, чтобы он замолчал. Стук в стенку напомнил им, что существуют и другие. Франц умолк. И вдруг его сморила усталость: в полном изнеможении он бросился на постель и заснул. Но лихорадочно возбужденная Аннета ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Дверь была открыта. Анна упивалась мирным дыханием своего юного спутника, радостной мыслью, что она спасла его. Горло у нее болело, грудь заложило. Она закрывала рот одеялом, чтобы Франц не слышал, как она кашляет.
Наутро она поднялась рано, почистила одежду и вышла позвонить по телефону матери Жермена:
– Едем…
Вернувшись, она обнаружила, что Франц еще спит. Она не решалась будить его. Она смотрела на него. Потом взглянула в зеркало: увидела свое красное от насморка, обветренное лицо, припухшие глаза и нос – и огорчилась. Но эта тень набежала и ушла. Пожав плечами, Аннета рассмеялась.
Поезд в Шато д'Экс уходил утром. Она разбудила заспавшегося Франуа.
Он ничуть не удивился, увидев ее возле себя. Он-то, стеснявшийся женщин, как дикарь! Аннета уже не была для него женщиной; она сушествовала, чтобы служить ему. Она печется о нем – что же, это в порядке вещей. Доверие свое он дарил легко и так же легко мог отнять его. Когда Аннета сказала ему, что сегодня же вечером он будет у своего друга, на его подвижное лицо набежала тень: ведь он уже почти у цели, как страшно!.. Но вдруг он задрожал от нетерпения и начал одеваться на глазах у Аннеты: на нее можно было не обращать внимания.
Они ушли из гостиницы. Франц предоставил Аннете хлопотать обо всем: платить, покупать билеты, искать поезд, выбирать места, он не помог ей даже нести вещи. Однако задержался, чтобы купить для нее букетик фиалок.
Он был совершенно лишен практического чутья и сопротивляемости; на перроне его закружила волна пассажиров; если бы Аннета не обернулась, не ободрила его жестом, не подождала его, он бы потерялся в толпе. Такие люди, как Франц, не умеют сосредоточиться на том, что они делают в данную минуту. Он весь был во власти чувств, вызванных предстоящим свиданием.
Аннета безуспешно пыталась отвлечь его. В дороге он ничего не видел и плохо слушал. У Аннеты теперь было время присмотреться к нему. Он жил ожиданием и порывом, радостью и страхом. Не Аннета была перед ним, а Жермен. Каждый оборот колеса приближал его к Жермену. Аннета видела, что губы его шепчут, – он говорил с другом, который шел ему навстречу.
Когда они сошли с поезда в Шато д'Экс, она предложила ему убавить шаг. Она пришла раньше его на дачу Шаваннов – надо было подготовить Жермена.
Больной в ожидании Франца лежал в кресле на террасе, тщательно одетый. Возле него была мать. Он хотел подняться, но у него подкашивались ноги. За четыре месяца, прошедшие с тех пор, как Аннета рассталась с ним, он изменился до неузнаваемости. Она ужаснулась силе разрушения, произведенного болезнью, и, как ни быстро сна овладела собой, первый взгляд сказал ему все.
Когда Аннета вошла, Жермен попытался подняться ей навстречу, но понял, что это невозможно, и покорился. Аннета заговорила с мим; он смотрел на нее, как смотрят на ширму, заслоняющую того, кого жаждут увидеть; он насупился, выражая этим желание удалить препятствие. Аннета отошла в сторону и, обернувшись к полураскрытой двери, позвала того, кого искали глаза Жермена. Франц, шатаясь, вошел. Он остановился, увидел, кинулся…
Друзья встретились…
На протяжении нескольких месяцев они постоянно видели в своем воображении минуту встречи, переживали ее… И все произошло не так, как они это рисовали себе…
Они не взяли друг друга за руки. Не обнялись. Не произнесли ни одного из тех слов, которые еще за минуту до того готовы были сорваться у них с языка… При первом же взгляде на Жермена Франц, скованный в своем порыве, рухнул на пол у кресел и зарылся лицом в одеяло. Он застыл от ужаса, увидев друга, которого оставил в расцвете сил и теперь не узнавал. И Жермен, уловивший эту молнию испуга, вдруг отчетливо разглядел себя в ее свете. Между ними стояла смерть, она разлучала их.
Жермен, мертвенно-бледный, окаменевший, чувствовал, что к его ногам приникла голова друга; он гладил ее, стремясь защитить Франца от невысказанного ужаса. Но этот ужас заразил и Жермена. Оба поняли, что стоят на разных берегах, принадлежат, разному времени. Маленькая разница в возрасте разрослась до бесконечности. Один принадлежал к поколению мертвых, другой – к поколению живых. Жерм без возмущения, но внутренне холодея, примирился с неизбежностью: он, старший, уже наполовину ушедший туда, должен утешать того, кто еще остается здесь… Боже! Как они были далеки друг от друга!..
Франц всхлипывал. Жермен обратился к двум женщинам, – они отошли, заметив вырвавшийся у него жест нетерпения, и держались теперь в тени, у входа на террасу:
– Вы же видите, что ему тяжело!.. Уведите его!
Аннета увела Франца в дальний угол; она усадила его, она шептала ему слова утешения, по-матерински пробирала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308
Около десяти часов она опять вышла. В аллеях, громыхая, как телега, носился ледяной ветер. Звезды в небе, казалось, мигали от его дыхания, и Аннете чудилось, что эти огоньки вот-вот померкнут.
В половине одиннадцатого наконец показался Франц – да, это его неуверенная походка, его торопливый шаг. Он похож на заблудившегося взрослого ребенка, который кусает губы, чтобы не заплакать. Франц прошел мимо Аннеты, не видя ее. Когда она окликнула его, он завопил от радости. Аннета жестом заставила его прикусить язык; она сияла. Франц был весь в грязи, – казалось, он подобрал ее на всех пройденных дорогах. На повороте аллеи Аннета стала счищать ее рукой: ему не следовало обращать на себя внимание своим видом. Франц не возражал и не извинялся, – он весь отдался радостному сознанию, что он уже не одинок, что он может все рассказать ей.
Аннета просила его подождать, пока они не придут в гостиницу, – там они наговорятся. Пробыв весь день и вечер на холоде, она простудилась, но была так счастлива, что не думала об этом. С вокзала катилась волна пассажиров. Франц незаметно вошел в гостиницу. Аннета записала его как своего брата.
У них были смежные номера. Аннета накормила Франца. Он ел жадно – и говорил, говорил, не уставая рассказывать все подробности бегства. Аннета, наклонившись к нему, все подсовывала ему пирожки, чтобы он говорил не так громко. Она сидела полусонная, со слезящимися от насморка глазами, с тяжелой головой, сморкаясь, чихая. Франц ничего не замечал. Он никак не мог насытиться и наговориться. И как ми утомлена была Аннета, ей не хотелось, чтобы он замолчал. Стук в стенку напомнил им, что существуют и другие. Франц умолк. И вдруг его сморила усталость: в полном изнеможении он бросился на постель и заснул. Но лихорадочно возбужденная Аннета ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Дверь была открыта. Анна упивалась мирным дыханием своего юного спутника, радостной мыслью, что она спасла его. Горло у нее болело, грудь заложило. Она закрывала рот одеялом, чтобы Франц не слышал, как она кашляет.
Наутро она поднялась рано, почистила одежду и вышла позвонить по телефону матери Жермена:
– Едем…
Вернувшись, она обнаружила, что Франц еще спит. Она не решалась будить его. Она смотрела на него. Потом взглянула в зеркало: увидела свое красное от насморка, обветренное лицо, припухшие глаза и нос – и огорчилась. Но эта тень набежала и ушла. Пожав плечами, Аннета рассмеялась.
Поезд в Шато д'Экс уходил утром. Она разбудила заспавшегося Франуа.
Он ничуть не удивился, увидев ее возле себя. Он-то, стеснявшийся женщин, как дикарь! Аннета уже не была для него женщиной; она сушествовала, чтобы служить ему. Она печется о нем – что же, это в порядке вещей. Доверие свое он дарил легко и так же легко мог отнять его. Когда Аннета сказала ему, что сегодня же вечером он будет у своего друга, на его подвижное лицо набежала тень: ведь он уже почти у цели, как страшно!.. Но вдруг он задрожал от нетерпения и начал одеваться на глазах у Аннеты: на нее можно было не обращать внимания.
Они ушли из гостиницы. Франц предоставил Аннете хлопотать обо всем: платить, покупать билеты, искать поезд, выбирать места, он не помог ей даже нести вещи. Однако задержался, чтобы купить для нее букетик фиалок.
Он был совершенно лишен практического чутья и сопротивляемости; на перроне его закружила волна пассажиров; если бы Аннета не обернулась, не ободрила его жестом, не подождала его, он бы потерялся в толпе. Такие люди, как Франц, не умеют сосредоточиться на том, что они делают в данную минуту. Он весь был во власти чувств, вызванных предстоящим свиданием.
Аннета безуспешно пыталась отвлечь его. В дороге он ничего не видел и плохо слушал. У Аннеты теперь было время присмотреться к нему. Он жил ожиданием и порывом, радостью и страхом. Не Аннета была перед ним, а Жермен. Каждый оборот колеса приближал его к Жермену. Аннета видела, что губы его шепчут, – он говорил с другом, который шел ему навстречу.
Когда они сошли с поезда в Шато д'Экс, она предложила ему убавить шаг. Она пришла раньше его на дачу Шаваннов – надо было подготовить Жермена.
Больной в ожидании Франца лежал в кресле на террасе, тщательно одетый. Возле него была мать. Он хотел подняться, но у него подкашивались ноги. За четыре месяца, прошедшие с тех пор, как Аннета рассталась с ним, он изменился до неузнаваемости. Она ужаснулась силе разрушения, произведенного болезнью, и, как ни быстро сна овладела собой, первый взгляд сказал ему все.
Когда Аннета вошла, Жермен попытался подняться ей навстречу, но понял, что это невозможно, и покорился. Аннета заговорила с мим; он смотрел на нее, как смотрят на ширму, заслоняющую того, кого жаждут увидеть; он насупился, выражая этим желание удалить препятствие. Аннета отошла в сторону и, обернувшись к полураскрытой двери, позвала того, кого искали глаза Жермена. Франц, шатаясь, вошел. Он остановился, увидел, кинулся…
Друзья встретились…
На протяжении нескольких месяцев они постоянно видели в своем воображении минуту встречи, переживали ее… И все произошло не так, как они это рисовали себе…
Они не взяли друг друга за руки. Не обнялись. Не произнесли ни одного из тех слов, которые еще за минуту до того готовы были сорваться у них с языка… При первом же взгляде на Жермена Франц, скованный в своем порыве, рухнул на пол у кресел и зарылся лицом в одеяло. Он застыл от ужаса, увидев друга, которого оставил в расцвете сил и теперь не узнавал. И Жермен, уловивший эту молнию испуга, вдруг отчетливо разглядел себя в ее свете. Между ними стояла смерть, она разлучала их.
Жермен, мертвенно-бледный, окаменевший, чувствовал, что к его ногам приникла голова друга; он гладил ее, стремясь защитить Франца от невысказанного ужаса. Но этот ужас заразил и Жермена. Оба поняли, что стоят на разных берегах, принадлежат, разному времени. Маленькая разница в возрасте разрослась до бесконечности. Один принадлежал к поколению мертвых, другой – к поколению живых. Жерм без возмущения, но внутренне холодея, примирился с неизбежностью: он, старший, уже наполовину ушедший туда, должен утешать того, кто еще остается здесь… Боже! Как они были далеки друг от друга!..
Франц всхлипывал. Жермен обратился к двум женщинам, – они отошли, заметив вырвавшийся у него жест нетерпения, и держались теперь в тени, у входа на террасу:
– Вы же видите, что ему тяжело!.. Уведите его!
Аннета увела Франца в дальний угол; она усадила его, она шептала ему слова утешения, по-матерински пробирала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308