Да из глубины ущелья, разрезавшего высокое обрывистое плато, поднимается яростный рев потока.
Его стоны вторят стонам измученной женщины. Словно то извечный вопль земли…
Она кричала и ни о чем не думала. Судорожные рыдания, сотрясая тело, разрядили тоску, тяжесть которой давила ее столько дней. Разум молчал. И вдруг тело ее, изнемогая, перестало стенать. Прорвалась вся скорбь ее души. Аннета поняла, что покинута. Одинока и предана. Круг ее мыслей дальше не простирался. Не было сил собрать их разбредшееся стадо. Даже подняться не хватало сил. Она приникла к земле… Ах, если бы земля расступилась!.. Поток рокотал, говоря и думая за нее.
Он омыл ее раны. И наступила минута, – а их, вероятно, прошло немало в муках и душевной слабости, – и вот истомленная Аннета стала медленно подниматься. Ссадина на лбу ныла довольно сильно: боль отвлекала мысли.
Аннета омочила в ручье расцарапанные руки, приложила их к израненному, горящему лбу. И потом долго сидела, сжав виски и глаза мокрыми ладонями, ощущая, как проникает в нее ледяная чистота. И горе ее осталось где-то далеко позади. Она, как посторонняя, внимала его стонам и уже не понимала своего исступления. Она думала:
«Почему? Для чего? Да стоит ли из-за этого огорчаться?..»
Поток вторил во мраке:
«Безумье, безумье, безумье… все тщета… все суета…»
Аннета горестно улыбалась:
«Чего же я хотела? И сама не знаю… Где же оно, большое счастье?
Пусть его берет кто хочет!.. Оспаривать не стану…»
И вдруг перед ней встали, вдруг налетели на нее призраки этого счастья, которого она все-таки жаждала, и жгучие порывы тех желаний, которые, хоть и отвергал их разум, все еще владели ее телом и которым суждено было еще долго владеть им. И вслед за ними, за их ожесточенным натиском, зазвучал гадкий отголосок ревности… Она выдержала их приступ молча, согнулась, будто под порывом вихря, потом подняла голову и громко заговорила:
– Я была не права… Сильвию он полюбил сильнее… И это справедливо.
Она больше, чем я, создана для любви. И она гораздо красивее. Я знаю это и люблю ее. Люблю, потому что она такая. Значит, ее счастье должно стать моим счастьем. Я эгоистка… Но только почему, почему она мне солгала?
Все остальное неважно! Почему она обманула меня? Почему чистосердечно не сказала, что любит его? Почему все делала назло мне, как враг? Да и во всех ее черточках, которые я старалась не замечать, есть что-то не очень чистое, не очень порядочное, не очень красивое! Но тут нет ее вины. Как она могла в этом разобраться? Ведь какую жизнь с самого детства ей пришлось вести! Вправе ли я упрекать ее? Разве я была искренна?.. И то, что было во мне, разве было чище?.. То, что было! То, что есть!.. Ведь я отлично знаю, что это по-прежнему во мне…
Она передохнула. И добавила:
– Ну, пора с этим кончать! Ведь я – старшая. А я безумствую!.. Пусть Сильвия будет счастлива!
Но, сказав «нун», она на некоторое время словно застыла. Она внимала тишине и все раздумывала, покусывая кончики исцарапанных пальцев. Потом еще раз вздохнула, поднялась и молча пустилась в путь.
Аннета возвращалась в темноте. Луне пора было всходить, но она еще была далеко, хотя уже чувствовалось, что она выбирается из пучины мрака за самым горизонтом. Слабое сияние бахромой повисло над вершинами гор, они замыкали плато, словно края – чашу; все отчетливее вырисовывались на светящемся фоне их черные силуэты. Аннета шла не спеша и всей грудью, теперь, как прежде вздымавшейся ровно, вдыхала запах скошенных трав.
Вдали кто-то быстро шел по дороге. Сердце ее застучало. Она остановилась. Она узнала шаги и заторопилась навстречу. И там, вдали, тоже услышали ее шаги. Встревоженный голос позвал:
– Аннета! Аннета не ответила: она не могла, она была слишком потрясена; зажурчал ручеек радости, – осадок от всех горестей, все, все исчезло. Она не ответила, но пошла еще быстрее, быстрее. А та, другая, уже бежала. И повторяла голосом, полным тоски:
– Аннета! В неясном фосфорическом сиянии луны, которая всходила за темной стеной гор, из светлеющего мрака показалась маленькая серенькая фигурка. Аннета крикнула:
– Родная!..
И бросилась вперед. Как слепая-с протянутыми руками…
Они так спешили, что столкнулись. Обнялись. Прильнули губами друг к другу…
– Аннета!
– Сильвия!
– Сестра моя! Любимая!
– Сестричка! Любовь моя! Руки гладили в темноте щеки и волосы, дотрагивались до затылка, шеи, плечей, обретали свое, утраченное.
– Родная! – воскликнула Сильвия, почувствовав, что у Аннеты голые плечи. – Ты без пальто! Тебе нечем прикрыться!..
Аннета заметила, что на ней действительно вечернее платье; ей вдруг стало холодно, она вздрогнула.
– Безумная, просто безумная! – кричала Сильвия, укутывая сестру своей накидкой, она на ощупь почувствовала, что платье ее разорвано. – Порвала… Как же так? Что случилось? Волосы разметались по щекам… А это еще что? Что у тебя на лбу? Да ты упала, Аннета?..
Аннета не отвечала. Не в силах больше сдерживаться, она припала лицом к плечу Сильвии и заплакала. Сильвия усадила ее у дороги. Луна, преодолев преграды гор, осветила израненный лоб Аннеты, и Сильвия покрыла его поцелуями.
– Скажи мне, что ты сделала? Скажи, что произошло? Мое сокровище, мой родной волчонок, я так испугалась: поднялась к нам в комнату, а тебя там нет!.. Я тебя звала… Ищу тебя целый час… Ах, какой это был ужас!.. Я так боялась, так боялась… Даже не могу сказать, чего боялась… Почему ты ушла? Почему убежала?
Аннета не хотела отвечать.
– Сама не знаю, – говорила она, – мне стало не по себе, захотелось… походить, подышать…
– Нет, ты говоришь не правду. Аннета, скажи мне все!
Она склонилась над ней и тихонько добавила:
– Душенька, не из-за него?..
Аннета прервала ее:
– Нет! Нет! Но Сильвия настаивала:
– Не лги! Скажи правду! Скажи! Скажи своей сестренке! Из-за него?
Аннета вытерла глаза и сказала, стараясь улыбнуться:
– Да нет же, уверяю тебя… Было немного тяжело, это верно… Так все глупо… Но с этим теперь покончено. Я счастлива, что он тебя любит.
Сильвия подскочила, всплеснула руками и со злостью выпалила:
– Так, значит, из-за него!.. Но ведь я-то ни чуточки, ни чуточки не люблю этого красавчика!..
– Нет, любишь…
– Нет! Нет! Нет! Сильвия затопала ногами.
– Забавно было кружить ему голову, я просто играла, но он для меня – ничто, ничто по сравнению с тобой… Ах, все поцелуи мужчины не вознаградят меня за одну твою слезинку!
Аннета была вне себя от счастья.
– Правда? Правда? Сильвия бросилась ей в объятия.
Когда они немного успокоились, Сильвия спросила Аннету:
– Теперь сознавайся: ты тоже любила его?
– Тоже? А, вот видишь! Ты и проговорилась, что любишь его!..
– Да нет же, говорят тебе, нет, я тебе запрещаю… Я не желаю больше о нем слышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308
Его стоны вторят стонам измученной женщины. Словно то извечный вопль земли…
Она кричала и ни о чем не думала. Судорожные рыдания, сотрясая тело, разрядили тоску, тяжесть которой давила ее столько дней. Разум молчал. И вдруг тело ее, изнемогая, перестало стенать. Прорвалась вся скорбь ее души. Аннета поняла, что покинута. Одинока и предана. Круг ее мыслей дальше не простирался. Не было сил собрать их разбредшееся стадо. Даже подняться не хватало сил. Она приникла к земле… Ах, если бы земля расступилась!.. Поток рокотал, говоря и думая за нее.
Он омыл ее раны. И наступила минута, – а их, вероятно, прошло немало в муках и душевной слабости, – и вот истомленная Аннета стала медленно подниматься. Ссадина на лбу ныла довольно сильно: боль отвлекала мысли.
Аннета омочила в ручье расцарапанные руки, приложила их к израненному, горящему лбу. И потом долго сидела, сжав виски и глаза мокрыми ладонями, ощущая, как проникает в нее ледяная чистота. И горе ее осталось где-то далеко позади. Она, как посторонняя, внимала его стонам и уже не понимала своего исступления. Она думала:
«Почему? Для чего? Да стоит ли из-за этого огорчаться?..»
Поток вторил во мраке:
«Безумье, безумье, безумье… все тщета… все суета…»
Аннета горестно улыбалась:
«Чего же я хотела? И сама не знаю… Где же оно, большое счастье?
Пусть его берет кто хочет!.. Оспаривать не стану…»
И вдруг перед ней встали, вдруг налетели на нее призраки этого счастья, которого она все-таки жаждала, и жгучие порывы тех желаний, которые, хоть и отвергал их разум, все еще владели ее телом и которым суждено было еще долго владеть им. И вслед за ними, за их ожесточенным натиском, зазвучал гадкий отголосок ревности… Она выдержала их приступ молча, согнулась, будто под порывом вихря, потом подняла голову и громко заговорила:
– Я была не права… Сильвию он полюбил сильнее… И это справедливо.
Она больше, чем я, создана для любви. И она гораздо красивее. Я знаю это и люблю ее. Люблю, потому что она такая. Значит, ее счастье должно стать моим счастьем. Я эгоистка… Но только почему, почему она мне солгала?
Все остальное неважно! Почему она обманула меня? Почему чистосердечно не сказала, что любит его? Почему все делала назло мне, как враг? Да и во всех ее черточках, которые я старалась не замечать, есть что-то не очень чистое, не очень порядочное, не очень красивое! Но тут нет ее вины. Как она могла в этом разобраться? Ведь какую жизнь с самого детства ей пришлось вести! Вправе ли я упрекать ее? Разве я была искренна?.. И то, что было во мне, разве было чище?.. То, что было! То, что есть!.. Ведь я отлично знаю, что это по-прежнему во мне…
Она передохнула. И добавила:
– Ну, пора с этим кончать! Ведь я – старшая. А я безумствую!.. Пусть Сильвия будет счастлива!
Но, сказав «нун», она на некоторое время словно застыла. Она внимала тишине и все раздумывала, покусывая кончики исцарапанных пальцев. Потом еще раз вздохнула, поднялась и молча пустилась в путь.
Аннета возвращалась в темноте. Луне пора было всходить, но она еще была далеко, хотя уже чувствовалось, что она выбирается из пучины мрака за самым горизонтом. Слабое сияние бахромой повисло над вершинами гор, они замыкали плато, словно края – чашу; все отчетливее вырисовывались на светящемся фоне их черные силуэты. Аннета шла не спеша и всей грудью, теперь, как прежде вздымавшейся ровно, вдыхала запах скошенных трав.
Вдали кто-то быстро шел по дороге. Сердце ее застучало. Она остановилась. Она узнала шаги и заторопилась навстречу. И там, вдали, тоже услышали ее шаги. Встревоженный голос позвал:
– Аннета! Аннета не ответила: она не могла, она была слишком потрясена; зажурчал ручеек радости, – осадок от всех горестей, все, все исчезло. Она не ответила, но пошла еще быстрее, быстрее. А та, другая, уже бежала. И повторяла голосом, полным тоски:
– Аннета! В неясном фосфорическом сиянии луны, которая всходила за темной стеной гор, из светлеющего мрака показалась маленькая серенькая фигурка. Аннета крикнула:
– Родная!..
И бросилась вперед. Как слепая-с протянутыми руками…
Они так спешили, что столкнулись. Обнялись. Прильнули губами друг к другу…
– Аннета!
– Сильвия!
– Сестра моя! Любимая!
– Сестричка! Любовь моя! Руки гладили в темноте щеки и волосы, дотрагивались до затылка, шеи, плечей, обретали свое, утраченное.
– Родная! – воскликнула Сильвия, почувствовав, что у Аннеты голые плечи. – Ты без пальто! Тебе нечем прикрыться!..
Аннета заметила, что на ней действительно вечернее платье; ей вдруг стало холодно, она вздрогнула.
– Безумная, просто безумная! – кричала Сильвия, укутывая сестру своей накидкой, она на ощупь почувствовала, что платье ее разорвано. – Порвала… Как же так? Что случилось? Волосы разметались по щекам… А это еще что? Что у тебя на лбу? Да ты упала, Аннета?..
Аннета не отвечала. Не в силах больше сдерживаться, она припала лицом к плечу Сильвии и заплакала. Сильвия усадила ее у дороги. Луна, преодолев преграды гор, осветила израненный лоб Аннеты, и Сильвия покрыла его поцелуями.
– Скажи мне, что ты сделала? Скажи, что произошло? Мое сокровище, мой родной волчонок, я так испугалась: поднялась к нам в комнату, а тебя там нет!.. Я тебя звала… Ищу тебя целый час… Ах, какой это был ужас!.. Я так боялась, так боялась… Даже не могу сказать, чего боялась… Почему ты ушла? Почему убежала?
Аннета не хотела отвечать.
– Сама не знаю, – говорила она, – мне стало не по себе, захотелось… походить, подышать…
– Нет, ты говоришь не правду. Аннета, скажи мне все!
Она склонилась над ней и тихонько добавила:
– Душенька, не из-за него?..
Аннета прервала ее:
– Нет! Нет! Но Сильвия настаивала:
– Не лги! Скажи правду! Скажи! Скажи своей сестренке! Из-за него?
Аннета вытерла глаза и сказала, стараясь улыбнуться:
– Да нет же, уверяю тебя… Было немного тяжело, это верно… Так все глупо… Но с этим теперь покончено. Я счастлива, что он тебя любит.
Сильвия подскочила, всплеснула руками и со злостью выпалила:
– Так, значит, из-за него!.. Но ведь я-то ни чуточки, ни чуточки не люблю этого красавчика!..
– Нет, любишь…
– Нет! Нет! Нет! Сильвия затопала ногами.
– Забавно было кружить ему голову, я просто играла, но он для меня – ничто, ничто по сравнению с тобой… Ах, все поцелуи мужчины не вознаградят меня за одну твою слезинку!
Аннета была вне себя от счастья.
– Правда? Правда? Сильвия бросилась ей в объятия.
Когда они немного успокоились, Сильвия спросила Аннету:
– Теперь сознавайся: ты тоже любила его?
– Тоже? А, вот видишь! Ты и проговорилась, что любишь его!..
– Да нет же, говорят тебе, нет, я тебе запрещаю… Я не желаю больше о нем слышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308