С какой стати горожане присоединились к армии, если знали, что город сровняют с землей? Будь слухи правдой, мы увидели бы гораздо больше беженцев, и не только богачей, увозящих на юг свое добро!
Сэр Альфред смерил дочь язвительным взглядом:
– А ты, похоже, научилась у брата искусству спорить.
– Я не спорю, папа. Просто считаю, что твои источники сведений недостойны доверия.
– К черту источники! Кэтрин, лорд Кавендиш, герцог Девонширский, настаивает на вывозе из Дерби всего населения, и я горячо поддерживаю это решение. Почти все утро я улаживал свои дела, чтобы мы могли покинуть Дерби как можно скорее.
– Покинуть Дерби? – ахнула Кэтрин, мельком взглянув на закрытую дверь гардеробной. Мысль о том, что ей придется уехать, во второй раз расставшись с Алексом, вызвала у нее такое отвращение, что она не услышала первые фразы очередной отцовской тирады.
– ...только чтобы наткнуться на яростное сопротивление, и кого! Подумать только – твоей матери! Она облила меня презрением. Назвала бесхребетным червяком, тряпкой, заявила, что не сдвинется с места. Ума не приложу, что на нее нашло! Даже когда я напомнил, что ее могут подвергнуть чудовищному насилию, а Роузвуд-Холл – сжечь дотла, она осталась непоколебима! Вот я и пришел к тебе, надеясь, что ты поможешь образумить ее.
Сэр Альфред сильно вспотел, извлек из кармана платок величиной с наволочку и принялся вытирать лицо и шею.
– Неблагодарная... – ворчал он. – Тридцать пять лет она пользовалась неограниченными привилегиями и начисто забыла о чувстве долга! Она уже не помнит, кто она такая и кем была, пока я из великодушия не спас ее от позора и нищеты! А ведь она торжественно поклялась повиноваться мне! Что скажет лорд Кавендиш, если она ослушается моего приказа? Как отнесутся ко мне в парламенте, если узнают, что я не способен обуздать даже собственную жену? Ее необходимо заставить подчиниться. И я рассчитываю, что ты, Кэтрин, разъяснишь ей ошибку.
Кэтрин на время забыла о муже, прячущемся в гардеробной, и улыбнулась отцу.
– Ты считаешь меня образцом послушания?
– Ты редко огорчала меня, – объяснил сэр Альфред. – Ты даже вышла за Монтгомери. Помнишь, какой скандал ты закатила, когда я поставил тебя перед фактом, как пылко уверяла, что ненавидишь его и всех, кого видела в тот вечер? Но вскоре ты признала мою правоту и стала его женой. Более того, ты послушно последовала за ним в Лондон, как и подобает женщине.
Кэтрин вздохнула, пытаясь взять себя в руки: выслушав отца, она чуть было не вспылила. Но прежде чем она успела заявить, что согласна с матерью в оценке характера сэра Альфреда, он нагнулся и поднял пачку писем, на которые едва не наступил.
– Женщины созданы не для того, чтобы перечить и бунтовать, – продолжал он наставительным тоном. – И уж конечно, не их дело давать советы мужчинам, которые защищают их интересы. Будь у женщин ум, сравнимый с мужским, они были бы наделены смелостью и силой, чтобы отстаивать свое мнение. Но умение красить ногти и по два-три часа в день прихорашиваться перед зеркалом едва ли необходимо для понимания тонкостей политики и военной стратегии. – Он хлопнул пачкой писем по ладони и поджал губы, разглядев имя получателя на конвертах. – Ты должна сейчас же поговорить с ней, Кэтрин. Напомни, чем она обязана Эшбрукам.
Кэтрин не сводила глаз с писем, подыскивая убедительное объяснение тому, почему у нее оказались письма, адресованные Дейрдре. И почему ее служанка вообще получает письма.
Первая волна паники окатила ее, когда внимание сэра Альфреда вдруг привлек беспорядок на постели. На самом видном месте валялась скомканная шелковая ночная рубашка.
– Не знаю, смогу ли я повлиять на нее, – торопливо произнесла Кэтрин. – К тому же я не считаю, что мама не права.
Сэр Альфред резко обернулся к ней:
– Что? Что ты говоришь?
– Я... – Она сделала паузу и перевела дух. – Пожалуй, в целом я соглашусь с мамой. Я не вижу причин покидать дом. Нам незачем убегать, поджав хвосты. А если маме нужна компания, я охотно останусь с ней здесь, в Роузвуд-Холле.
Сэр Альфред побагровел.
– Ты в своем уме, детка? Ты понимаешь, что говоришь? О чем я твердил тебе добрые десять минут? Мятежники приближаются к Дерби. Через несколько часов они уже будут здесь! Ополченцы бежали, а вместе с ними – слуги, егеря, даже помощники конюхов, выгребавшие навоз! Здесь вы окажетесь совсем одни, станете жертвами варваров и дикарей!
– А я уверена, что нам нечего бояться, отец. Я слышала, что принц – истинный джентльмен и весьма учтивый гость.
– Гость?! – Многочисленные подбородки и брыли сэра Альфреда затряслись от возмущения. – Ты готова приютить в Роузвуд-Холле этого... французского узурпатора?
– И даже предложить ему твое прекрасное бургундское, если он пожелает.
Лицо лорда Эшбрука приобрело свекольный оттенок. С отвращением отшвырнув пачку писем, он решительно направился к двери спальни.
– Теперь мне все ясно: и ты, и твоя мать – сумасшедшие. Значит, придется прислать сюда лакеев и увезтивас обеих, если понадобится – силой.
– В таком случае мы будем сопротивляться, – ровным тоном сообщила Кэтрин и сжала кулаки. – Позволь напомнить, что мы обе совершеннолетние, мы не рабыни и не слуги, следовательно, вольны выбирать, как нам быть – остаться в доме или бежать куда глаза глядят.
– Вы подчинитесь мне! – негодующе взревел сэр Альфред.
– Я буду подчиняться только своей совести, – невозмутимо возразила Кэтрин.
Сэр Альфред был потрясен до глубины души. Столкнувшись с бунтом в собственной семье, он не выдержал, растерялся, бросился к двери и чуть не сбил с ног Дейрдре О'Ши. Поднос вылетел из рук служанки, печенье разлетелось по полу, чашка с чаем ударилась о стену, выплеснула горячее содержимое и разбилась. Край подноса сорвал парик с головы сэра Альфреда, парик плюхнулся в лужу чая.
От яростной брани служанка содрогнулась и бросилась поднимать парик, а лорд Эшбрук окинул леденящим взглядом дочь:
– Мой экипаж будет подан в полдень. Если к тому времени к тебе вернется рассудок, можешь сопровождать меня. Если же нет... – он выхватил парик из рук Дейрдре и принялся брезгливо отряхивать его, орошая стены каплями чая, – ...проси милости у сластолюбцев, воров и головорезов, которые явятся сюда!
Кэтрин проводила взглядом отца, выбегающего в коридор, но едва он скрылся за углом, поспешно увела Дейрдре в глубь комнаты.
– Кажется, я начинаю понимать, почему мама ищет утешения где угодно, но не у отца...
– Что, мистрис?
– Не важно. Запри дверь и иди сюда.
– Но этот беспорядок...
– Забудь о нем.
Более наблюдательная, чем сэр Альфред, Дейрдре сразу заметила, что по спальне Кэтрин будто пронесся смерч. Обычно на пухлой перине оставалась одна-единственная вмятина, теперь же постель представляла собой мешанину белья и подушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Сэр Альфред смерил дочь язвительным взглядом:
– А ты, похоже, научилась у брата искусству спорить.
– Я не спорю, папа. Просто считаю, что твои источники сведений недостойны доверия.
– К черту источники! Кэтрин, лорд Кавендиш, герцог Девонширский, настаивает на вывозе из Дерби всего населения, и я горячо поддерживаю это решение. Почти все утро я улаживал свои дела, чтобы мы могли покинуть Дерби как можно скорее.
– Покинуть Дерби? – ахнула Кэтрин, мельком взглянув на закрытую дверь гардеробной. Мысль о том, что ей придется уехать, во второй раз расставшись с Алексом, вызвала у нее такое отвращение, что она не услышала первые фразы очередной отцовской тирады.
– ...только чтобы наткнуться на яростное сопротивление, и кого! Подумать только – твоей матери! Она облила меня презрением. Назвала бесхребетным червяком, тряпкой, заявила, что не сдвинется с места. Ума не приложу, что на нее нашло! Даже когда я напомнил, что ее могут подвергнуть чудовищному насилию, а Роузвуд-Холл – сжечь дотла, она осталась непоколебима! Вот я и пришел к тебе, надеясь, что ты поможешь образумить ее.
Сэр Альфред сильно вспотел, извлек из кармана платок величиной с наволочку и принялся вытирать лицо и шею.
– Неблагодарная... – ворчал он. – Тридцать пять лет она пользовалась неограниченными привилегиями и начисто забыла о чувстве долга! Она уже не помнит, кто она такая и кем была, пока я из великодушия не спас ее от позора и нищеты! А ведь она торжественно поклялась повиноваться мне! Что скажет лорд Кавендиш, если она ослушается моего приказа? Как отнесутся ко мне в парламенте, если узнают, что я не способен обуздать даже собственную жену? Ее необходимо заставить подчиниться. И я рассчитываю, что ты, Кэтрин, разъяснишь ей ошибку.
Кэтрин на время забыла о муже, прячущемся в гардеробной, и улыбнулась отцу.
– Ты считаешь меня образцом послушания?
– Ты редко огорчала меня, – объяснил сэр Альфред. – Ты даже вышла за Монтгомери. Помнишь, какой скандал ты закатила, когда я поставил тебя перед фактом, как пылко уверяла, что ненавидишь его и всех, кого видела в тот вечер? Но вскоре ты признала мою правоту и стала его женой. Более того, ты послушно последовала за ним в Лондон, как и подобает женщине.
Кэтрин вздохнула, пытаясь взять себя в руки: выслушав отца, она чуть было не вспылила. Но прежде чем она успела заявить, что согласна с матерью в оценке характера сэра Альфреда, он нагнулся и поднял пачку писем, на которые едва не наступил.
– Женщины созданы не для того, чтобы перечить и бунтовать, – продолжал он наставительным тоном. – И уж конечно, не их дело давать советы мужчинам, которые защищают их интересы. Будь у женщин ум, сравнимый с мужским, они были бы наделены смелостью и силой, чтобы отстаивать свое мнение. Но умение красить ногти и по два-три часа в день прихорашиваться перед зеркалом едва ли необходимо для понимания тонкостей политики и военной стратегии. – Он хлопнул пачкой писем по ладони и поджал губы, разглядев имя получателя на конвертах. – Ты должна сейчас же поговорить с ней, Кэтрин. Напомни, чем она обязана Эшбрукам.
Кэтрин не сводила глаз с писем, подыскивая убедительное объяснение тому, почему у нее оказались письма, адресованные Дейрдре. И почему ее служанка вообще получает письма.
Первая волна паники окатила ее, когда внимание сэра Альфреда вдруг привлек беспорядок на постели. На самом видном месте валялась скомканная шелковая ночная рубашка.
– Не знаю, смогу ли я повлиять на нее, – торопливо произнесла Кэтрин. – К тому же я не считаю, что мама не права.
Сэр Альфред резко обернулся к ней:
– Что? Что ты говоришь?
– Я... – Она сделала паузу и перевела дух. – Пожалуй, в целом я соглашусь с мамой. Я не вижу причин покидать дом. Нам незачем убегать, поджав хвосты. А если маме нужна компания, я охотно останусь с ней здесь, в Роузвуд-Холле.
Сэр Альфред побагровел.
– Ты в своем уме, детка? Ты понимаешь, что говоришь? О чем я твердил тебе добрые десять минут? Мятежники приближаются к Дерби. Через несколько часов они уже будут здесь! Ополченцы бежали, а вместе с ними – слуги, егеря, даже помощники конюхов, выгребавшие навоз! Здесь вы окажетесь совсем одни, станете жертвами варваров и дикарей!
– А я уверена, что нам нечего бояться, отец. Я слышала, что принц – истинный джентльмен и весьма учтивый гость.
– Гость?! – Многочисленные подбородки и брыли сэра Альфреда затряслись от возмущения. – Ты готова приютить в Роузвуд-Холле этого... французского узурпатора?
– И даже предложить ему твое прекрасное бургундское, если он пожелает.
Лицо лорда Эшбрука приобрело свекольный оттенок. С отвращением отшвырнув пачку писем, он решительно направился к двери спальни.
– Теперь мне все ясно: и ты, и твоя мать – сумасшедшие. Значит, придется прислать сюда лакеев и увезтивас обеих, если понадобится – силой.
– В таком случае мы будем сопротивляться, – ровным тоном сообщила Кэтрин и сжала кулаки. – Позволь напомнить, что мы обе совершеннолетние, мы не рабыни и не слуги, следовательно, вольны выбирать, как нам быть – остаться в доме или бежать куда глаза глядят.
– Вы подчинитесь мне! – негодующе взревел сэр Альфред.
– Я буду подчиняться только своей совести, – невозмутимо возразила Кэтрин.
Сэр Альфред был потрясен до глубины души. Столкнувшись с бунтом в собственной семье, он не выдержал, растерялся, бросился к двери и чуть не сбил с ног Дейрдре О'Ши. Поднос вылетел из рук служанки, печенье разлетелось по полу, чашка с чаем ударилась о стену, выплеснула горячее содержимое и разбилась. Край подноса сорвал парик с головы сэра Альфреда, парик плюхнулся в лужу чая.
От яростной брани служанка содрогнулась и бросилась поднимать парик, а лорд Эшбрук окинул леденящим взглядом дочь:
– Мой экипаж будет подан в полдень. Если к тому времени к тебе вернется рассудок, можешь сопровождать меня. Если же нет... – он выхватил парик из рук Дейрдре и принялся брезгливо отряхивать его, орошая стены каплями чая, – ...проси милости у сластолюбцев, воров и головорезов, которые явятся сюда!
Кэтрин проводила взглядом отца, выбегающего в коридор, но едва он скрылся за углом, поспешно увела Дейрдре в глубь комнаты.
– Кажется, я начинаю понимать, почему мама ищет утешения где угодно, но не у отца...
– Что, мистрис?
– Не важно. Запри дверь и иди сюда.
– Но этот беспорядок...
– Забудь о нем.
Более наблюдательная, чем сэр Альфред, Дейрдре сразу заметила, что по спальне Кэтрин будто пронесся смерч. Обычно на пухлой перине оставалась одна-единственная вмятина, теперь же постель представляла собой мешанину белья и подушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122