Пуля вонзилась в грудь горца, сбила его с ног, и трое солдат завертели головами в поисках новой жертвы.
Этим троим удалось оттеснить Демиена к краю поляны, где берег круто спускался вниз, к воде. Ощутив острую боль где-то внизу, Демиен понял, что его опять ранили. Откуда-то высунулся штык, лезвие ткнуло его под ребра. Три сабельных удара рассекли ему щеку до кости, саблю выбили у него из рук, и она улетела, блеснув в воздухе. Один из солдат сделал выпад, намереваясь добить противника, и Демиен, проклиная свое упрямство, схватился за пистолет.
Отважившись выглянуть из-за камня, Дейрдре издала пронзительный вопль: солдат схватил ее за волосы и вытащил на поляну. Он замахнулся мечом, его безобразное лицо исказила гримаса, он уже собирался нанести удар, когда Кэтрин прыгнула ему на спину, вопя от ярости. Ей удалось вцепиться ему в руку раньше, чем роковой удар был нанесен. В ярости он обернулся, ударил Кэтрин локтем в живот, и она рухнула навзничь на сырую землю. Дейрдре подскочила к нему и замолотила кулаками по лицу, солдат снова вскинул меч, с ненавистью глядя на белокурую женщину, лежавшую у его ног.
Увидев, что меч начал опускаться, Демиен вздрогнул, прицелился, нажал курок и выстрелом снес солдату полголовы.
В ту же секунду Струан Максорли подскочил к Кэтрин, бесцеремонно отшвырнул солдата и упал перед ней на колени, поднимая ее бережно, как новорожденного младенца.
– Что с вами, миледи? Этот мерзавец ударил вас?
Кэтрин вцепилась ему в руку, широко раскрыв глаза и задыхаясь от резкой боли в животе.
– Я... в порядке. А где Дейрдре?
– Здесь, рядом. – Максорли притянул к себе насмерть перепуганную ирландку. – Вы целы?
– Да, только испугалась...
– Как и все мы. – Он криво усмехнулся и уже в следующую секунду присоединился к товарищам.
Солдаты обратились в бегство, но было трудно угадать, отступили ли они окончательно или готовятся к очередной атаке. Почти половина горцев погибла или была ранена.
– Надо убираться отсюда, – заявил Максорли, прекрасно сознавая всю невыгодность их позиции. Почти все лошади разбежались от пальбы и криков, несколько оставшихся дрожали и косились на дорогу, боязливо принюхиваясь к запаху крови и смерти.
– Я велю поймать хоть нескольких лошадей, – решил Струан и направился прочь, но тут Кэтрин издала пронзительный крик. Струан схватился за меч и быстро огляделся.
– Демиен! – кричала она, силясь подняться с земли. – Господи, Демиен!
Наконец вскочив, она пробежала по траве туда, где ничком лежал Демиен в изорванной и окровавленной одежде, цепляясь за траву. Его голова была повернута, рот широко открыт, с губ капала розовая слюна.
– Демиен... – прошептала Кэтрин.
Голубые глаза смотрели в никуда, но веки при звуках знакомого голоса дрогнули.
– О, слава Богу! – всхлипнула Кэтрин. – Демиен, лежи тихо! Не двигайся! Сейчас мы тебе поможем...
Демиен вздрогнул, отыскал сестру взглядом, на окровавленных губах появилось слабое подобие улыбки. Глубокий и печальный вздох вырвался из груди, голубые глаза еще раз блеснули и потускнели.
– Нет... – прошептала Кэтрин. – Нет, Демиен, нет!
Максорли просунул ладонь под воротник Демиена, пытаясь нащупать пульс. Наконец он отдернул руку и покачал головой, не глядя в умоляющие глаза Кэтрин.
Она сжалась и с трудом устояла на ногах. Ей казалось, что земля перестала держать ее. Испустив сдавленный крик, она упала на руки Дейрдре.
Но Максорли этого не видел: он смотрел на поляну, куда из леса вышло тридцать или сорок солдат в алых мундирах, надвигаясь на измученных горцев.
– Это неслыханно! – бурчал Арчибальд Камерон, шумно сплевывая в ближайший куст. – Он назначил битву в день рождения этого проклятого ублюдка!
Алуин и Алекс украдкой переглянулись, благодаря судьбу за неожиданный подарок. Они возвращались в лагерь, проводив Кэтрин и Дейрдре до Инвернесса, когда местный фермер вдруг спросил, почему они не в Драммосси-Муре с остальной армией принца.
Чуть не загнав коней насмерть, они прибыли в Куллоден-Хаус – новый штаб принца, возле которого расположилась армия – в двенадцатом часу дня, только чтобы узнать: принц объявил общий сбор на голой равнине близ Куллодена. Принц сам встал во главе армии и не собирался отступать перед врагом.
Тщательно подготовившись к сражению, Чарльз Стюарт вывел армию на равнину в девять часов утра. Блестели остро наточенные мечи, килты поражали разнообразием и яркостью расцветок, особенно на фоне хмурого серого неба. Справа открывалась зеленая долина, а за ней – голые, без единого дерева, холмы Кодора, между которыми кое-где мелькали заросшие вереском пустоши. Слева виднелся залив, а вдалеке за ним – мыс Черного острова. Там и сям белели паруса судов королевского флота, стоявших на страже пути в открытое море. На западе вздымались горы Гленмора со снеговыми вершинами и черными, внушающими суеверный страх ущельями.
Галопом спустившись по склону, Александер и Маккейл обнаружили, что о предстоящей битве не сообщили не только им: противоположные склоны Драммосси были пустынны. Армия Камберленда задержалась в пути.
Дональд Камерон с трудом сохранял внешнее спокойствие, благодаря которому его прозвали «добряком Лохиэлом». Его измученным воинам пришлось пройти стремительным маршем до самого Куллодена, а потом еще долго томиться в неизвестности, стоя под ледяным дождем. А принц носился по равнине, красуясь в своем королевском алом с голубым мундире. Размахивая разукрашенным мечом и держа в другой руке кожаный щит, оправленный в серебро, он осыпал проклятиями пока отсутствующую армию противника.
– Неужели его высочеству так и не объяснили, что сегодня никому не хочется играть в войну? – непочтительно скривился Дональд.
– Ему редко выпадают такие развлечения, оставь его в покое, – отозвался Арчибальд и отважно выдержал ледяной взгляд Дональда.
Арчибальд оказался прав: принц развлекался от души. Воины разражались радостными криками каждый раз, когда он проносился мимо. Даже граф Фандуччи, командующий батареей из десяти разнокалиберных пушек, срывал с головы треуголку и по-итальянски на все лады восхвалял юного принца, благодаря которому всем присутствующим предстояло войти в историю.
Но к полудню все охрипли, нервы натянулись до предела, силы иссякли под моросящим холодным дождем. К трем часам стало ясно, что даже самые отчаянные из подчиненных Камберленда наотрез отказываются принимать брошенный им вызов. Кроме того, этот день, пятнадцатое апреля, был днем рождения герцога, и он распорядился выдать солдатам мясо, сыр и ром, а также отменил приказ, согласно которому в лагерь не допускали женщин. Пока горцы мокли и дрожали в тумане и грязи на раскисшей равнине Драммосси, герцог Камберлендский любовался хорошенькими собеседницами в большом зале Балблэйр-Хауса в Нэрне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Этим троим удалось оттеснить Демиена к краю поляны, где берег круто спускался вниз, к воде. Ощутив острую боль где-то внизу, Демиен понял, что его опять ранили. Откуда-то высунулся штык, лезвие ткнуло его под ребра. Три сабельных удара рассекли ему щеку до кости, саблю выбили у него из рук, и она улетела, блеснув в воздухе. Один из солдат сделал выпад, намереваясь добить противника, и Демиен, проклиная свое упрямство, схватился за пистолет.
Отважившись выглянуть из-за камня, Дейрдре издала пронзительный вопль: солдат схватил ее за волосы и вытащил на поляну. Он замахнулся мечом, его безобразное лицо исказила гримаса, он уже собирался нанести удар, когда Кэтрин прыгнула ему на спину, вопя от ярости. Ей удалось вцепиться ему в руку раньше, чем роковой удар был нанесен. В ярости он обернулся, ударил Кэтрин локтем в живот, и она рухнула навзничь на сырую землю. Дейрдре подскочила к нему и замолотила кулаками по лицу, солдат снова вскинул меч, с ненавистью глядя на белокурую женщину, лежавшую у его ног.
Увидев, что меч начал опускаться, Демиен вздрогнул, прицелился, нажал курок и выстрелом снес солдату полголовы.
В ту же секунду Струан Максорли подскочил к Кэтрин, бесцеремонно отшвырнул солдата и упал перед ней на колени, поднимая ее бережно, как новорожденного младенца.
– Что с вами, миледи? Этот мерзавец ударил вас?
Кэтрин вцепилась ему в руку, широко раскрыв глаза и задыхаясь от резкой боли в животе.
– Я... в порядке. А где Дейрдре?
– Здесь, рядом. – Максорли притянул к себе насмерть перепуганную ирландку. – Вы целы?
– Да, только испугалась...
– Как и все мы. – Он криво усмехнулся и уже в следующую секунду присоединился к товарищам.
Солдаты обратились в бегство, но было трудно угадать, отступили ли они окончательно или готовятся к очередной атаке. Почти половина горцев погибла или была ранена.
– Надо убираться отсюда, – заявил Максорли, прекрасно сознавая всю невыгодность их позиции. Почти все лошади разбежались от пальбы и криков, несколько оставшихся дрожали и косились на дорогу, боязливо принюхиваясь к запаху крови и смерти.
– Я велю поймать хоть нескольких лошадей, – решил Струан и направился прочь, но тут Кэтрин издала пронзительный крик. Струан схватился за меч и быстро огляделся.
– Демиен! – кричала она, силясь подняться с земли. – Господи, Демиен!
Наконец вскочив, она пробежала по траве туда, где ничком лежал Демиен в изорванной и окровавленной одежде, цепляясь за траву. Его голова была повернута, рот широко открыт, с губ капала розовая слюна.
– Демиен... – прошептала Кэтрин.
Голубые глаза смотрели в никуда, но веки при звуках знакомого голоса дрогнули.
– О, слава Богу! – всхлипнула Кэтрин. – Демиен, лежи тихо! Не двигайся! Сейчас мы тебе поможем...
Демиен вздрогнул, отыскал сестру взглядом, на окровавленных губах появилось слабое подобие улыбки. Глубокий и печальный вздох вырвался из груди, голубые глаза еще раз блеснули и потускнели.
– Нет... – прошептала Кэтрин. – Нет, Демиен, нет!
Максорли просунул ладонь под воротник Демиена, пытаясь нащупать пульс. Наконец он отдернул руку и покачал головой, не глядя в умоляющие глаза Кэтрин.
Она сжалась и с трудом устояла на ногах. Ей казалось, что земля перестала держать ее. Испустив сдавленный крик, она упала на руки Дейрдре.
Но Максорли этого не видел: он смотрел на поляну, куда из леса вышло тридцать или сорок солдат в алых мундирах, надвигаясь на измученных горцев.
– Это неслыханно! – бурчал Арчибальд Камерон, шумно сплевывая в ближайший куст. – Он назначил битву в день рождения этого проклятого ублюдка!
Алуин и Алекс украдкой переглянулись, благодаря судьбу за неожиданный подарок. Они возвращались в лагерь, проводив Кэтрин и Дейрдре до Инвернесса, когда местный фермер вдруг спросил, почему они не в Драммосси-Муре с остальной армией принца.
Чуть не загнав коней насмерть, они прибыли в Куллоден-Хаус – новый штаб принца, возле которого расположилась армия – в двенадцатом часу дня, только чтобы узнать: принц объявил общий сбор на голой равнине близ Куллодена. Принц сам встал во главе армии и не собирался отступать перед врагом.
Тщательно подготовившись к сражению, Чарльз Стюарт вывел армию на равнину в девять часов утра. Блестели остро наточенные мечи, килты поражали разнообразием и яркостью расцветок, особенно на фоне хмурого серого неба. Справа открывалась зеленая долина, а за ней – голые, без единого дерева, холмы Кодора, между которыми кое-где мелькали заросшие вереском пустоши. Слева виднелся залив, а вдалеке за ним – мыс Черного острова. Там и сям белели паруса судов королевского флота, стоявших на страже пути в открытое море. На западе вздымались горы Гленмора со снеговыми вершинами и черными, внушающими суеверный страх ущельями.
Галопом спустившись по склону, Александер и Маккейл обнаружили, что о предстоящей битве не сообщили не только им: противоположные склоны Драммосси были пустынны. Армия Камберленда задержалась в пути.
Дональд Камерон с трудом сохранял внешнее спокойствие, благодаря которому его прозвали «добряком Лохиэлом». Его измученным воинам пришлось пройти стремительным маршем до самого Куллодена, а потом еще долго томиться в неизвестности, стоя под ледяным дождем. А принц носился по равнине, красуясь в своем королевском алом с голубым мундире. Размахивая разукрашенным мечом и держа в другой руке кожаный щит, оправленный в серебро, он осыпал проклятиями пока отсутствующую армию противника.
– Неужели его высочеству так и не объяснили, что сегодня никому не хочется играть в войну? – непочтительно скривился Дональд.
– Ему редко выпадают такие развлечения, оставь его в покое, – отозвался Арчибальд и отважно выдержал ледяной взгляд Дональда.
Арчибальд оказался прав: принц развлекался от души. Воины разражались радостными криками каждый раз, когда он проносился мимо. Даже граф Фандуччи, командующий батареей из десяти разнокалиберных пушек, срывал с головы треуголку и по-итальянски на все лады восхвалял юного принца, благодаря которому всем присутствующим предстояло войти в историю.
Но к полудню все охрипли, нервы натянулись до предела, силы иссякли под моросящим холодным дождем. К трем часам стало ясно, что даже самые отчаянные из подчиненных Камберленда наотрез отказываются принимать брошенный им вызов. Кроме того, этот день, пятнадцатое апреля, был днем рождения герцога, и он распорядился выдать солдатам мясо, сыр и ром, а также отменил приказ, согласно которому в лагерь не допускали женщин. Пока горцы мокли и дрожали в тумане и грязи на раскисшей равнине Драммосси, герцог Камберлендский любовался хорошенькими собеседницами в большом зале Балблэйр-Хауса в Нэрне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122