Лекарство следует дать в час ночи. Люк не отрываясь смотрел на девушку, пока тяжелый сон не смежил его веки.
Он проснулся, услышав невнятное бормотание Хани.
— Что вы делаете? Уйдите от меня, дядя! — вскрикнула она.
Люк потрогал ее лоб: жар явно усиливался. Он взглянул на часы и с ужасом вспомнил, что не дал девушке лекарство в час ночи.
— Не трогайте меня! Уходите, дядя Джордж! Оставьте меня! — стонала Хани, размахивая руками.
Маккензи намочил полотенце и положил его ей на лоб.
Внезапно Хани заплакала:
— Папочка, пожалуйста, не пей больше. Ты же обещал, что не будешь больше пить. Пожалуйста, папочка… — Из ее глаз ручьем катились слезы, и Люк вытирал их.
Девушку бил озноб. Маккензи поплотнее укутал ее в одеяло и взял за руку. Хани казалась такой маленькой и беспомощной.
— Не плачь, моя сойка, — ласково проговорил он, убирая волосы с влажного лба.
Казалось, девушка успокоилась. Люк вернулся в свое кресло, но едва присел, как Хани вновь закричала:
— Ты привез меня сюда… Сам этого хотел… Ничего не выйдет… Нельзя доверять… — Это были те самые слова, которые она говорила ему во время очередной ссоры.
Люк почувствовал себя виноватым.
— Как глупо… — продолжала девушка. — И все так просто… Ненавижу тебя… Ненавижу тебя, Люк…
Каждое ее слово будто кинжалом пронзало сердце Маккензи. Сжав руки Хани в своих, он уткнулся в них лбом, упершись локтями в край кровати.
— Прости меня, сойка, — прошептал он. — Прости, пожалуйста, за то, что я причинил тебе страдания.
— Я люблю тебя, мама… Никогда не забуду тебя… — продолжала причитать девушка.
Ее состояние ухудшалось с каждой минутой, и шериф уже в страхе собрался бежать за доктором Нельсоном, как вспомнил предупреждение Дуга о том, что ночью, вероятно, наступит кризис. Люк решил подождать еще немного.
Наконец пришло время давать жаропонижающее. Лекарство подействовало — Хани перестала бредить, но ее сотрясали жестокие приступы лихорадки. Маккензи без устали вытирал ей лоб и губы влажным полотенцем.
К утру, с новым приемом жаропонижающего, состояние девушки улучшилось, лихорадка отступила…
Открыв глаза, Хани некоторое время лежала неподвижно. Она поняла, что лежит дома в постели, и внезапно ощутила чье-то присутствие в комнате. Девушка хотела повернуть голову, но лицо ее тут же исказилось гримасой боли, словно тысячи иголок вонзились ей в мозг. Хани подождала, пока боль пройдет, и, напрягая зрение, присмотрелась к неясной фигуре, темнеющей в кресле возле кровати.
— Люк, — прошептала она.
Он ничего не ответил. Приглядевшись, девушка увидела, что шериф спит. Некоторое время она молча смотрела на него, а потом веки ее сомкнулись, и она опять заснула.
Когда Хани снова пришла в себя, у кровати стоял Дуг Нельсон и, держа ее за руку, считал пульс. Люка в кресле не было.
— Проснулась? Доброе утро! — весело промолвил Дуг.
— Доброе… доброе утро, — пробормотала девушка.
— Как ты себя чувствуешь?
— Еще не знаю, — с трудом проговорила девушка.
— Пульс нормальный и ровный. Давай-ка измерим температуру. — Нельсон сунул ей в рот термометр. — Люк говорит, минувшей ночью ты была такой горячей, что вода на полотенце закипала, когда он вытирал тебе лицо.
Стало быть, ей не привиделось, что Люк сидел рядом.
Не в силах говорить, Хани скептически приподняла брови и тут же скривилась от непереносимой боли — даже такое движение причиняло ей страдания.
— Голова болит? — спросил Дуг. Она кивнула, и ей снова стало больно. Посмотрев на градусник, Дуг нахмурился.
— У тебя все еще высокая температура. На сегодня можешь забыть о дневной прогулке.
Хани почувствовала, что опять впадает в забытье.
— А Джош? — едва слышно прошептала она.
— С ним все хорошо, Хани. Отдыхай.
…Она ощущала себя невесомой и, кажется, летала по воздуху. Потом вдруг стала плескаться теплая вода…
— Нет, — пробормотала Хани. Ее язык так распух, что едва помещался во рту. — Не хочу я учиться плавать. Постель… Я хочу лечь в постель… — Она принялась вырываться из чьих-то объятий.
— Успокойся, Хани. — Хриплый голос Люка подействовал на нее умиротворяюще.
— Ты не дашь мне утонуть?
— Нет, ты не утонешь, — тихо ответил он.
Хани с усилием приоткрыла глаза и поняла, что сидит в корыте с водой. Люк держал ее за руку, другой рукой поддерживал ей голову.
— Что… что ты делаешь?
— Так велел доктор. Ты просто расслабься. Вода соленая, а соль помогает бороться с лихорадкой.
— С лихорадкой? — недоуменно спросила девушка. — Какой лихорадкой?
— Ты очень больна, сойка. Доктор говорит, что солевые ванны помогают.
Она себя как-то странно чувствовала. Корыто, вода, ее нагота, Люк… Вдруг ее голова упала вниз, и девушка уткнулась носом в грудь Маккензи. Она больше не хотела плавать. Ей хотелось только спать.
— Люк, не дай мне утонуть, — пробормотала она и закрыла глаза…
— Тебе сегодня лучше? — Голос Синтии вернул Хани к действительности. Ощутив прикосновение мягкой, прохладной руки к своему лбу, Хани открыла глаза. На краю постели сидела улыбающаяся Синтия.
— Да, мне гораздо лучше, — неуверенно ответила Хани. — А что случилось?
— У тебя была сильная лихорадка.
— Да-а? — Девушка закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Ах да, кажется, я вспоминаю. Мы с Джошем ходили в лес, но внезапно начался дождь. — Она встретилась взглядом с подругой.
— Верно. Ты промокла и простудилась. Ты была очень больна, дорогая. Мы целых три дня за тебя переживали.
— Три дня? Ты хочешь сказать, что я была без сознания три дня? Не могу в это поверить!
— Слава Богу, самое худшее уже позади. — Синтия похлопала ее по руке. — Хочешь есть?
— Пожалуй, да, — подумав, ответила девушка.
— Замечательно. Я приготовлю тебе чай. А каши тарелочку осилишь?
— Да, Синтия, если тебе не трудно.
Синтия поспешила на кухню, а Хани закрыла глаза, чтобы подремать немного. Когда она открыла их, у кровати стоял Джош. Синие глаза мальчугана были полны тревоги.
— Привет, мой золотой, — прошептала Хани.
— Тебе лучше? — спросил он дрожащим голосом.
— Все хорошо, золотко.
Тут на кровать вспрыгнул Амиго и принялся лизать ей лицо.
— А вот и ты, приятель. — Девушка рассмеялась и хотела согнать пса с кровати, но не смогла даже поднять руку. — Похоже, потребуется некоторое время для того, чтобы я набралась сил.
— Амиго нас спас, — заявил Джош.
— Да-а? Знаешь, я вообще ничего не помню. Расскажи, что случилось после того, как я заболела.
В это время в комнату вошла Синтия с подносом в руках.
— Поболтать сможете позже, — сказала она. — Сначала Хани надо поесть. Амиго, убирайся с кровати! — велела женщина.
Пес тут же соскочил на пол.
— Можно мы вернемся, когда ты поешь? — спросил мальчик.
— Конечно, можно, мой золотой, — ответила девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Он проснулся, услышав невнятное бормотание Хани.
— Что вы делаете? Уйдите от меня, дядя! — вскрикнула она.
Люк потрогал ее лоб: жар явно усиливался. Он взглянул на часы и с ужасом вспомнил, что не дал девушке лекарство в час ночи.
— Не трогайте меня! Уходите, дядя Джордж! Оставьте меня! — стонала Хани, размахивая руками.
Маккензи намочил полотенце и положил его ей на лоб.
Внезапно Хани заплакала:
— Папочка, пожалуйста, не пей больше. Ты же обещал, что не будешь больше пить. Пожалуйста, папочка… — Из ее глаз ручьем катились слезы, и Люк вытирал их.
Девушку бил озноб. Маккензи поплотнее укутал ее в одеяло и взял за руку. Хани казалась такой маленькой и беспомощной.
— Не плачь, моя сойка, — ласково проговорил он, убирая волосы с влажного лба.
Казалось, девушка успокоилась. Люк вернулся в свое кресло, но едва присел, как Хани вновь закричала:
— Ты привез меня сюда… Сам этого хотел… Ничего не выйдет… Нельзя доверять… — Это были те самые слова, которые она говорила ему во время очередной ссоры.
Люк почувствовал себя виноватым.
— Как глупо… — продолжала девушка. — И все так просто… Ненавижу тебя… Ненавижу тебя, Люк…
Каждое ее слово будто кинжалом пронзало сердце Маккензи. Сжав руки Хани в своих, он уткнулся в них лбом, упершись локтями в край кровати.
— Прости меня, сойка, — прошептал он. — Прости, пожалуйста, за то, что я причинил тебе страдания.
— Я люблю тебя, мама… Никогда не забуду тебя… — продолжала причитать девушка.
Ее состояние ухудшалось с каждой минутой, и шериф уже в страхе собрался бежать за доктором Нельсоном, как вспомнил предупреждение Дуга о том, что ночью, вероятно, наступит кризис. Люк решил подождать еще немного.
Наконец пришло время давать жаропонижающее. Лекарство подействовало — Хани перестала бредить, но ее сотрясали жестокие приступы лихорадки. Маккензи без устали вытирал ей лоб и губы влажным полотенцем.
К утру, с новым приемом жаропонижающего, состояние девушки улучшилось, лихорадка отступила…
Открыв глаза, Хани некоторое время лежала неподвижно. Она поняла, что лежит дома в постели, и внезапно ощутила чье-то присутствие в комнате. Девушка хотела повернуть голову, но лицо ее тут же исказилось гримасой боли, словно тысячи иголок вонзились ей в мозг. Хани подождала, пока боль пройдет, и, напрягая зрение, присмотрелась к неясной фигуре, темнеющей в кресле возле кровати.
— Люк, — прошептала она.
Он ничего не ответил. Приглядевшись, девушка увидела, что шериф спит. Некоторое время она молча смотрела на него, а потом веки ее сомкнулись, и она опять заснула.
Когда Хани снова пришла в себя, у кровати стоял Дуг Нельсон и, держа ее за руку, считал пульс. Люка в кресле не было.
— Проснулась? Доброе утро! — весело промолвил Дуг.
— Доброе… доброе утро, — пробормотала девушка.
— Как ты себя чувствуешь?
— Еще не знаю, — с трудом проговорила девушка.
— Пульс нормальный и ровный. Давай-ка измерим температуру. — Нельсон сунул ей в рот термометр. — Люк говорит, минувшей ночью ты была такой горячей, что вода на полотенце закипала, когда он вытирал тебе лицо.
Стало быть, ей не привиделось, что Люк сидел рядом.
Не в силах говорить, Хани скептически приподняла брови и тут же скривилась от непереносимой боли — даже такое движение причиняло ей страдания.
— Голова болит? — спросил Дуг. Она кивнула, и ей снова стало больно. Посмотрев на градусник, Дуг нахмурился.
— У тебя все еще высокая температура. На сегодня можешь забыть о дневной прогулке.
Хани почувствовала, что опять впадает в забытье.
— А Джош? — едва слышно прошептала она.
— С ним все хорошо, Хани. Отдыхай.
…Она ощущала себя невесомой и, кажется, летала по воздуху. Потом вдруг стала плескаться теплая вода…
— Нет, — пробормотала Хани. Ее язык так распух, что едва помещался во рту. — Не хочу я учиться плавать. Постель… Я хочу лечь в постель… — Она принялась вырываться из чьих-то объятий.
— Успокойся, Хани. — Хриплый голос Люка подействовал на нее умиротворяюще.
— Ты не дашь мне утонуть?
— Нет, ты не утонешь, — тихо ответил он.
Хани с усилием приоткрыла глаза и поняла, что сидит в корыте с водой. Люк держал ее за руку, другой рукой поддерживал ей голову.
— Что… что ты делаешь?
— Так велел доктор. Ты просто расслабься. Вода соленая, а соль помогает бороться с лихорадкой.
— С лихорадкой? — недоуменно спросила девушка. — Какой лихорадкой?
— Ты очень больна, сойка. Доктор говорит, что солевые ванны помогают.
Она себя как-то странно чувствовала. Корыто, вода, ее нагота, Люк… Вдруг ее голова упала вниз, и девушка уткнулась носом в грудь Маккензи. Она больше не хотела плавать. Ей хотелось только спать.
— Люк, не дай мне утонуть, — пробормотала она и закрыла глаза…
— Тебе сегодня лучше? — Голос Синтии вернул Хани к действительности. Ощутив прикосновение мягкой, прохладной руки к своему лбу, Хани открыла глаза. На краю постели сидела улыбающаяся Синтия.
— Да, мне гораздо лучше, — неуверенно ответила Хани. — А что случилось?
— У тебя была сильная лихорадка.
— Да-а? — Девушка закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Ах да, кажется, я вспоминаю. Мы с Джошем ходили в лес, но внезапно начался дождь. — Она встретилась взглядом с подругой.
— Верно. Ты промокла и простудилась. Ты была очень больна, дорогая. Мы целых три дня за тебя переживали.
— Три дня? Ты хочешь сказать, что я была без сознания три дня? Не могу в это поверить!
— Слава Богу, самое худшее уже позади. — Синтия похлопала ее по руке. — Хочешь есть?
— Пожалуй, да, — подумав, ответила девушка.
— Замечательно. Я приготовлю тебе чай. А каши тарелочку осилишь?
— Да, Синтия, если тебе не трудно.
Синтия поспешила на кухню, а Хани закрыла глаза, чтобы подремать немного. Когда она открыла их, у кровати стоял Джош. Синие глаза мальчугана были полны тревоги.
— Привет, мой золотой, — прошептала Хани.
— Тебе лучше? — спросил он дрожащим голосом.
— Все хорошо, золотко.
Тут на кровать вспрыгнул Амиго и принялся лизать ей лицо.
— А вот и ты, приятель. — Девушка рассмеялась и хотела согнать пса с кровати, но не смогла даже поднять руку. — Похоже, потребуется некоторое время для того, чтобы я набралась сил.
— Амиго нас спас, — заявил Джош.
— Да-а? Знаешь, я вообще ничего не помню. Расскажи, что случилось после того, как я заболела.
В это время в комнату вошла Синтия с подносом в руках.
— Поболтать сможете позже, — сказала она. — Сначала Хани надо поесть. Амиго, убирайся с кровати! — велела женщина.
Пес тут же соскочил на пол.
— Можно мы вернемся, когда ты поешь? — спросил мальчик.
— Конечно, можно, мой золотой, — ответила девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86