Все, что он смог, это вернуть на свое лицо маску равнодушия, когда речь зашла о детях, изобразить безразличие к разговору, в котором ему отчаянно хотелось участвовать на равных со всеми.
Громадные напольные часы в углу комнаты пробили полночь. Один за другим его братья, позевывая, разошлись и направились в свои спальни — к любимым женам.
Люсьен остался один. Он пододвинул кресло к камину и так сидел в просторной комнате, по которой летали сквозняки, вытянув ноги перед собой и уныло глядя на догорающие угли. Потягивал херес. Наблюдал за искрами, с легким шипением слетавшими с тлеющих поленьев, и струйками дыма, который тут же рассеивался в прохладном воздухе. Он поставил бокал на пол и стал вслушиваться в вой ветра за окнами.
Все эти разговоры о младенцах вернули его мысли в прошлое. После смерти родителей Люсьен вошел в роль покровителя младших братьев и сестры так же естественно, как и в роль герцога. Он принял на себя ответственность за них всех — точно так же он будет заботиться и об этом новом малыше, которого Эва не хочет отдавать.
Он откинул голову на спинку кресла. Эва. Нерисса. Кошмары. Мир вышел из-под его контроля. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, плывущим по воле волн. Для Нериссы он больше ничего не мог сделать, лишь продолжить выяснение истинной судьбы Перри. Что касается Эвы… И женитьбы… Он провел ладонью по лицу. Да, он испытывает к ней непреодолимое влечение, но не хочет видеть ее в своем доме и уж тем более связывать с ней свою жизнь. Требовать этой женитьбы его заставляли гордость и ответственность. У нее в чреве его ребенок — и, Боже милостивый, никогда ребенок герцога Блэкхита не родится внебрачным, что бы ни было на уме у его матери! Черт ее побери!
Она выйдет за него замуж, как бы ни упиралась, потому что такова его воля, и он сделает по-своему. Она станет герцогиней Блэкхит, хочет она этого или нет. Он не питал никаких иллюзий, будто его брак будет таким же, как у братьев. Вовсе не таким. Его герцогиня будет всего лишь сосудом для наследника рода. Не женой. Не любовницей. Сосудом. Он будет обходителен с ней, станет сопротивляться вожделению, которое она в нем вызывает, и постарается, чтобы ни она, ни ребенок ни в чем не нуждались, когда он умрет. Когда это случится, она вновь вернется к независимой жизни, которой так дорожит, — и на этот раз в ее распоряжении будет вся власть и богатства герцогов Блэкхит. После того, как он умрет.
Люсьен сделал еще глоток хереса, отставил бокал и стал не мигая смотреть на умирающий огонь. Ему будет нужно повидать душеприказчика, чтобы добавить параграф в свое завещание. Параграф, в котором будет записано, что она никогда не увезет его наследника из Англии. Уж это по крайней мере он может держать под контролем. Даже из могилы.
Он вытянул ноги к огню и устало откинул голову на спинку кресла. Его гнев ушел сам собой. Он снова чувствовал уверенность в себе. План действий разработан. Он спокоен. Часы в углу негромко тикали. У его ног потрескивал и шипел огонь. Утомленный раздумьями, Люсьен задремал.
Сон был тот же, что и в прошлую ночь, и в позапрошлую, и во все ночи на протяжении последних двух месяцев. Его противник, весь в черном, равный ему по мастерству, силе и уму. Десять шагов, брошен носовой платок, и вот сталь звенит о сталь, когда Люсьен схватывается с ним, с единственным противником, которого он не в силах победить. Потом появляется Смерть, которая направляет клинок противника, пронзает ему сердце. Люсьен падает. Он лежит на спине, глядя на смутную фигуру врага, победно возвышающуюся над ним. Он ощущает, как кровь, пузырясь, вытекает из груди, как жизнь постепенно покидает его тело и все слабее бьется его смертельно раненное сердце…
Испуганно вздрогнув, он проснулся. Сердце бешено колотилось, все тело было мокрым от пота. Ничего, кроме мерцающих углей, поскрипываний засыпающего дома и равномерного тиканья часов. Но она здесь. Это точно.
Он медленно поглядел направо… вот и она, тихо сидит в кресле не более чем в пяти футах от него, огонь камина освещает ее прекрасное, коварное лицо.
— Плохой сон? — Эва подняла бокал с остатками хереса и передала ему.
Герцог не ответил.
— Может, зажечь еще свечей, чтобы прогнать ваших демонов?
— Нет.
«Просто побудь со мной. Вот это было бы мне по душе».
Она вновь наполнила его бокал, налила себе и молча села рядом. Он нуждался в чьем-нибудь присутствии, чтобы справиться со страхом. Сочувствие удивило и странно тронуло его. Он не думал, что в ней могут жить столь нежные чувства.
— Меня тоже посещают дурные сны, — тихо сказала она немного погодя, — но думаю, что они скорее являются порождением пережитого.
— Они будят вас среди ночи?
— Нет. — Эва смотрела в огонь и печально улыбалась. — Они так мучают меня в течение дня, что с наступлением темноты сами нуждаются в отдыхе. — Она откинула голову на спинку кресла.
Блэкхит залюбовался ее густыми блестящими волосами, так очаровательно оттенявшими бледное лицо. Люсьен почувствовал, как желание сладкой истомой разлилось по телу и зажгло кровь. О, как бы он хотел заключить ее в свои объятия, спрятаться в ее женской теплоте и дать ей исцелить себя. Однако какая дурацкая мысль. Люсьен понимал, что у нее хватает и своих демонов. Быть может, их слишком много, чтобы когда-либо полностью избавиться от них.
— Я наблюдаю за вашей семьей, — проговорила она через некоторое время. — Похоже, ваши братья обожают своих жен.
— Целуют землю, по которой те ходят.
— Как это понимать.
— Что как понимать?
Эва деланно безразлично пожала плечами.
— Я никогда не видела, чтобы мужья относились к женам с таким уважением и любовью. — Он поднял брови, она вспыхнула и отвернулась, не в силах выдержать его пронизывающего взгляда. — Ну, я знаю, что мужчины так ведут себя во время ухаживания, но, надев обручальное кольцо, они принимаются волочиться за другими. На смену восторженному вниманию приходит равнодушие. Жестокость сменяет доброту. Но ваши братья… — она покачала головой, — они поражают меня. Вам известно, что Эндрю позволил мне здесь остаться только потому, что этого захотела Челси? Потому что она этого захотела. — Эва недоверчиво усмехнулась. — А любой другой мужчина просто плюнул бы на ее желание и сделал по-своему. Должна признаться, что такое необычное поведение лорда Эндрю изумило меня.
— Тогда я должен сделать вывод, что вы в равной степени изумлены и таким же поведением его братьев.
— Да. — Ее загадочная усмешка погасла, на лице появилось выражение безнадежности. — Можно только надеяться, что, когда они вернутся к своему истинному облику, это не разобьет сердца любящих.
— А почему вы считаете, что увиденное вами не является их истинным обликом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Громадные напольные часы в углу комнаты пробили полночь. Один за другим его братья, позевывая, разошлись и направились в свои спальни — к любимым женам.
Люсьен остался один. Он пододвинул кресло к камину и так сидел в просторной комнате, по которой летали сквозняки, вытянув ноги перед собой и уныло глядя на догорающие угли. Потягивал херес. Наблюдал за искрами, с легким шипением слетавшими с тлеющих поленьев, и струйками дыма, который тут же рассеивался в прохладном воздухе. Он поставил бокал на пол и стал вслушиваться в вой ветра за окнами.
Все эти разговоры о младенцах вернули его мысли в прошлое. После смерти родителей Люсьен вошел в роль покровителя младших братьев и сестры так же естественно, как и в роль герцога. Он принял на себя ответственность за них всех — точно так же он будет заботиться и об этом новом малыше, которого Эва не хочет отдавать.
Он откинул голову на спинку кресла. Эва. Нерисса. Кошмары. Мир вышел из-под его контроля. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, плывущим по воле волн. Для Нериссы он больше ничего не мог сделать, лишь продолжить выяснение истинной судьбы Перри. Что касается Эвы… И женитьбы… Он провел ладонью по лицу. Да, он испытывает к ней непреодолимое влечение, но не хочет видеть ее в своем доме и уж тем более связывать с ней свою жизнь. Требовать этой женитьбы его заставляли гордость и ответственность. У нее в чреве его ребенок — и, Боже милостивый, никогда ребенок герцога Блэкхита не родится внебрачным, что бы ни было на уме у его матери! Черт ее побери!
Она выйдет за него замуж, как бы ни упиралась, потому что такова его воля, и он сделает по-своему. Она станет герцогиней Блэкхит, хочет она этого или нет. Он не питал никаких иллюзий, будто его брак будет таким же, как у братьев. Вовсе не таким. Его герцогиня будет всего лишь сосудом для наследника рода. Не женой. Не любовницей. Сосудом. Он будет обходителен с ней, станет сопротивляться вожделению, которое она в нем вызывает, и постарается, чтобы ни она, ни ребенок ни в чем не нуждались, когда он умрет. Когда это случится, она вновь вернется к независимой жизни, которой так дорожит, — и на этот раз в ее распоряжении будет вся власть и богатства герцогов Блэкхит. После того, как он умрет.
Люсьен сделал еще глоток хереса, отставил бокал и стал не мигая смотреть на умирающий огонь. Ему будет нужно повидать душеприказчика, чтобы добавить параграф в свое завещание. Параграф, в котором будет записано, что она никогда не увезет его наследника из Англии. Уж это по крайней мере он может держать под контролем. Даже из могилы.
Он вытянул ноги к огню и устало откинул голову на спинку кресла. Его гнев ушел сам собой. Он снова чувствовал уверенность в себе. План действий разработан. Он спокоен. Часы в углу негромко тикали. У его ног потрескивал и шипел огонь. Утомленный раздумьями, Люсьен задремал.
Сон был тот же, что и в прошлую ночь, и в позапрошлую, и во все ночи на протяжении последних двух месяцев. Его противник, весь в черном, равный ему по мастерству, силе и уму. Десять шагов, брошен носовой платок, и вот сталь звенит о сталь, когда Люсьен схватывается с ним, с единственным противником, которого он не в силах победить. Потом появляется Смерть, которая направляет клинок противника, пронзает ему сердце. Люсьен падает. Он лежит на спине, глядя на смутную фигуру врага, победно возвышающуюся над ним. Он ощущает, как кровь, пузырясь, вытекает из груди, как жизнь постепенно покидает его тело и все слабее бьется его смертельно раненное сердце…
Испуганно вздрогнув, он проснулся. Сердце бешено колотилось, все тело было мокрым от пота. Ничего, кроме мерцающих углей, поскрипываний засыпающего дома и равномерного тиканья часов. Но она здесь. Это точно.
Он медленно поглядел направо… вот и она, тихо сидит в кресле не более чем в пяти футах от него, огонь камина освещает ее прекрасное, коварное лицо.
— Плохой сон? — Эва подняла бокал с остатками хереса и передала ему.
Герцог не ответил.
— Может, зажечь еще свечей, чтобы прогнать ваших демонов?
— Нет.
«Просто побудь со мной. Вот это было бы мне по душе».
Она вновь наполнила его бокал, налила себе и молча села рядом. Он нуждался в чьем-нибудь присутствии, чтобы справиться со страхом. Сочувствие удивило и странно тронуло его. Он не думал, что в ней могут жить столь нежные чувства.
— Меня тоже посещают дурные сны, — тихо сказала она немного погодя, — но думаю, что они скорее являются порождением пережитого.
— Они будят вас среди ночи?
— Нет. — Эва смотрела в огонь и печально улыбалась. — Они так мучают меня в течение дня, что с наступлением темноты сами нуждаются в отдыхе. — Она откинула голову на спинку кресла.
Блэкхит залюбовался ее густыми блестящими волосами, так очаровательно оттенявшими бледное лицо. Люсьен почувствовал, как желание сладкой истомой разлилось по телу и зажгло кровь. О, как бы он хотел заключить ее в свои объятия, спрятаться в ее женской теплоте и дать ей исцелить себя. Однако какая дурацкая мысль. Люсьен понимал, что у нее хватает и своих демонов. Быть может, их слишком много, чтобы когда-либо полностью избавиться от них.
— Я наблюдаю за вашей семьей, — проговорила она через некоторое время. — Похоже, ваши братья обожают своих жен.
— Целуют землю, по которой те ходят.
— Как это понимать.
— Что как понимать?
Эва деланно безразлично пожала плечами.
— Я никогда не видела, чтобы мужья относились к женам с таким уважением и любовью. — Он поднял брови, она вспыхнула и отвернулась, не в силах выдержать его пронизывающего взгляда. — Ну, я знаю, что мужчины так ведут себя во время ухаживания, но, надев обручальное кольцо, они принимаются волочиться за другими. На смену восторженному вниманию приходит равнодушие. Жестокость сменяет доброту. Но ваши братья… — она покачала головой, — они поражают меня. Вам известно, что Эндрю позволил мне здесь остаться только потому, что этого захотела Челси? Потому что она этого захотела. — Эва недоверчиво усмехнулась. — А любой другой мужчина просто плюнул бы на ее желание и сделал по-своему. Должна признаться, что такое необычное поведение лорда Эндрю изумило меня.
— Тогда я должен сделать вывод, что вы в равной степени изумлены и таким же поведением его братьев.
— Да. — Ее загадочная усмешка погасла, на лице появилось выражение безнадежности. — Можно только надеяться, что, когда они вернутся к своему истинному облику, это не разобьет сердца любящих.
— А почему вы считаете, что увиденное вами не является их истинным обликом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69