– Дорогая Каролин, у тебя новый дворецкий? Ты ему велела захлопнуть дверь перед моим носом? Она протянула ему руку.
– Он так сделал, Маркус?
– Нет, – сказал его светлость. – Нет. Но, очевидно, это скоро произойдет.
Он взял ее руку и поднес и губам. Пальцы их сплелись, и она притянула его к себе.
– Мне показалось, мы чересчур официальны, – сказал он, улыбаясь, и поцеловал ее.
Она удержала его руку и полупечально-полувопросительно спросила:
– Может, нам стоит быть более официальными, милорд?
– Так, значит, ты все-таки велела дворецкому захлопнуть дверь перед моим носом? – огорченно вздохнул его светлость.
– Нет, не велела. Но ты ведь женишься, не так ли, Маркус?
– Да, – признался Рул. – Но ведь не сию же минуту. Она улыбнулась.
– Мог бы сообщить мне, – сказала она. Он открыл табакерку и взял щепотку табаку.
– Мог, безусловно, – сказал он, овладевая ее рукой. – Новая смесь, моя дорогая, – сказал он и высыпал щепотку на ее белое запястье, а затем вдохнул ее.
Она убрала руку.
– Ты мог мне сказать, – повторила она.
Он захлопнул табакерку и взглянул на нее сверху, все еще настроенный благодушно, но что-то было в глубине его взгляда, что заставило ее замолчать. Ею овладела легкая злость; она достаточно хорошо осознала: с ней Рул не станет обсуждать свою женитьбу. Она сказала, прилагая все усилия, чтобы голос ее звучал непринужденно:
– Ты, наверное, скажешь, что это не мое дело.
– Я никогда не бываю грубым, Каролин, – спокойно возразил его светлость.
Она почувствовала, что проиграла, но все-таки улыбнулась.
– Нет, конечно. Я знаю, ты самый сладкоголосый человек во всей Англии. – Леди Каролин разглядывала свои кольца, поворачивая руку так, чтобы поймать в них лучи света. – Но я не знала, что ты подумывал о женитьбе. – Она искоса взглянула на него; – Видишь ли, – продолжала она с легкой грустной усмешкой, – я думала, ты любил меня, и только меня!
– Какое отношение, – поинтересовался его светлость, – это может иметь к моей женитьбе? Я полностью у твоих ног, моя дорогая. Самых прелестных ножек, какие я когда-либо видел.
– А повидал ты их много, – сказала она суховато.
– Дюжины, – бодро ответил его светлость. Слова сами сорвались с его губ.
– Но, несмотря на то, что ты у моих ног, Маркус, предложение ты сделал другой женщине.
Эрл поднес к глазам монокль, чтобы лучше разглядеть картину над камином.
– Если ты это купила как подлинник Кандлера, любовь моя, то боюсь, что тебя надули, – заметил он.
– Это подарок! – нетерпеливо воскликнула она.
– Какой ужас! – заметил его светлость. – Вместо него я пошлю тебе парочку хорошеньких танцующих фигурок.
– Ты чрезвычайно любезен, Маркус, но мы говорили о твоей женитьбе, – напомнила она раздраженно.
– Это ты говорила о ней, – поправил он ее. – Я пытался сменить тему.
Она поднялась с софы и быстро подошла к нему.
– Я догадываюсь, – сказала она, задыхаясь от гнева, – ты не посчитал нужным удостоить чести прекрасную Мейси и сообщить ей о свадьбе?
– По правде сказать, дорогая, моя скромность не позволила мне допустить и мысли о том, что прекрасная Мейси будет обсуждать со мной вопрос женитьбы.
– Возможно, и не стала бы, – ответила она. – Но думаю, что причина не в этом.
– Брак, – задумчиво сказал его светлость, – это такое скучное занятие, знаешь ли.
– В самом деле, милорд? Даже брак с благородным эрлом Рулом?
– Даже со мной, – согласился Рул. Он посмотрел на нее
снизу вверх со странным выражением на лице. – Видишь ли, моя дорогая, говоря твоими словами, тебе пришлось бы любить меня, и только меня.
Она была озадачена. Слабый румянец проступил под слоем пудры. Она отвернулась с легким смешком и стала поправлять розы в вазе.
– Да, это, конечно, было бы скучновато, – сказала она и искоса взглянула на него. – Может быть, милорд, вы ревнуете?
– Ничуть, – спокойно ответил эрл.
– Но будь я твоей женой, стал бы?
– Ты так очаровательна, моя дорогая, что наверняка стал бы, – учтиво ответил его светлость.
Она была слишком умной женщиной, чтобы настаивать на своем. Теперь она твердо знала – Рул нарушал все ее планы.
Леди Карелии поняла из разговора с Рулом, что он не просто догадывается, а знает наверняка о Роберте Летбридже. Ей следовало быть более осторожной!
Всем было известно, что однажды Роберт Летбридж домогался руки леди Луизы. Теперь же Луиза была женой сэра Хамфри Квейна, но было время, когда в дни се бурной молодости город гудел от сплетен, связанных с ней. Всей истории не знал никто, но было доподлинно известно, что Летбридж был по уши влюблен, но получил отказ – не от самой леди, а от ее брата.
Некоторые полагали, что оба достойных мужа дрались на дуэли. Другие распространяли историю о том, что вместо шпаги Рул взял кнут, но эта версия отвергалась как неправдоподобная, поскольку Летбридж не был лакеем и, естественно, не мог подвергнуться столь унизительному наказанию.
Леди Мейси знала куда больше. Она перестала заниматься цветами и повернулась к нему. Ее чудесные глаза подернулись грустью.
– Маркус, дорогой мой, – сказала она, – есть нечто гораздо более важное! Я задолжала пятьсот гиней за игру в мушку этому назойливому Калестину! Что мне делать?
– Пусть тебя это не беспокоит, дорогая моя Каролин, – ответил его светлость. – Думаю, что смогу тебе помочь. Она растроганно воскликнула:
– Ах, как ты добр! Как я не хочу, чтобы ты женился, Маркус! Мы отлично ладили до сих пор, а сейчас у меня такое чувство, что теперь все изменится.
Пелхэм Уинвуд прибыл в Лондон в самый разгар приготовлений к свадьбе Горации; он выразил свое полное удовлетворение контрактом, глазом знатока оценил брачные соглашения, поздравил Горацию и отправился засвидетельствовать свое почтение эрлу Рулу.
Вообще-то они были знакомы, но, поскольку Пелхэм был на десять лет младше, они вращались в разных кругах, и знакомство их было поверхностным. Это обстоятельство ничуть не мешало общительному виконту; он приветствовал Рула с тем же дружелюбием, с каким обращался к своим закадычным друзьям, и, считая его уже членом своей семьи, начал клянчить деньги.
– Да, не премину заметить, мой дорогой друг, – откровенно сказал он, – что если я хочу выглядеть прилично на твоей свадьбе, то должен заплатить сущий пустяк, чтобы рассчитаться со своим портным. Будет нехорошо, если я появляюсь в тряпье. Дамам это не понравится.
Виконт не был щеголем, но трудно было найти кого-либо менее похожего на оборванца, чем эта изящная персона. Он не любил наряжаться во фраки и небрежно повязывал свой галстук, однако одежду ему шил лучший в городе портной из самых дорогих тканей и украшал ее в изобилии золотым кружевом.
Пелхэм сидел у Рула, вытянув ноги, а руки засунув в карманы желтовато – коричневых бриджей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57