После этого никто бы не поверил, будто ты его убила. Как вы думаете, суперинтендант?
– Я думаю, – ответил Ханнасайд, раздраженно, – что ваши языки, пожалуй, могут навлечь на вас серьезную беду.
– А, – воскликнул Кеннет, и злорадный огонек промелькнул в его глазах. – Это значит, вы не знаете, что о нас подумать.
– Очень возможно, – сказал Ханнасайд без улыбки и вышел. Но позднее, разговаривая со своим подчиненным, он согласился, что этот дьявол правильно оценил ситуацию.
Между тем Антония просила жениха зайти к ней сразу же после работы. Когда он пришел – это было вскоре после шести – брат с сестрой спорили, сколько лить в коктейль абсента. Пока решение не было принято, никто не обращал внимания на Мезурьера; в конце концов победила точка зрения Кеннета, поскольку он был на несколько лет старше Антонии, коктейль был сбит и разлит по стаканам, и тогда Антония кивнула жениху и сказала:
– Я рада, что смог прийти. У меня здесь был этот суперинтендант, и я думаю, нам нужно все обсудить.
– Как ты серьезна, дорогая, – сказал Рудольф, бросив на нее быстрый взгляд. – Не надо принимать это близко к сердцу, право. Какой еще сюрприз в запасе у почтенного суперинтенданта?
– Проклятый коктейль, – бубнил между тем Кеннет. – Ты, видно, смешала его не так, как я сказал тебе. Если ты думаешь, что эта ищейка интересуется тобой, то ошибаешься. Ему не терпится судить меня, и я не был намерен уводить его в сторону, А вот и Лесли! Лесли, милая, иди сюда! – Он высунулся в окно и громко звал мисс Риверс. – Мои запястья уже почти закованы в кандалы, так приди же наверх, дорогая, давай выпьем последний коктейль. Нет, по здравом размышлении, не надо. Его сбила Тони. Я выставлю тебе рюмку в «Кларенс Армз».
Голова Кеннета снова оказалась в комнате, он поставил на стол стакан и стремительно исчез из мастерской.
Внимание Антонии снова было отвлечено от жениха, она высунулась из окна и беседовала с мисс Риверс, пока Кеннет не появился во дворе и не увлек посетительницу в направлении «Кларенс Армз». Тогда она снова повернулась к Рудольфу и спросила, о чем они говорили.
– О, мне кажется, ты волновалась по поводу суперинтенданта, верно? – напомнил Мезурьер. – Это все страшно тебя удручает, дорогая.
– Нет, – отрезала Антония. – Но я хотела бы знать, что у тебя там такое было, Рудольф?
Он переменился в лице, но спросил с веселым смешком:
– Было, Тони? Что ты имеешь в виду?
– Так вот, – сказала Антония, кончая возиться с коктейлем, – у меня такое впечатление, что ты подделал подпись Арнольда или что-то в этом роде.
– Тони! – возмущенно крикнул Мезурьер. – Если ты такого обо мне мнения…
– Замолчи, – сказала Антония. – Это не шутки. Я из-за этого поехала к Арнольду в субботу вечером. Он сказал, что подает на тебя в суд.
– Свинья!
– Это я знаю, но в чем было дело?
Мезурьер, заложив руки в карманы, описал круг по мастерской. И вдруг сказал:
– Я в ужасном положении. Бог свидетель, я не хотел тебя в это втягивать, но если не я, то кто-нибудь другой тебе скажет. Думай обо мне все что хочешь, но…
– Прости, что перебиваю, будь добр, открой, пожалуйста буфет, посмотри, есть ли там бутылки с соленым миндалем, – попросила Антония. – Я вдруг вспомнила, что его купила и поставила туда или еще куда-то…
– Там нет, – сказал Рудольф обиженно. – Конечно, если соленый миндаль для тебя важнее, чем мое…
– Нет, но я ясно помню, что его купила, – сказала Антония. – И если у нас он есть, то жалко… Но в общем, не важно. Так продолжай относительно подделки.
– Подделки нет. Хотя Бог свидетель, я был в таком отчаянном денежном положении, что даже удивительно, как ее не совершил.
– Не повезло, – вежливо откликнулась Антония сдержанно-участливым голосом.
Мезурьер сказал уже более спокойно:
– Они что-то нашли. Повредить мне они не могут. Я хочу сказать, это не доказывает, что я убил Арнольда, хотя, естественно, заставляет полицию подозревать. Я, понимаешь, Тони, я был загнан в угол. Надо было любыми способами достать денег, и быстро, вот я и взял немного как бы взаймы у фирмы – понимаешь, у Арнольдовой фирмы. Конечно, вряд ли стоит говорить тебе, что это был только заем, чтобы как-то продержаться, и я регулярно его выплачиваю. Ведь ты, конечно, понимаешь, дорогая?
– Да, прекрасно понимаю, – ответила Антония. – Ты фабриковал счета, а Арнольд это обнаружил. Между прочим, я часто думаю – как это делается? Как ты это делал, Рудольф?
Он вспыхнул.
– Прошу тебя!.. Это… это не слишком мне приятно. Мне не следовало этого делать, но я надеялся, что смогу все выплатить до следующей ревизии. Никогда не думал, что Арнольд за мной следит. И вдруг он навалился на меня – как раз в субботу утром. Он вел себя мерзко, оскорбительно – ты знаешь, как он может. Мы… у нас произошел небольшой скандал, он угрожал судом, я боюсь, главным образом потому, что ты сказала ему о нашей помолвке, дорогая. Я не браню тебя, просто все так неудачно совпало. И беда в том, что эта девица Миллер слышала – в общем, слышала, как мы ругались, и она в страшно преувеличенном виде сообщила все суперинтенданту. И в довершение всего… – Он помолчал, изучая свои ухоженные ногти, морщина пролегла между его бровей. – Самое удивительное, – сказал он медленно, – признаюсь, я не понимаю, в чем дело. Какой-то идиот, деревенский констебль, вообразил, будто он видел мою машину в десяти милях от Ханборо в субботнюю ночь. Конечно, это просто нелепо, но ты видишь, какую окраску все из-за этого приобретает.
Она подскочила:
– Рудольф, откуда ты узнал, когда был убит Арнольд?
Он заморгал:
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Нет, понимаешь. В воскресенье, когда ты пришел к нам на ужин, ты сказал, что поругался с Арнольдом как раз в тот день, когда его убили.
– Разве? Наверное, ты мне сказала. Не знаю, откуда еще мне было знать.
– Когда ты перестанешь осторожничать! – пожаловалась Антония. – Если ты убил Арнольда, мог бы так и сказать, потому что мы с Кеннетом вовсе не против, и нам бы в голову не пришло тебя выдать.
– Я не убивал его. Бога ради, перестань говорить об этом в таком тоне!
– Ну что это за история с твоей машиной, которую видели близ Ханборо?
– Не видели! То есть, я хочу сказать, не знаю, была она там или нет, но меня в ней не было. Я был в своей берлоге весь вечер. Я не могу это доказать, но если они собираются использовать против меня слова какого-то сонного бобби…
– Никто из нас ничего не может доказать, – весело сказала Антония. – Ты просто присоединился к благородной армии подозреваемых. Если ты станешь главным подозреваемым, Кеннету покажется, что это уж слишком. Он считает себя ужасно умным, и я полагаю, так оно и есть. Может быть, если захочет.
Рудольф опустился в большое кресло и обхватил руками голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Я думаю, – ответил Ханнасайд, раздраженно, – что ваши языки, пожалуй, могут навлечь на вас серьезную беду.
– А, – воскликнул Кеннет, и злорадный огонек промелькнул в его глазах. – Это значит, вы не знаете, что о нас подумать.
– Очень возможно, – сказал Ханнасайд без улыбки и вышел. Но позднее, разговаривая со своим подчиненным, он согласился, что этот дьявол правильно оценил ситуацию.
Между тем Антония просила жениха зайти к ней сразу же после работы. Когда он пришел – это было вскоре после шести – брат с сестрой спорили, сколько лить в коктейль абсента. Пока решение не было принято, никто не обращал внимания на Мезурьера; в конце концов победила точка зрения Кеннета, поскольку он был на несколько лет старше Антонии, коктейль был сбит и разлит по стаканам, и тогда Антония кивнула жениху и сказала:
– Я рада, что смог прийти. У меня здесь был этот суперинтендант, и я думаю, нам нужно все обсудить.
– Как ты серьезна, дорогая, – сказал Рудольф, бросив на нее быстрый взгляд. – Не надо принимать это близко к сердцу, право. Какой еще сюрприз в запасе у почтенного суперинтенданта?
– Проклятый коктейль, – бубнил между тем Кеннет. – Ты, видно, смешала его не так, как я сказал тебе. Если ты думаешь, что эта ищейка интересуется тобой, то ошибаешься. Ему не терпится судить меня, и я не был намерен уводить его в сторону, А вот и Лесли! Лесли, милая, иди сюда! – Он высунулся в окно и громко звал мисс Риверс. – Мои запястья уже почти закованы в кандалы, так приди же наверх, дорогая, давай выпьем последний коктейль. Нет, по здравом размышлении, не надо. Его сбила Тони. Я выставлю тебе рюмку в «Кларенс Армз».
Голова Кеннета снова оказалась в комнате, он поставил на стол стакан и стремительно исчез из мастерской.
Внимание Антонии снова было отвлечено от жениха, она высунулась из окна и беседовала с мисс Риверс, пока Кеннет не появился во дворе и не увлек посетительницу в направлении «Кларенс Армз». Тогда она снова повернулась к Рудольфу и спросила, о чем они говорили.
– О, мне кажется, ты волновалась по поводу суперинтенданта, верно? – напомнил Мезурьер. – Это все страшно тебя удручает, дорогая.
– Нет, – отрезала Антония. – Но я хотела бы знать, что у тебя там такое было, Рудольф?
Он переменился в лице, но спросил с веселым смешком:
– Было, Тони? Что ты имеешь в виду?
– Так вот, – сказала Антония, кончая возиться с коктейлем, – у меня такое впечатление, что ты подделал подпись Арнольда или что-то в этом роде.
– Тони! – возмущенно крикнул Мезурьер. – Если ты такого обо мне мнения…
– Замолчи, – сказала Антония. – Это не шутки. Я из-за этого поехала к Арнольду в субботу вечером. Он сказал, что подает на тебя в суд.
– Свинья!
– Это я знаю, но в чем было дело?
Мезурьер, заложив руки в карманы, описал круг по мастерской. И вдруг сказал:
– Я в ужасном положении. Бог свидетель, я не хотел тебя в это втягивать, но если не я, то кто-нибудь другой тебе скажет. Думай обо мне все что хочешь, но…
– Прости, что перебиваю, будь добр, открой, пожалуйста буфет, посмотри, есть ли там бутылки с соленым миндалем, – попросила Антония. – Я вдруг вспомнила, что его купила и поставила туда или еще куда-то…
– Там нет, – сказал Рудольф обиженно. – Конечно, если соленый миндаль для тебя важнее, чем мое…
– Нет, но я ясно помню, что его купила, – сказала Антония. – И если у нас он есть, то жалко… Но в общем, не важно. Так продолжай относительно подделки.
– Подделки нет. Хотя Бог свидетель, я был в таком отчаянном денежном положении, что даже удивительно, как ее не совершил.
– Не повезло, – вежливо откликнулась Антония сдержанно-участливым голосом.
Мезурьер сказал уже более спокойно:
– Они что-то нашли. Повредить мне они не могут. Я хочу сказать, это не доказывает, что я убил Арнольда, хотя, естественно, заставляет полицию подозревать. Я, понимаешь, Тони, я был загнан в угол. Надо было любыми способами достать денег, и быстро, вот я и взял немного как бы взаймы у фирмы – понимаешь, у Арнольдовой фирмы. Конечно, вряд ли стоит говорить тебе, что это был только заем, чтобы как-то продержаться, и я регулярно его выплачиваю. Ведь ты, конечно, понимаешь, дорогая?
– Да, прекрасно понимаю, – ответила Антония. – Ты фабриковал счета, а Арнольд это обнаружил. Между прочим, я часто думаю – как это делается? Как ты это делал, Рудольф?
Он вспыхнул.
– Прошу тебя!.. Это… это не слишком мне приятно. Мне не следовало этого делать, но я надеялся, что смогу все выплатить до следующей ревизии. Никогда не думал, что Арнольд за мной следит. И вдруг он навалился на меня – как раз в субботу утром. Он вел себя мерзко, оскорбительно – ты знаешь, как он может. Мы… у нас произошел небольшой скандал, он угрожал судом, я боюсь, главным образом потому, что ты сказала ему о нашей помолвке, дорогая. Я не браню тебя, просто все так неудачно совпало. И беда в том, что эта девица Миллер слышала – в общем, слышала, как мы ругались, и она в страшно преувеличенном виде сообщила все суперинтенданту. И в довершение всего… – Он помолчал, изучая свои ухоженные ногти, морщина пролегла между его бровей. – Самое удивительное, – сказал он медленно, – признаюсь, я не понимаю, в чем дело. Какой-то идиот, деревенский констебль, вообразил, будто он видел мою машину в десяти милях от Ханборо в субботнюю ночь. Конечно, это просто нелепо, но ты видишь, какую окраску все из-за этого приобретает.
Она подскочила:
– Рудольф, откуда ты узнал, когда был убит Арнольд?
Он заморгал:
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Нет, понимаешь. В воскресенье, когда ты пришел к нам на ужин, ты сказал, что поругался с Арнольдом как раз в тот день, когда его убили.
– Разве? Наверное, ты мне сказала. Не знаю, откуда еще мне было знать.
– Когда ты перестанешь осторожничать! – пожаловалась Антония. – Если ты убил Арнольда, мог бы так и сказать, потому что мы с Кеннетом вовсе не против, и нам бы в голову не пришло тебя выдать.
– Я не убивал его. Бога ради, перестань говорить об этом в таком тоне!
– Ну что это за история с твоей машиной, которую видели близ Ханборо?
– Не видели! То есть, я хочу сказать, не знаю, была она там или нет, но меня в ней не было. Я был в своей берлоге весь вечер. Я не могу это доказать, но если они собираются использовать против меня слова какого-то сонного бобби…
– Никто из нас ничего не может доказать, – весело сказала Антония. – Ты просто присоединился к благородной армии подозреваемых. Если ты станешь главным подозреваемым, Кеннету покажется, что это уж слишком. Он считает себя ужасно умным, и я полагаю, так оно и есть. Может быть, если захочет.
Рудольф опустился в большое кресло и обхватил руками голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63