– Как он мог не пойти!
Вайолет заговорила с подчеркнутой вежливостью:
– Не будешь ли ты так любезна воздержаться от проклятий в мой адрес! Я вполне осознаю, что он должен был пойти, но совершенно не понимаю, почему он не потрудился хотя бы попрощаться. Это невоспитанность, которая…
– Если вы не придержите свой язык, то произойдет третье убийство, – произнесла Лесли с ужасающим спокойствием. – Вы уже сказали более чем достаточно. На самом деле вы забыли только одну вещь: почему вы не посоветовали суперинтенданту спросить о моих передвижениях прошлым вечером?
– Я совершенно уверена, что он и так это сделал, дорогая, – любезно ответила Вайолет. – Не думаю, что вы совершили убийство, ведь какой бы мог быть у вас мотив?
– Если уж речь зашла об этом, то какой мотив мог быть у Тони? Она не является наследницей.
– Не является, пока жив Кеннет, – многозначительно согласилась Вайолет.
Антония нисколько не возмутилась этим замечанием, только задумчиво нахмурилась.
– Ну, я не знаю, – сказала она. – Надо быть настолько прожженной, чтобы совершить три убийства. А к тому же это было бы чертовски глупо, ведь меня бы обязательно поймали.
– Мне кажется, любой человек с нормальным интеллектом может совершить убийство и выйти сухим из воды, – презрительно заметила Вайолет. – Многого ли добилась полиция в этом деле? Абсолютно ничего! Она не имеет понятия, кто убил Арнольда Верикера, и лучшее, что они смогли придумать, это арестовать Кеннета. Решение совершенно банальное и совершенно безмозглое! – Она наклонилась, взяла с кресла сумку и перчатки и начала медленно их натягивать. – Мне нет никакого смысла оставаться. Если мистер Каррингтон не может помочь Кеннету, то я уж тем более бессильна.
Джайлз ничего не ответил, но, когда перчатки были наконец надеты, он лениво направился к двери и открыл ее перед Вайолет.
– Ну хорошо, Тони, – сказала она, засовывая сумку под мышку, – прости, если я сказала что-нибудь, чего не следовало, но все это страшно действует мне на нервы. Вам тоже стоит пойти, Лесли; Тони хочет поговорить со своим кузеном.
Лесли холодно ответила:
– Да, конечно. Только, пожалуйста, не ждите меня. Мне с вами не по пути.
– Как хотите, моя дорогая, – ответила Вайолет, пожимая плечами. Она подошла к двери, но остановилась, чтобы высказать еще одно соображение: – Не знаю, понял ли кто-нибудь из вас, но мы упустили из виду одного человека. Где был прошлым вечером мистер Мезурьер?
– Ужинал с бывшими однокашниками, – кратко ответила Антония.
– В самом деле? Но, я полагаю, он мог уйти рано.
– Прошу тебя, перестань делать бессмысленные предположения, – вздохнула Антония. – С какой стати было Рудольфу убивать Роджера?
– Не надо быть такой надменной, моя дорогая. Здесь может быть одна очень веская причина. Все мы знаем, он заявил, что собирался убить Арнольда из-за своего… ну, если говорить откровенно, из-за своего жульничества. Так если Роджер знал об этом и собирался возбудить против него дело…
– Ну здесь ты совершенно промахнулась, – прервала ее Антония. – Роджер знал и сказал Рудольфу, что ничего не будет с этим делать. И если ты мне не веришь, то я написала Роджеру письмо, где благодарю его за это. Не можешь ли ты заподозрить кого-нибудь еще?
Вайолет выдавила из себя смешок:
– Нет, в этом доме, что я ни скажу, все не одобряют! Я хорошо это знаю. До свидания, мистер Каррингтон. Не надо, не провожайте меня, пожалуйста. Я знаю дорогу.
– Ну, конечно, она должна была сказать: «Я знаю дорогу», – мрачно прокомментировала Антония, когда Джайлз, не обращая внимания на ее просьбу, проводил Вайолет до входной двери. – Сначала я собирала ее клише, но потом мне это страшно надоело. Что за кровавая история, Лесли!
– Я знаю, – сказала Лесли. – Только не волнуйся, старушка. Я абсолютно уверена, что Кеннет этого не сделал, а они практически никогда не приговаривают невиновных. Если есть хоть какое-то сомнение…
– Они приговаривают к каторжным работам, – сказала Антония тусклым голосом. – Не надо мне говорить. Он бы предпочел, чтобы его повесили.
Лесли погладила се по плечу и произнесла, сдерживая волнение:
– Они не сделают этого. Я… Я уверена, они не сделают этого. – Затем, когда Джайлз вернулся в комнату, она сказала: – Если эта тошнотворная особа ушла, я тоже отчалю. Мистер Каррингтон, вы ведь присмотрите за Тони, не правда ли? И постарайтесь подбодрить ее. До свидания, Тони, милая. Утром первым долгом зайду к тебе. До свидания, мистер Каррингтон.
Дверь плотно закрылась за ней. Антония осталась наедине со своим кузеном.
– Не бойся, не буду плакать, – потерянно сказала она.
– Совершенно незачем плакать, цыпленок, – сказал он, садясь рядом.
Она повернула к нему бледное лицо.
– Джайлз, я ужасно боюсь, что он мог все-таки это сделать.
– В самом деле, Тони? Не хочешь ли ты заключить пари? – спросил он, улыбаясь.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Ты не думаешь, что он мог?
– Я почти уверен, что он этого не сделал, – ответил Джайлз Каррингтон.
ГЛАВА XXII
Но эти слова не возымели желаемого действия. Посмотрев на Джайлза отсутствующим взглядом, Антония попыталась улыбнуться, это ей не удалось, и она почувствовала подступающий к горлу комок. Джайлз увидел, как лицо ее начало дергаться, и быстро обнял ее.
– Не плачь, Тони, милая! – нежно сказал он. – Все будет хорошо.
Антония спрятала лицо у него на плече и дала волю переполнившим ее чувствам. Однако она не относилась к особам, склонным впадать в истерику; скоро она перестала плакать, немного пошмыгав носом, села и стыдливо сказала:
– Извини, теперь все в порядке. Спасибо, ты был так мил ко мне.
Джайлз вынул из кармана носовой платок и убедил Антонию повернуться к нему лицом. Он с любовью посмотрел на нее и сказал:
– Я не буду целовать мокрое лицо. Не шевелись, моя овечка.
Антония позволила вытереть слезы с лица, но, покраснев, пробормотала:
– Перестань молоть чепуху, Джайлз!
– Я не мелю чепухи, – ответил он, снова обнял ее, на этот раз совсем не успокаивающе, и поцеловал крепким, долгим поцелуем.
Антония, неспособная выразить протест, сделала слабую попытку оттолкнуть его, но, видя невозможность этого, схватилась обеими руками за его пиджак и прижалась к нему. Обретя вновь способность говорить, она невразумительно забормотала:
– О Джайлз! Я не могу! Я имею в виду, ты на самом деле… Я имею в виду, что мы с тобой не можем… Я имею в виду…
– По-моему, ты сама не знаешь, что ты имеешь в виду, – сказал Джайлз, с улыбкой глядя ей в глаза. – К счастью, я знаю, что я имею в виду. – Он взял ее левую руку, снял кольцо с третьего пальца и, положив его ей на ладонь, сжал ее руку в кулак. – Ты сегодня же отошлешь его назад Мезурьеру, Тони. Тебе ясно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Вайолет заговорила с подчеркнутой вежливостью:
– Не будешь ли ты так любезна воздержаться от проклятий в мой адрес! Я вполне осознаю, что он должен был пойти, но совершенно не понимаю, почему он не потрудился хотя бы попрощаться. Это невоспитанность, которая…
– Если вы не придержите свой язык, то произойдет третье убийство, – произнесла Лесли с ужасающим спокойствием. – Вы уже сказали более чем достаточно. На самом деле вы забыли только одну вещь: почему вы не посоветовали суперинтенданту спросить о моих передвижениях прошлым вечером?
– Я совершенно уверена, что он и так это сделал, дорогая, – любезно ответила Вайолет. – Не думаю, что вы совершили убийство, ведь какой бы мог быть у вас мотив?
– Если уж речь зашла об этом, то какой мотив мог быть у Тони? Она не является наследницей.
– Не является, пока жив Кеннет, – многозначительно согласилась Вайолет.
Антония нисколько не возмутилась этим замечанием, только задумчиво нахмурилась.
– Ну, я не знаю, – сказала она. – Надо быть настолько прожженной, чтобы совершить три убийства. А к тому же это было бы чертовски глупо, ведь меня бы обязательно поймали.
– Мне кажется, любой человек с нормальным интеллектом может совершить убийство и выйти сухим из воды, – презрительно заметила Вайолет. – Многого ли добилась полиция в этом деле? Абсолютно ничего! Она не имеет понятия, кто убил Арнольда Верикера, и лучшее, что они смогли придумать, это арестовать Кеннета. Решение совершенно банальное и совершенно безмозглое! – Она наклонилась, взяла с кресла сумку и перчатки и начала медленно их натягивать. – Мне нет никакого смысла оставаться. Если мистер Каррингтон не может помочь Кеннету, то я уж тем более бессильна.
Джайлз ничего не ответил, но, когда перчатки были наконец надеты, он лениво направился к двери и открыл ее перед Вайолет.
– Ну хорошо, Тони, – сказала она, засовывая сумку под мышку, – прости, если я сказала что-нибудь, чего не следовало, но все это страшно действует мне на нервы. Вам тоже стоит пойти, Лесли; Тони хочет поговорить со своим кузеном.
Лесли холодно ответила:
– Да, конечно. Только, пожалуйста, не ждите меня. Мне с вами не по пути.
– Как хотите, моя дорогая, – ответила Вайолет, пожимая плечами. Она подошла к двери, но остановилась, чтобы высказать еще одно соображение: – Не знаю, понял ли кто-нибудь из вас, но мы упустили из виду одного человека. Где был прошлым вечером мистер Мезурьер?
– Ужинал с бывшими однокашниками, – кратко ответила Антония.
– В самом деле? Но, я полагаю, он мог уйти рано.
– Прошу тебя, перестань делать бессмысленные предположения, – вздохнула Антония. – С какой стати было Рудольфу убивать Роджера?
– Не надо быть такой надменной, моя дорогая. Здесь может быть одна очень веская причина. Все мы знаем, он заявил, что собирался убить Арнольда из-за своего… ну, если говорить откровенно, из-за своего жульничества. Так если Роджер знал об этом и собирался возбудить против него дело…
– Ну здесь ты совершенно промахнулась, – прервала ее Антония. – Роджер знал и сказал Рудольфу, что ничего не будет с этим делать. И если ты мне не веришь, то я написала Роджеру письмо, где благодарю его за это. Не можешь ли ты заподозрить кого-нибудь еще?
Вайолет выдавила из себя смешок:
– Нет, в этом доме, что я ни скажу, все не одобряют! Я хорошо это знаю. До свидания, мистер Каррингтон. Не надо, не провожайте меня, пожалуйста. Я знаю дорогу.
– Ну, конечно, она должна была сказать: «Я знаю дорогу», – мрачно прокомментировала Антония, когда Джайлз, не обращая внимания на ее просьбу, проводил Вайолет до входной двери. – Сначала я собирала ее клише, но потом мне это страшно надоело. Что за кровавая история, Лесли!
– Я знаю, – сказала Лесли. – Только не волнуйся, старушка. Я абсолютно уверена, что Кеннет этого не сделал, а они практически никогда не приговаривают невиновных. Если есть хоть какое-то сомнение…
– Они приговаривают к каторжным работам, – сказала Антония тусклым голосом. – Не надо мне говорить. Он бы предпочел, чтобы его повесили.
Лесли погладила се по плечу и произнесла, сдерживая волнение:
– Они не сделают этого. Я… Я уверена, они не сделают этого. – Затем, когда Джайлз вернулся в комнату, она сказала: – Если эта тошнотворная особа ушла, я тоже отчалю. Мистер Каррингтон, вы ведь присмотрите за Тони, не правда ли? И постарайтесь подбодрить ее. До свидания, Тони, милая. Утром первым долгом зайду к тебе. До свидания, мистер Каррингтон.
Дверь плотно закрылась за ней. Антония осталась наедине со своим кузеном.
– Не бойся, не буду плакать, – потерянно сказала она.
– Совершенно незачем плакать, цыпленок, – сказал он, садясь рядом.
Она повернула к нему бледное лицо.
– Джайлз, я ужасно боюсь, что он мог все-таки это сделать.
– В самом деле, Тони? Не хочешь ли ты заключить пари? – спросил он, улыбаясь.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Ты не думаешь, что он мог?
– Я почти уверен, что он этого не сделал, – ответил Джайлз Каррингтон.
ГЛАВА XXII
Но эти слова не возымели желаемого действия. Посмотрев на Джайлза отсутствующим взглядом, Антония попыталась улыбнуться, это ей не удалось, и она почувствовала подступающий к горлу комок. Джайлз увидел, как лицо ее начало дергаться, и быстро обнял ее.
– Не плачь, Тони, милая! – нежно сказал он. – Все будет хорошо.
Антония спрятала лицо у него на плече и дала волю переполнившим ее чувствам. Однако она не относилась к особам, склонным впадать в истерику; скоро она перестала плакать, немного пошмыгав носом, села и стыдливо сказала:
– Извини, теперь все в порядке. Спасибо, ты был так мил ко мне.
Джайлз вынул из кармана носовой платок и убедил Антонию повернуться к нему лицом. Он с любовью посмотрел на нее и сказал:
– Я не буду целовать мокрое лицо. Не шевелись, моя овечка.
Антония позволила вытереть слезы с лица, но, покраснев, пробормотала:
– Перестань молоть чепуху, Джайлз!
– Я не мелю чепухи, – ответил он, снова обнял ее, на этот раз совсем не успокаивающе, и поцеловал крепким, долгим поцелуем.
Антония, неспособная выразить протест, сделала слабую попытку оттолкнуть его, но, видя невозможность этого, схватилась обеими руками за его пиджак и прижалась к нему. Обретя вновь способность говорить, она невразумительно забормотала:
– О Джайлз! Я не могу! Я имею в виду, ты на самом деле… Я имею в виду, что мы с тобой не можем… Я имею в виду…
– По-моему, ты сама не знаешь, что ты имеешь в виду, – сказал Джайлз, с улыбкой глядя ей в глаза. – К счастью, я знаю, что я имею в виду. – Он взял ее левую руку, снял кольцо с третьего пальца и, положив его ей на ладонь, сжал ее руку в кулак. – Ты сегодня же отошлешь его назад Мезурьеру, Тони. Тебе ясно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63